Федор Шахмагонов - Ликуя и скорбя

• Название: Ликуя и скорбя
• Автор: Федор Шахмагонов
• Издательство: Советский фонд милосердия и здоровья
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1990
• ISBN: 978-5-9533-1722-1, 5-9533-1722-0

Исторический роман Федора Шахмагонова «Ликуя и скорбя» посвящен важнейшему периоду в истории Руси — периоду правления великого князя Дмитрия Ивановича, разгромившего татаро-монгольских завоевателей на Куликовском поле.

В чем смысл великой и кровопролитной битвы, произошедшей много веков назад на Куликовом поле? Стала ли она важнейшей вехой в борьбе Московской Руси за политическую независимость от Орды? Нет, отвечает в своем романе Ф. Шахмагонов, убедительно и ярко воссоздающий предысторию битвы и саму картину сражения: ценой колоссальных лишений и жертв Русь не просто отстояла для себя право самостоятельно развиваться, но, по сути дела, спасла европейскую цивилизацию. Тщательно изучив сохранившиеся письменные памятники Куликовского цикла, автор выстроил на их основе высокохудожественный ряд сильных, запоминающихся образов великих воителей и подвижников, сохранивших для потомков Русскую землю, Святую Русь.

---

Долгими зимними вечерами, когда над Москвой бушуют метели и все дороги переметены сугробами, думали думу князь и воевода, каким должно быть войско. Боброк сшивал листы пергамента, на которых чертил расположение полков в походном порядке, разрисовывал боевой порядок, подсчитывали с Дмитрием, сколько выставить войска против Орды, во сколько обойдется его вооружение. Раздумывали, каким должно быть войско, чтобы повергнуть Орду, а для этого допреж всего надо было знать, что собой являет войско Орды, в чем его сокрушительная сила. Пора бы знать!

У Дмитрия собирались московские воеводы, что еще с Иваном Калитой ходили на Тверь, когда он в допомогу брал ордынцев, собирались все, кто видел в бою ордынское войско. Однако на Русь давно не было нашествий, а о битвах русских с ордынцами можно было прочесть только в летописях — память искажала прошлое.

На Калку южные князья шли, не зная врага, теперь о нем знали все.

Ни один из воевод, даже молодой и горячий Минин, не пренебрегал ордынским воином. Ордынец был настоящим воином, умелым, смелым и опасным.

Когда рождался сын у ордынки, его сразу же сажали верхом на копя. В пять лет ордынский мальчишка скачет на лошади без седла и пускает стрелы из маленького лука. В десять лет знает, что быть ему воином, и больше никем, что ему надо уметь стрелять из лука, владеть копьем и саблей, и больше ничего не уметь. Хлеб ему привезут данники, юрту уберут за него рабы — пленники, железные наконечники выкуют и закалят рабы, одежды пришлют в дары данники. В десять лет он может участвовать в битве. Нет, не бросаться в сечу, не осыпать атакующего врага стрелами, а стоять в конном строю таких, как он, создавая впечатление неисчислимости войска. К пятнадцати годам из мальчика-воина вырастает отрок-воин. Он сросся с конем, и нет действия на коне, которого он не сумел бы выполнить. Он научился попадать в цель из сильного и тугого лука, он научился пускать стрелу за стрелой, почти не целясь, но поражая цель.

Начальник десятки преподал ему заветы Чингиза. Нападать на врага с криком и бесстрашно, нападать, когда врага меньше, на более сильного не нападать, а осыпать стрелами. Рубиться только тогда, когда не берет врага стрела, рубиться недолго, если враг стоек, рассыпаться и опять обливать стрелами. Обманно бежать с поля боя, заманивая в засаду, уметь повернуть на противника, когда рассыпался его непроницаемый строй.

Из двадцатилетних воинов темники выбирают лучших. Тяжеловооруженный всадник — это ударная сила тумена. У этого воина и вооружение иное. Доспех железный, железный шелом, или мисюрка, прилбица целиком закрывает лицо, поверх кольчуги — зерцало, конь защищен шкурой тигра или барса, с левого бока — кривой монгольский меч, справа — топор, длинное тяжелое копье, лук работы хорезмских мастеров, железный щит. Тяжеловооруженные всадники обучены сражаться в строю. Если противник стоек, если он не дрогнул и устоял под стрелами правого крыла, если он отбился от всадников левого крыла, идет врукопашную, то и правое и левое крылья расступались, открывая дорогу тяжеловооруженной коннице. Эти шли на врага рысью, не переходя на галоп, не разрывая строя, стремя в стремя. Если повернуть коня, то не повернешь — сосед не даст. Стена копий. Длинное тяжелое копье привешивалось на петлю, закинутую на шею лошади. В левой руке щит, правая держит копье. Удар копий ломал ряды противника, тогда извлекались из ножен мечи и вздымались топоры.

Чингисхан ввел неумолимый закон: если один воин из десятки струсит и побежит — подвергается казни вся десятка. Если десятка повернула в страхе спину противнику — казни подвергается вся сотня. Сотня стоит в ответственности перед тысячью, тысяча перед туменом.

Так неужели пахарю, торговому человеку, ремесленнику или плотнику, не обученным действовать в строю, одолеть воинов, что с малых лет ничего не знали, кроме воинской утехи? Допреж всего надо отразить стрелковый удар Орды, залить ее стрелами, прежде чем она зальет стрелами. Русский воин должен быть неуязвимым для ордынских стрел. Для того его надо одеть в броню. Кольчуга тонкого плетения, зерцало, поножи, оплечья и железная маска. Так должен быть облачен каждый воин, и конный и пеший.

Ордынский лук посылает стрелу не так-то далеко, клееный лук русских оружейников бьет дальше, но разница незначительна, не более чем шагов в полсотни. Хорезмийский сложный лук бьет на двести шагов далее, чем русский лук. А вот самострел со стальным луком посылает железный костыль, кованную всю из железа стрелу, вдвое дальше, чем хорезмийский лук. Тяжелая железная стрела пробивает на двести шагов любой доспех, любой щит; на полет стрелы из хорезмийского лука пробивает кольчугу, кожаный доспех, щит, поражает коня. Ордынцы не поднимут луки, а стрелы из самострела уже будут их поражать. Залп в несколько тысяч железных стрел остановит и опрокинет атаку конной лавы в тысячу, в две тысячи всадников.

Тысяча стрелков из самострелов требуют тысячу заряжающих, тысячу щитоносцев. Две тысячи стрелков, поставленных в два ряда, обходятся одним рядом щитоносцев. Щитоносцы вооружены копьями, щитами с тарчами. Когда стрелки отходят сквозь пеший строй, щитоносцы становятся первым рядом пешей «стены». Каждый воин должен знать свое место, уметь сделать самое сложное перестроение, знать все звуковые сигналы к перестроению в бою.

Оружие пешего строя — «стены», основа всего войска — копья, сила его — в дружном действии, в действии всех, как один.

Святослав в пешем строю останавливал лавы печенежской конницы, наступал и гнал в пешем строю конницу хазар.

В летописях не нашлось указания, какими копьями были вооружены пешие Святослава, но еще князь Иван вычитал в древних книгах, что македонцы вооружали пеших сарисами. Сариса — это длинное копье. Копье удлинялось от ряда к ряду пешего войска: первый ряд — короче копье, в задних рядах от ряда к ряду длиннее. Князь Иван оставил выписки из древних книг римского историка Полибия. Полибий рассказывал, что римский полководец Эмилий Павел ужаснулся, увидев македонский строй, наступающий с такими копьями. Византийские императоры заимствовали у македонцев этот вид копий.

Пешая фаланга византийского императора двигалась на Святослава с удлиняющимися к задним рядам копьями. Выставленные таким образом для боя копья создают стальную дугу, совершенно не проницаемую для конницы. На каждого всадника первого ряда приходится до восемнадцати копий. Лошадь невозможно послать на торчащую сталь.

Боброк и московские воеводы испытали, сколь длинным может быть копье, чтобы им мог действовать воин. Оказалось, что длину копья можно довести до восемнадцати локтей. Таким образом, в ударе пешей стены могли участвовать сразу девять рядов.

Размеченное и рассчитанное на пергаменте не так-то было просто перенести в войско.

Москва собрала тысячу стрелков из самострелов. Оружейные братчины Москвы, Владимира, Устюга, Белоозера, Коломны и Новгорода за шесть лет княжения Ивана и семь лет княжения Дмитрия изготовили две с лишним тысячи самострелов со стальным луком. Для тысячи стрелков обучили тысячу заряжающих, обучили пешему и конному бою тысячу щитоносцев. Стрелков собирали со всех городов Владимирского княжения, зазывали новгородских ушкуйников, переманивали дружинников из Смоленска, из Брянска.

Боброк их обучал пешему и конному бою, учил рассыпаться редким строем, собраться плечом к плечу, пускать стрелы залпами, пускать стрелы на скаку, стоя, на ходу. В Устюге во всех кузницах, по всем погостам Белоозерска и Владимира ковали железные стрелы. Дмитрия Монастырева наделили почти княжеской властью, без его ведома никто не смел израсходовать ни куска железа. Стрелки стали в московском войске сокрушительной силой, но до схватки с Ордой еще далеко.

Князь Дмитрий послал Пересвета в Переяславль на Клещином озере готовить переяславский пеший полк. В Коломну уехал Ослябя обучать коломенских горожан и посадских действию в пешем строю, вооруженном длинными копьями. Григорий Капуста собирал в Новгороде и в Пскове воинов для стрелкового полка.

Дмитрий собрал под Владимиром московское войско. Пришли коломенцы, переяславские пешие, сторожевой полк московский, московские стрелки, пришел московский конный кованый полк, привел из Боровска конную дружину князь Владимир.

Собрать войско — это еще не битва. Собирал его Дмитрий, чтобы посмотреть, легки ли на подъем, да лишний раз свести полки, чтобы пообвыкли.

Привел свое войско во Владимир и Дмитрий Константинович суздальский.

Князья-тезки встретились лицом к лицу впервые. Дмитрию суздальскому под пятьдесят, Дмитрию московскому — семнадцать.

Московские бояре рассуждали, как встретиться московскому князю с суздальским. Суздалец пришел просить помощи, стало быть, надо дать ему понять зависимость от Москвы. Дмитрий, хотя и был молод, понял, что от этой встречи зависит, быть ли концу вражды с Суздальцем. Породниться с Суздальцем — это еще не все. Князь он гордый, резкий, унизив его, легко нанести обиду, а трудно будет ту обиду погасить. Одно мгновение сегодня может обернуться годами бедствий.