Анна Дэвис - Такси!

• Название: Такси!
• Автор: Анна Дэвис
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-86471-319-8

Мобильными телефонами сейчас никого не удивишь. Они везде и всюду. И у всех. У некоторых их даже по два, а то и по три. Но пять телефонов — это явный перебор. Особенно если к каждому прилагается любовник. А вместе с ним и куча проблем. Как у Кейт Чит.

По ночам она водит такси, днем изнуряет себя в тренажерном зале и решает проблемы своих любовников, с которыми познакомилась, разъезжая по ночному Лондону. Кейт стройна, красива, умна, умеет за себя постоять, но… Но она не очень счастлива. Да и откуда взяться счастью, если каждый из пяти возлюбленных требует внимания, времени и сил, да еще считает себя единственным. Впрочем, такое положение дел Кейт устраивало, пока на горизонте не нарисовался еще один кандидат для любовной и одновременно мобильной связи. Перспектива обзавестись шестым мобильником вывела Кейт из равновесия, и завертелась круговерть из ссор, примирений, почти детективных событий, признаний и разоблачений.

Анна Дэвис — редкая писательница, ибо она не заставляет свою героиню беспрерывно худеть, ныть по поводу лишних килограммов и жаловаться на отсутствие секса. "Такси!" — динамичная, забавная и одновременно щемящая история о любви, о встречах и расставаниях, о том, что даже самая телефонизированная женщина — прежде всего женщина.

---

— Куда теперь? — спросила я, когда мы миновали стойку консьержа.

Ботинки Генри оставляли мокрый след на мраморном полу. Будто мы тащили гигантскую серую улитку. И запах стоял соответствующий.

— Седьмой этаж.

— Вы что, шутите?

— Не волнуйтесь, здесь лифт. — Моргун кивнул на металлическую дверь, наполовину скрытую колонной, наполовину — могучим искусственным растением.

То, как мы запихивали Генри в кабинку, напоминало сцену из «Лорел и Харди»[1] — где они волокут по ступенькам пианино. Наша возня перемежалась проклятиями, ноги Генри умудрились остаться снаружи, и их прищемило дверью. Я велела Моргуну втащить ноги в лифт, а сама вцепилась в мерзкую тушу, потом подсказала, чтобы нажал кнопку седьмого этажа. Интересно, он способен хоть до чего-нибудь допереть собственным умом?

Когда лифт двинулся вверх, Моргун опять принялся восхищаться моей физической подготовкой:

— Вы самая спортивная женщина, какую я видел!

— Немногих же вы видели.

Фатально и закономерно: лифт завис между четвертым и пятым этажами. Я молилась уже по-настоящему: мысль, что можно застрять в этой вони с двумя кретинами, была невыносима. Моргун, бормоча что-то вполголоса, дважды ткнул в кнопку «7». И тут словно ниоткуда прозвучал голос:

— Дженис… пожалуйста… Забери меня домой, Дженис… Забери, любимая…

Наша улитка вышла из спячки! Сработало не хуже «Абракадабры» или «Сезам, откройся!»: лифт снова пополз вверх, и мы очутились на седьмом этаже.

— Дженис — это его жена, — пояснил Моргун и добавил: — Сука.

Дверь отворилась, и дюйм за дюймом, шаг за шагом мы выпихнулись в коридор. На полу синий ковер, потолок и стены выкрашены в тот же цвет. Откуда-то доносилась тихая музыка. На белых дверях красовались медные таблички с номерами. Меня всегда пробирает дрожь от этой странноватой, зажиточной безликости. Начинает казаться, будто все помещения здесь одинаковые и я никогда не смогу выбраться из здания — буду метаться в лифте вверх-вниз, снова и снова оказываясь в одном и том же коридоре. Лабиринт ничем не отличающихся этажей и переплетающихся переходов — и я бегу, бегу и кричу…

Наверное, это одна из форм клаустрофобии. Она у меня всю жизнь, я называю ее лабиринтофобией. Никогда бы не смогла работать в конторе. Продержаться в средней школе с ее классами-близнецами и кривыми темными лестницами — и то было непросто. Я сторонюсь крупных универсамов и станций метро. Больницы не переношу на дух, а тюрьмы… Будем надеяться, что я там не побываю.

Возле одной из белых дверей мы остановились. Мне пришлось держать Генри, пока Моргун шарил по карманам в поисках ключей. Через минуту я вся взмокла, лабиринтофобия приближалась к стадии паники.

— Быстрее, — проговорила я с перекошенным лицом.

Моргун наконец отыскал ключи и отпер дверь.

Пока он нащупывал выключатель, я в одиночку втащила Генри в комнату и сгрузила его на кровать королевских размеров.

— Не сюда, — начал было Моргун, но перехватил мой взгляд и смиренно пожал плечами: — А впрочем, ничего со мной не случится, если переночую в другой комнате.

Он расшнуровал ботинки Генри и сбросил их на пол, а потом прокричал приятелю в ухо:

— Заблюешь плед — урою на хрен!

Я прошла в гостиную. Не слабо: большое панорамное окно выходит на гавань, за стеклянной дверью — балкон с дачной мебелью и парой лавровых деревьев. Красивый кремовый ковер, диван-«честерфилд» и кресло, обитое красновато-коричневым бархатом. Шкафы из стекла и стали. Да, наш Моргунишка явно не из бедных.

До меня донесся звук расстегиваемой молнии, затем что-то мягко упало на пол. Черт, это раздевался Моргун.

— Что-нибудь выпьете? — крикнул он из спальни. — Чего ни пожелаете — у меня все найдется.

Сомневаюсь, дружок.

— Не могу. Я за рулем.

— Всего одну! — настаивал он. — Вы заслужили.

Я молча направилась к входной двери, но за спиной раздались шаги. Шаги босых ног.

— Катерина?

— Кэтрин.

— Но вы слишком экзотичны для такого заурядного имени. Черные волосы, большие глаза… Вы испанка или итальянка, верно?

Раздраженная, до предела измотанная, я развернулась, приготовившись узреть Моргуна не в самом презентабельном виде и надеясь, что до драки дело не дойдет. Но он оказался в мешковатой футболке и поношенных джинсах.

— Слушай, Моргун, уже четверть шестого, а у меня полная тачка блевотины. Мне лучше отчаливать.

— Крэйг. — Он протянул руку: — Крэйг Саммер.

Потом порылся в бумажнике и вручил мне обещанные сорок фунтов.

— Вы точно не хотите выпить? Надо же чем-то заняться, пока я буду мыть вашу машину. — Моргун сел и стал натягивать старые кроссовки.

— Вы… что будете делать?

Моргун поднялся и открыл бар.

— Держу пари, вы предпочитаете скотч. А у меня есть бутылка очень хорошего «Лафроэйг».

— Вы собираетесь вымыть мою машину?

— Разумеется. Если бы Генри на что-то годился, я бы заставил его, но сейчас придется в одиночку.

— В этом нет ни…

— Я настаиваю. Со льдом?

— Нет, спасибо, лучше чистое.

Я села на диван, и Моргун протянул мне стакан виски. Очень хороший солод — я поняла по запаху еще до того, как поднесла стакан к губам. Пока Моргун громыхал чем-то на кухне, я старательно пересматривала свое мнение о нем. Его поступок был если не рыцарским, то по крайней мере джентльменским. А я люблю джентльменов — большая нынче редкость.

Моргун появился с парой ведер, шваброй и ворохом старого тряпья. Попросил ключи от машины, и, поколебавшись, я отдала. В конце концов, он же оставляет меня без присмотра в своей квартире.

— Горячую воду можно взять в туалете внизу, пояснил он. — Управлюсь в два счета. — И потопал прочь со своими ведрами.

Прошло пятнадцать минут; я так и сидела одна в квартире Моргуна. Одна — если, конечно, не считать Генри. Но от него было мало веселья — только храп, странные стенания и время от времени «Почему, Дженис, почему?».

Я слонялась по комнате, разглядывая застекленные книжные полки: сплошные детективы. Моргун оказался любителем Чандлера, Эллроя, Патрисии Корнуэлл, Йена Рэнкина и даже Агаты Кристи. Потом заметила безделушку, которую называют «любометром», — две колбы, соединенные изогнутой стеклянной трубкой. Берешься за нижнюю колбу, и красная жидкость внутри поднимается все выше, а иногда даже начинает отчаянно бурлить. Если совсем разбулькается — значит, человек страстно влюблен. Когда я была маленькой, у нас тоже стояла такая штуковина. Я ее расколотила и получила нагоняй от отца.

Еще я нашла открытку с пожеланием удачи. Внутри было написано от руки: «Не то чтобы ты в этом нуждался. Покажи им, ублюдкам, чего ты стоишь. С любовью, Марианна». Подружка Моргуна? А может, жена, которая его бросила. В квартире не наблюдалось никаких признаков женского присутствия. Здесь вообще было мало личных вещей или безделушек, только старенький радиоприемник «Филипс» стоял за стеклом в одном из шкафов. Украшение из него получилось довольно странное: это был не один из тех ярких приемников в стиле пятидесятых, которые сейчас в моде, а обшарпанный и поцарапанный черный ящик с обломанными ручками.

Мне наскучило пастись по комнате, и я плюхнулась на кушетку. Мысли упрямо возвращались к Ричарду, и чувство неловкости и вины навалилось с новой силой. Я совсем не хотела закатывать ему сцену — просто настроение вчера было дурное, да и не выспалась. Дотти мне нравится — чудесный ребенок, но в последние дни нам с Ричардом никак не удавалось побыть наедине, и мои слова прозвучали так, будто я ненавижу детей. «Мы с Дотти у тебя в одном флаконе — порознь ты нас видеть не можешь». Раз такое услышишь — больше не захочется.

Я посмотрела на часы: почти полшестого. Дотти уже проснулась и подняла Ричарда. Можно позвонить…

Я залезла во внутренний карман куртки — зеленый мобильник был на месте. Нажала на кнопку, чтобы набрать номер Ричарда.

— Алло. — Голос у Ричарда был сонный.

— Привет. Не разбудила?

— Нет. Я уже полчаса на ногах. Черт, он меня ненавидит.

— Ричард, мне очень жаль, что вчера так вышло.

— Да, Китти, я знаю. — Он все еще кипел. — Мне нравится проводить время с Дотти, она чудесная девочка, поверь.

— Послушай, все в порядке. Наверное, это я сделал из мухи слона. — Еще хуже. Он был зол, но старался это скрыть, чтобы мы спокойно смогли во всем разобраться. У него бывают такие приступы онанизма.

— Ричард, я скоро заканчиваю. Ты как, если я подъеду?

— Китти, сколько раз тебе объяснять — не появляйся с самого утра. Дотти разволнуется и откажется идти в садик.

Ричард специально искал отговорки. Больше всего на свете я хотела приехать сейчас в Крауч-Энд, свернуться калачиком рядом с ним в постели или потягивать кофе на кухне, где повсюду развешаны рисунки Дотти. Но упрашивать его не стану.