Александр Казанцев - Озарение Нострадамуса

• Название: Озарение Нострадамуса
• Автор: Александр Казанцев
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1995

---

— Там диктатура пролетариата, — уклончиво ответил Илья Абрамович.

— Ах, бросьте, профессор, всем надоевшие цитаты пропаганды. Народ вашей страны угнетен диктатором, от которого нашими общими с вами усилиям надо его освободить.

— Простите, группенфюрер, но я вас не понимаю.

— Проверка вашей стойкости показала, что вы можете помогать нам, находясь в Советском Союзе, куда мы дадим вам возможность вернуться, обеспечив вашу безопасность дипломатическим паспортом советника посла.

— И чем я буду вам помогать?

— Революционной борьбой против диктатуры и сообщениями о тех настроениях, которых вам удастся добиться.

— Сообщать? То есть делать то, что вы мне инкриминировали эти два года.

— Вот видите, мы в вас не ошиблись! У вас даже нет страха перед нами. Но зачем такие вульгарные уточнения? О шпионаже и речи не идет. Мы просто убедились в общности наших с вами устремлений.

— Простите меня, гepp группенфюрер, предвидя возможные для меня неприятности, я все же вынужден отказаться от вашего предложения.

— Ну что ж! Вы укрепили мое уважение к вам! Заходите ко мне запросто, когда у вас будет время.

— Как вас понять, гepp группенфюрер?

— Очень просто. Моя машина доставит вас домой, к университету, где вы сможете продолжить свои ценные исследования явлений при субсветовых скоростях, в чем вы можете оказаться тоже полезным нам.

— Вы что? Освобождаете меня?

— Зачем мне освобождать вас, когда вы и так уже свободны. Прошу понять и меня, который должен был выполнять порой грязную, вызывающую у меня отвращение, работу. И примите извинения за все, что могло вас оскорбить во время наших с вами бесед, в которых свободным были только вы в выражении своего мнения. А я — лишь исполнитель. Желая вам всяческой удачи, хочу выразить вам теперь то, чего не мог сделать раньше — сочувствие в кончине так интересовавшей вас Инессы Арманд.

— Если позволите, герр группенфюрер, я удалюсь. Меня влекут к себе университетские стены, если все это не сон.

Профессор Рубинштейн был доставлен в «опель-адмирале» к воротам университетской ограды.

Радости фрау Генц, встретившей его первой, не было границ. Она же передала ему оставшиеся у нее вчерашние и сегодняшние газеты, которые она не успела еще отнести к нему домой, возобновляя для него подписку.

Профессор Рубинштейн так давно не видел газет, что буквально впился в них, и первое, что бросилось ему в глаза, — это сообщение о заключении пакта дружбы между Германией и Советским Союзом, и в связи с этим, взаимном прекращении всех уголовных дел против людей, подозреваемых в неприемлемых для держав действиях.

«Так вот оно что! — мысленно воскликнул Илья Абрамович. — И на этот раз группенфюрер выполнял не свою волю, в таком странном тоне беседуя со мной!»

Профессор Рубинштейн сбрил свою арестантскую бороду и в прежнем обличии явился к университетскому начальству, уже предупрежденному о его возвращении и выразившему удовлетворение, что он сможет открыть свой курс через два дня с начала учебного года.

Но это начало учебного года совпало со вторжением гитлеровских войск в Польшу, вмешательством Франции и Англии, отказавшихся от совместных действий с Советским Союзом, и началом Второй мировой войны, унесшей больше жертв, чем все вместе взятые войны и эпидемии чумы и холеры за всю историю человечества.

Первый же семинар по релятивистской физике принес Илье Абрамовичу волнующий сюрприз.

В числе явившихся к нему студентов оказалась… Инесса Сантес. И дело было не только в том, что эта испанка носила имя Инессы Арманд, в которую он когда-то был безнадежно влюблен, но еще и в том, что она мучительно напоминала ему своим красивым смуглым лицом кого-то, кого он никак не мог вспомнить…

После семинара, когда студенты уходили, профессор стоял в дверях аудитории и смотрел вслед удаляющейся изящной девушке, отметив, что, если бы ее собранные в пучок волосы распустить, они достали бы колен.

На следующем семинаре Инесса Сантес, дождавшись, пока все студенты разойдутся, обратилась к профессору, глядя на него продолговатыми, чуть приподнятыми к вискам глазами цвета спелой сливы:

— Профессор, объясните, чтобы я поняла, как это может быть, что два тела, разлетаясь друг от друга со световыми скоростями каждое, отдаляются на самом деле лишь со скоростью света?

Рубинштейн, стараясь быть академически строгим, объяснил:

— Привычное простое сложение скоростей разлетающихся тел в обычных условиях ошибочно. Но ошибка эта, при ничтожности этих скоростей по сравнению со световой, неощутима.

— Непонятно, — призналась студентка.

— Тогда представьте, что мы убегаем друг от друга…

— Простите, профессор, но убегать от вас — это уж я совсем не могу представить! — не без лукавства возразила девушка.

Профессор постарался скрыть смущение:

— Хорошо. Пусть два снаряда разлетаются после взрыва в разные стороны. Как бы ни силен был взрыв, скорости их ничтожно малы по сравнению со световой.

— А при чем тут свет?

— Потому что… где мне записать формулу?

Инесса протянула маленький надушенный дамский блокнотик, и Илья Абрамович записал в нем формулу <javascript: NW4()>.

— Как видите, в числителе дроби скорости складываются и могли бы удвоиться, если бы не делились на знаменатель, где к единице добавляется соотношение произведения скоростей и квадрата скорости света.

— Я постараюсь понять, герр профессор. У меня будет теперь ваш автограф. Разрешите мне прийти еще раз.

— Ради Бога! Буду рад ответить на все ваши вопросы.

— Будете рады? — лукаво спросила она и ушла.

А на следующем семинаре она была печальной и опять дождалась, когда все разойдутся.

— Вы не в духе сегодня? — спросил Илья Абрамович. Инесса вздохнула:

— Началась война. Теперь мне не добраться до Испании, куда я так стремилась.

— Но там победил фашизм! — не удержался Рубинштейн.

— Я и спешила туда для борьбы с ним! Теперь вам придется терпеть меня все четыре года.

Но через два года 22 июня Гитлер, порвав пакт о ненападении, напал на Советский Союз, бомбя мирные города, и его вермахт парадно шествовал по чужим захваченным улицам.

В последующий год с небольшим Илья Абрамович, повесив у себя дома на стену карту, с горечью переставлял на ней флажки на захваченные нацистами знакомые ему города и местности.

Но Москвы взять Гитлеру не удалось, и его войска потерпели там, к истинной радости Рубинштейна, поражение, отброшенные далеко на запад. Но Ленинграду грозила полная блокада.

Немцы захватили Крым, эту жемчужину юга, и выпустили специальную медаль в виде золотистого шита с изобретением Крымских гор и победной надписью. Теперь они рвались на Кавказ и к Сталинграду, к великой русской реке Волге.

Однажды совсем не в день семинарских занятий в кабинет профессора вбежала взволнованная Инесса.

— Илья Абрамович! Илья Абрамович! Такая радость! Я не могла не прибежать к вам, — по-русски выпалила она, с трудом переводя дыхание.

Рубинштейн был ошеломлен:

— Вы… русская?

— Нет, нет — испанка! Нас в детстве доставили на пароходе в Советский Союз. Там я кончила русскую школу, а застряла в Германии в вашем университете. Но не в этом дело, не в этом!

— В чем же?

— В полном разгроме немецкой войсковой группировки в районе Сталинграда. По всей Германии объявлен траур. Русские взяли в плен всю армию во главе с фельдмаршалом Паулюсом. Я знала, что вы обрадуетесь!

— Пусть у них будет траур, — сказал Рубинштейн.

Но, несмотря на траур, занятия в университете продолжались, и после очередного семинара Инесса снова дожидалась, пока все студенты уйдут.

Профессор думал, что она будет говорить о положении на фронте, может быть, о годах, проведенных в России, но Инесса его опять удивила.

— Профессор, — сказала она на своем милом, чуть искаженном немецком языке, — в свое время вы так блестяще объяснили мне парадокс сложения субсветовых скоростей, — и она вынула свой блокнотик, — но, приступая к курсовой работе, я встала в тупик. Пожалуйста, помогите мне.

— Охотно.

— Я представила себе, что тела не разлетаются, а движутся друг к другу со световыми скоростями. Что произойдет при их встрече?

— Взрыв, с энергией, равной произведению половины массы столкнувшихся…

— Соединившихся, — поправила Инесса.

— Соединившихся тел, помноженной на квадрат их относительной скорости, которая опять-таки будет равна лишь световой.

— Спасибо, профессор. Из двух вариантов мне больше нравится не разлетание от взрыва, а совсем другой взрыв при соединении. Правда, так? — добавила она по-русски и засмеялась.

У нее были ослепительные зубы.

— А у них траур кончился. Опять галдят о победах.

Но траур повлек за собой и неожиданные последствия. Взбешенные неудачей в Сталинграде, гитлеровцы решили выместить злобу на во всем виноватых евреях.