Татьяна Алексеева - Выход где вход

• Название: Выход где вход
• Автор: Татьяна Алексеева
• Жанр: Современная проза

Роман о недвижимости. Что труднее сдвинуть — камень или собственные представления о себе и своей жизни?

---

Из соседней комнаты, где Петька одерживал победу за победой, донеслось экстатическое: 'I live again'. Веру как подбросило. Она с ожесточением метнулась на кухню. Начала там что-то переставлять, загремела в раковине недомытой посудой. И, недоделав, устало опустилась на табуретку. Истерики бесполезны. Их все равно никто не видит. Пора ехать дальше — работа.

На улице быстро темнело. Предстояло в очередной раз пересечь город из конца в конец. Сначала долго томиться под землей в тесноте и удушливости. Затем трястись в автобусе. Минут двадцать спускаться с какой-то горы. Обогнув хилую рощицу, свернуть под мостом. А от автобусной остановки — через овраги. Расположен был райончик крайне неудачно. Даром что и название носил неблагозвучное — Едуново. Когда-то оно было связано с 'ездой' и 'поездками': петляющая меж оврагами дорога коротким путем выводила купцов на важнейший торговый тракт. Но игриво мыслящий народ давно переделал деловое название в неприличное. И обитатели района старались вслух не обозначать место своего проживания.

Вере казалось невероятным, что эти мрачные овраги находятся в том же городе, где Воздушное, или, к примеру, Голованово — с его простором и живописной перспективой холмов. В глубине района было сумрачно и промозгло в любую погоду. Вода в оврагах застаивалась, никогда не высыхала. Углы и стены в квартирах изукрашивала затейливая плесень. А дети тут чихали и кашляли даже летом.

Квартира, расположенная почти на самом дне мрачной впадины, была непростая — с евроремонтом. Хозяйка — профессиональный дизайнер. Цветовое решение квартиры несло на себе отпечаток её индивидуальности. В нём преобладали мрачные тона: болотный, черный, землисто-коричневый. Не только мебель с обоями, но и оконные рамы, батареи, потолки, — все было тёмное. В прихожей с порога удручали фиолетовые стены и скошенное зеркало в черной окантовке. Глухая синяя плитка в ванной покрывала сверху донизу не только стены и пол, но и потолок ('как в склепе', - содрогалась про себя Вера). Спальню слегка разнообразили обои цвета бордо, золоченые светильники и тяжелые малиновые шторы.

Хозяйка настаивала, чтобы квартиру купили всю целиком — вместе с мебелью и бытовой техникой, со шторами, картинами и светильниками. Это больше всего осложняло задачу, удваивая цену. В Едуново если и приобретались квартиры, то только из-за их дешевизны. Ушлые люди свозили сюда алкоголиков со всей Москвы, скупая у них жилища в других районах города почти задаром. Выкроить при этом доплату, соблазнительную для алконавта, можно было именно за хибарку в Едуново. В такой район, как Хвостиково, алкоголики не ехали. Считалось — им далеко.

— Зачем нашпиговывать техникой и вбухивать немереные средства в квартиру, расположенную чуть ли не на болоте? В эдаком поганом месте? — добивалась от Кита Вера. — Да за такие деньги ее никто никогда не купит! И цветовая гамма там — на любителя. Кому нужен этот мавзолей?

— Везде люди живут, — философствовал Кит. — И среди них встречаются творческие личности. Не обязательно художники, но хотя бы ценители прекрасного.

— В Едуново едут только даром, — Вере уже хотелось плакать.

— Ну, может, у какого-нибудь миллионера здесь мама живет? Ради неё он вполне может потратиться на такую квартиру. Заодно сэкономит на евроремонте.

Кит настаивал, что нужно браться за какие угодно варианты — самые безнадежные, за любую работу.

— Маме миллионер купит квартиру рядом с собой, в хорошем районе, — тут слезы высыхали: бесполезно.

Несмотря на чувство обреченности, Вера стоически продолжала наведываться в Едуново и показывать роскошные апартаменты. Она цеплялась за малейшую надежду на заработок. С деньгами был полный караул, особенно — после развода. Только это и вынуждало Веру носиться по городу, как сухой лист по тротуару, под напором ветра. Иначе она не выдержала бы мотни и перегрузок. Все-таки в недвижимости деньги случались, может, и редкие, но неплохие. В целом выходило побольше, чем если бы Вера горбатилась в школе учителем.

Сегодня навороченную квартиру пришла смотреть тётенька в пальтишке с вылезшим меховым воротником и стоптанных сапогах. Пока поднимались в лифте, Вера выяснила, что претендентку расселяют из коммуналки в Центре. Риелтор с ней по квартирам не ходит — посылает везде одну, самостоятельно. Верно, чувствует по тётеньке, что на всякий случай лучше не слишком стараться. Да и риелторов таких, которые в Едуново сами с клиентами ездят, в Москве не много наберется.

В квартире покупательница выудила из кармана здоровенную канцелярскую скрепку. Деловито пристроила ее к 'молнии' на сапоге и ловко расстегнула. Пока тетенька орудовала скрепкой, Вера заметила, что бегунок у 'молнии' давно подломился. Подцепить его руками и впрямь трудновато. А вот со скрепкой всё получалось просто замечательно. Ухватившись за тему обуви, Вера попробовала объяснить покупательнице, как удобно сушить сапоги на полу с подогревом. И тапочки всегда тёплые.

Но предприимчивая дама со скрепкой явно не была потенциальной владелицей евроремонта и встроенной техники. 'А по виду вполне могла бы оказаться мамой миллионера', - сокрушенно вздохнула Вера, прячась от хлынувшего дождя под козырек остановки. В этот раз ей почти понравились суровые, экстатические тона квартиры. К тому же она впервые заметила, что при таком цветовом решении на стенах не видна плесень.

Вечер. Дом. Скудный чай.

Бдззззз… Бах! Бах!… Бжжж…зззз… 'I live again!' — со стороны компьютера.

Наконец, удалось укрыться под пледом с книжкой. Читать в конце дня (так же, как в начале и в середине) у Веры не было никаких сил. Но каждый раз казалось, что вдруг получится. Телефон на всякий случай — под ухо. Подушку — дыркой от себя, чтобы не видеть. Можно было бы, конечно, и зашить дырку на наволочке. Но последние месяцы в Верином доме если что-то ломалось или портилось, то оно таким и оставалось. Отошедший от стены плинтус тоскливо топорщился. Ручка, отвалившаяся от кухонного шкафчика, болталась на одном гвозде. Отклеившийся в ванной крючок притулился на полочке, ожидая пока его кто-нибудь приклеит. Сплошные свидетельства неблагополучия. Материальное воплощение охватившей хозяйку дома депрессии. Форма саботажа, протеста, желания разрушить. Или хотя бы не мешать тому, что рушится.

— Петь, тебе папа не звонил?

— Ага.

— Что ага?

— Звонил.

— Ну и что?

— Спросил, как дела в школе.

После развода Верин муж старательно изображал внимание к ребенку. Звонил ему почти каждый день. По слухам, его теперешняя жена не особо была этим довольна. Но Вера не без злорадства отмечала, что звонки продолжались. Трогательный большеглазый Петька притягивал папочку как магнит. Временами Вере даже казалось, что бывший муж терзается вполне искренне. В любом случае, она не слишком упорно препятствовала их контактам. Ровно настолько, чтобы про неё не забыли.

Не успела взяться за книжку, в дверь заглядывает Петька с телефонной трубкой. В трубке — Марина. Вера хоть и разволновалась, но ответила ей без выражения, не зная, как поддерживать разговор. Своим решением и тем, что пошла у мужа на поводу, Марина, по её мнению, похоронила их отношения. К этой мысли Вера окончательно пришла в ходе тряски в метро и разъездов по городу. Было бы странно теперь щебетать и делиться новостями с прежней беззаботностью.

Но Маринин голос звучит нежно. Вопросы задаются с мягкой настойчивостью. И Вера чуть-чуть размякла. Поведала — чтобы хоть что-то рассказать — про 'маму-начальницу'. Описала, как та её мучает, звонит по пять раз в день и требует постоянного внимания.

— Привыкла, чтобы все под неё подстраивались, исполняли малейшую прихоть!

— Ну, значит ей нужно именно это. А вовсе не купить квартиру, — сочувственно шутит Марина.

Уже совсем к ночи Вере на голову падает финальный сюрприз. Раздается звонок от Амалии Матвеевны:

— Мы тут с дочкой посоветовались, — унылым тоном сообщила Амалия. — Устала я. Пора определяться. Согласна на квартиру с большой лоджией.

Вера дрожащими руками набрала номер Кита, боясь поверить происходящему. Если верить — тогда скоро будет зарплата. Довольно чувствительная.

— Никит, представь себе — Амалия созрела! Неужели, правда?

ВТОРНИК

За ночь зеленая трава поседела. Из окошка Вера так и не разобрала, иней это или первый снег. А пока вышла из дома, всё уже смыло коротким дождем.

День начался с показа квартиры на улице Хомякова. Узкая изогнутая улочка притаилась в глубине исторического центра города. На стенах былых особнячков еще можно различить то цветочный барельеф, то останки атланта, уцепившегося за верхушку колонны. Совсем неподалеку грохочет Садовое Кольцо. А здесь — тихая заводь, не впускающая в себя звуки. Время затаило дыхание…