Лев Гурский - Опасность

• Название: Опасность
• Автор: Лев Гурский
• Жанр: Политический детектив

Книга писателя Льва Гурского написана в жанре политического детектива. Труп, найденный в московской квартире, – лишь звено в цепи загадочных событий, в разное время происходивших в России и за ее пределами. Расследование поручается капитану Максиму Лаптеву, уже известному читателю по роману Гурского «Убить президента».

---

Рот больного был заклеен лейкопластырем.

Рот. Заклеен. Лейкопластырем.

У меня оказалось чуточку больше времени, чем у другого самозванца в белом халате. Потому что у него рука была занята шприцем с какой-то дрянью, а у меня – свободна.

– На месте! – крикнул я, оказавшись проворнее. Но болван не захотел на месте. Он вообразил, что я не попаду в него из «Макарова». Я же намеревался выстрелить ему в руку и действительно промахнулся. Практики у меня мало: стрелять по людям, даже самым плохим, на моей службе приходится все-таки не каждый день. Вот я и промазал.

Угодил ему прямо в грудь. Белый халат немедленно набух красным. На кафельный пол со звоном брякнулся пистолет – такой же «Макаров», как и мой. Шприц упал на одеяло, но, к счастью, не иглою вниз.

Я подбежал к постели больного. Селиверстов уже слабо пытался освободить руки и отклеить пластырь. Похоже, он едва не задыхался.

Я отодрал пластырь одним рывком: болезненно, но быстро.

– Вы в порядке?

Селиверстов меня узнал и кивнул. В глазах его я прочел что-то вроде облегчения, однако мне некогда было разбираться в нюансах. Молодые друзья, как правило, в одиночку не ходят. Надо было удирать.

– Идти можете? Если нет, я вас понесу…

– Смогу… – слабым голосом проговорил Селиверстов. – Я уже немного оклемался… после вчерашнего приступа… – Мавзолейный специалист осторожно привстал с постели, сделал несколько шагов. Я нетерпеливо поглядывал по сторонам, но все было тихо.

Еще минуты полторы.

Второй молодой друг встретился нам неподалеку от дверей палаты номер восемь: там на стене располагался телефон-автомат, и еще один самозванец-белохалатник, очевидно, намеревался звонить и сообщать кому-то, что, все в порядке. Интересно, как мы с ним разминулись?

Думаю, тот же самый вопрос измучил молодого друга, пока он нашаривал оружие. Я оставил его с простреленным плечом мучиться уже над другими проблемами и усадил, наконец, старика Селиверстова в свой «жигуль». Мотор я предусмотрительно не выключал и поэтому сразу газанул. Вблизи ворот Клингородка кто-то еще пытался нас остановить – еще один белый халат. Был ли это тоже один из добрых людей или просто поборник ограничения скорости легкового транспорта – выяснить не удалось. Омерзительно бибикая, я направил свой «жигуль» прямо на него, и тот счел необходимым отскочить в сторону.

Больше нас никто не преследовал. Селиверстов, сжавшись на переднем сиденье, тяжело дышал и смотрел куда угодно, но только не на меня.

– Константин Петрович, – сказал ему я. – Если бы вы мне не соврали, многих неприятностей удалось бы избежать.

– Это было не вранье, – прошелестел мавзолейщик.

– Ну да, – желчно перебил я. – Военная хитрость…

– А почему, интересно, я должен был вам тогда доверять? – с тихим вызовом осведомился Селиверстов. Впрочем, в лицо мне он по-прежнему предпочитал не смотреть. – Вы явились ко мне вместе с каким-то милицейским дебилом… Почем я знал, что вы с ним – тоже не их тех, кто охотится за Валькой?

– И вы отправили меня в Саратов… – Я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. – Просто гениально.

Селиверстов промолчал. Мне стало немного досадно за свой резкий тон. В конце концов он спасал своего родственника… Как там называется муж двоюродной сестры? Шурин? Деверь?

– Ладно, – проговорил я устало. – Кто старое помянет… Но теперь-то вы мне можете все рассказать? Без ваших военных хитростей, а?

РЕТРОСПЕКТИВА-11 21 декабря 1986 года Москва

Во время обеда потревожить Главного мог только камикадзе. В любое другое время Главный был вполне доступен, приветлив, демократичен (хотя само слово «демократия» терпеть не мог), к нему можно было ворваться без приглашения, без звонка и даже без стука… Но только не между часом и половиной третьего. В эти часы целый этаж дома в Костянском переулке замирал: корреспонденты и литсотрудники ходили на цыпочках, девочки из секретариата совершали по коридору сложные балетные па, чтобы успеть быстро разнести по отделам гранки и при этом не издать ни единого звука, а со случайными посетителями даже при закрытых дверях старались изъясняться конспиративным шепотом, еще лучше – с помощью азбуки для глухонемых. Даже бачок в туалете приучен был с часа до половины третьего не скрежетать, как обычно, а нежно, по-голубиному, ворковать…

И вдруг ритуал был злодейски нарушен. Без десяти два на этаже показался припорошенный снегом человек в тулупе, кроличьей шапке на два размера больше, в невероятных альпинистских ботах на платформе и левисовских джинсах. Снежный человек, наплевав на приличия, шумно пробежал вдоль по коридору, волоча за собой огромную кожаную сумку. Боты, очевидно, были снабжены острыми металлическими подковками или шипами из нержавейки, а потому производили отчетливый цокающий звук, как будто по редакционному паркету мчался мустанг-иноходец. Шумный человек был очкаст, очки запотели, и, прежде чем добраться до редакторской двери, возмутитель спокойствия успел слепо ткнуться в посторонние двери, чертыхнуться, поздороваться, извиниться и, в конце концов, попасть туда, куда надо. Сотрудники отделов тем временем начали с ужасом выглядывать из кабинетов, предполагая, по меньшей мере, увидеть роту пьяных хунвэйбинов, но, узнав снежного человека, сочувственно переглядывались между собой: самоубийца, чистый самоубийца!

Сопротивление секретарши Главного человек с сумкой сломил, как тяжелый танк «Леопард», легко сминающий на учениях декоративные проволочные заграждения, и без семи минут два возник на пороге редакторского кабинета – заснеженный, мокрый, счастливый плюс улыбка в тридцать два зуба (тридцать своих и два искусственных).

Шумному человеку определенно повезло. Главный сегодня был донельзя благодушен. Когда дверь распахнулась, он как раз допивал свой кофе с молоком, принесенный из буфета, и одновременно дочитывал «Правду». Утром он ее просматривал навскидку, а во время обеда, не торопясь, изучал с красным карандашом в руках, высчитывал тенденции. Сегодня тенденции были более чем благоприятными, поэтому Главный не испепелил пришельца взглядом и даже не приказал вывести его и шлепнуть у ближайшей стенки. Мало того, он и не хряснул кулаком по бордовому тому энциклопедического словаря на столе (предназначенному специально для надлежащих распеканий нерадивых сотрудников) и не закричал, болезненно морщась: «Заявление – на стол! И чтобы духу твоего…» Он просто поднял глаза от газеты и со вздохом попросил:

– Через полчасика, а? Видишь же, обедаю. Снежный гость не пожелал ждать полчасика. Он быстро приблизился к столу, бросил шапку на одно кресло, а кожаную сумку – на другое. Затем пальцами наскоро протер очки и радостно выдохнул:

– Он! Возвращается!

Главный озадаченно отложил «Правду» вместе со всеми тенденциями и спросил с удивлением:

– Кто возвращается?

Пришелец опешил. Он-то был уверен, что его поймут с полуслова и не потребуется никому ничего объяснять. Тем более и времени не было для объяснений.

– Кто возвращается, Юра? – повторил Главный.

– Да академик же! – воскликнул пришелец Юра. – Сегодня, поездом. Умоляю, выделите мне разворот! Или первую полосу… Нет, все-таки лучше разворот: я дам на полосу снимков и на полосу очерк. Александр Борисыч, это ведь НАША сенсация. И «Комсомолка», и «Известия» будут молчать в тряпочку или дадут тассовку в десять строк. А мы – целый разворот! Грандиозно, правда?!

– Погоди-погоди, – начал было Главный. – Какой еще академик… – Тут вдруг до него дошло. Он почему-то снял очки, тоже медленно протер их салфеткой, водрузил на место и спросил, неожиданно перейдя на шепот: – На самом деле возвращается, официально?

Юра обиженно развел руками, словно глупый вопрос оскорбил лично его.

– Нет, неофициально, – ядовито ответил он, наплевав на всяческую субординацию. – В ящике под вагоном едет.

– Ладно, не петушись, – нахмурился Главный, бросая быстрый взгляд на телефонный аппарат с гербом на диске.

– Информация надежная?

– Из первых рук! – гордо объявил Юра. – Я дозвонился до Горького и сам с НИМ говорил.

– Ты дозвонился? – недоверчиво переспросил Александр Борисович. – Да ведь у НЕГО там не было телефона, я точно знаю.

– Не было, – радостно согласился Юра. – А теперь стал. Как только Горбачев с ним захотел поговорить, тут же и телефон провели. За два часа провели… Вру – за полтора!

Главный вновь поглядел на телефон с гербом, задумался, потом решительно снял трубку.

– Не доверяете? – понимающе усмехнулся Юра.

– Доверяю, – очень серьезно заявил Главный. – Если бы я тебе не верил, разве я бы рискнул ТУДА соваться с ТАКИМ вопросом?

Юра с интересом следил за его лицом, пока тот осторожно наводил справки по вертушке. Сперва лицо Главного было непроницаемым, потом поскучнело, пошло множеством озабоченных морщинок.