Генри Каттнер - Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности

• Название: Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности
• Автор: Генри Каттнер
• Жанр: Фэнтези

В сборник вошел роман «Ярость», а также избранные рассказы автора.

---

– Да, бедняги, – сказал Мигель. – Когда они плохо работают, он избивает их до полусмерти.

– А вы своих бьёте?

– Только если они этого заслуживают. – Мигель был слегка сбит с толку. – Жена у меня очень толстая и ленивая. А старший сын Чико дерзить любит… Мой долг – защищать наши права на воду, раз злодей Фернандес решил убить меня и…

– Мы только зря теряем время, – нетерпеливо перебил его Кетзалкотл. – Дайте-ка мне подумать.

Он снова потёр кольцо и огляделся вокруг. Сорокопут нашёл добычу повкуснее ружейного дула. Он удалялся с ящерицей в клюве.

Солнце ярко светило в безоблачном небе. В воздухе стоял сухой запах мескита. Безукоризненная форма и ослепительный блеск летающего блюдца были неуместны в зелёной долине.

– Подождите здесь, – произнёс наконец Кетзалкотл. – Я пойду поговорю с Фернандесом. Когда я позову, приходите к моему летательному аппарату. Мы с Фернандесом будем ждать вас там.

– Как скажете, senor, согласился Мигель, глядя в сторону.

– И не трогайте ружьё, – добавил Кетзалкотл строго.

– Конечно, нет, senor, – сказал Мигель. Он подождал, пока высокий незнакомец ушёл. Тогда он осторожно пополз по иссушенной земле к своему ружью. Поискав, нашёл и мачете. Только после этого Мигель припал к бурдюку – ему очень хотелось пить, но пьяницей он не был, вовсе нет; он зарядил ружьё, прислонился к скале и в ожидании прикладывался время от времени к бурдюку.

Тем временем незнакомец, не обращая внимания на пули, со вспышками отскакивающие от его стального панциря, приближался к укрытию Фернандеса. звуки выстрелов прекратились. Прошло довольно много времени, но вот высокая фигура появилась снова и поманила к себе Мигеля.

– Ia voy, senor[9], – ответил Мигель. Он положил ружьё на скалу и осторожно выглянул, готовый тотчас же спрятаться при малейшем признаке опасности. Но все было спокойно.

Фернандес появился рядом с незнакомцем. Мигель молниеносно нагнулся и схватил ружьё, чтобы выстрелить с лета.

В воздухе что-то зашипело. Ружьё обожгло Мигелю руки. Он вскрикнул и уронил его, и в тот же миг в мозгу у него произошло полное затмение.

«Я умираю с честью», – подумал он и потерял сознание.

…Когда он очнулся, он стоял в тени большого летающего блюдца. Кетзалкотл отвёл руку от неподвижного лица Мигеля. Солнце сверкало на его кольце. Мигель ошалело покрутил головой.

– Я жив? – спросил он.

Но Кетзалкотл не ответил. Он повернулся к Фернандесу, который стоял позади него, и провёл рукой перед его застывшим лицом. Свет от кольца Кетзалкотла блеснул в остановившиеся глаза Фернандеса. Фернандес помотал головой и что-то пробормотал. Мигель поискал глазами ружьё и мачете, но они исчезли. Он сунул руку под рубашку, но любимого ножа там тоже не оказалось.

Он встретился глазами с Фернандесом.

– Погибли мы, дон Фернандес, – сказал он. – Этот senor нас обоих убьёт. Мне, между прочим, жаль, что мы больше не увидимся, – ведь ты попадёшь в ад, а я в рай.

– Ошибаешься, – ответил Фенандес, тщетно пытаясь найти свой нож. – Не видать тебе неба. А этого norteamericano зовут вовсе не Кетзалкотл, для своих поганых целей он назвался Кортесом.

– Да ты и самому черту соврёшь – недорого возьмёшь, – съязвил Мигель.

– Прекратите, вы, оба, – резко сказал Кетзалкотл-Кортес. – Вы уже видели, на что я способен. А теперь послушайте. Мы взяли на себя заботу о том, чтобы во всей солнечной системе царил мир. Мы передовая планета. Мы достигли многого, что вам и не снилось. мы разрешили проблемы, на которые вы не находите ответа, и теперь наш долг – заботиться о всеобщем благополучии. Если хотите остаться в живых, вы должны немедленно и навсегда прекратить распри и жить в мире, как братья. Вы меня поняли?

– Я всегда этого хотел, – возмущённо ответил Фернандес, – но этот мерзавец собрался меня убить.

– Больше никто никого не будет убивать, – сказал Кетзалкотл. – вы будете жить, как братья, или умрёте.

Мигель и Фернандес поглядели друг на друга, потом на Кетзалкотла.

– Senor – великий миротворец, – пробормотал Мигель, – Я же говорил. ясное дело, ничего нет лучше, чем жить в мире. Но для нас, senor, все это не так-то просто. Жить в мире – это здорово! Только научите нас как.

– Просто прекратите драку, – нетерпеливо сказал Кетзалкотл.

– Вам легко говорить, – заметил Фернандес. – Но жизнь в Соноре – нелёгкая штука. Наверно, там, откуда вы явились…

– Ясное дело, – вмешался Мигель, – в los Estados Unidos все богатые.

– …а у нас сложнее. Может, в вашей стране, senor, змеи не едят мышей, а птицы – змей. У вас, наверно, есть пища и вода для всех и человеку не надо драться, чтобы семья его выжила. У нас-то все не так просто.

Мигель кивнул.

– Мы тоже когда-нибудь станем братьями. И жить стараемся по божьим заветам, хоть это и нелегко, и тоже хотим быть хорошими. Только…

– Нельзя решать жизненные вопросы силой, – непререкаемо заявил Кетзалкотл. – Насилие – это зло. Помиритесь немедленно.

– А то вы нас уничтожите, – сказал Мигель. Он опять пожал плечами и взглянул на Фернандеса. – Ладно, senor. Доказательства у вас веские, против них уже не поспоришь. Al fin[10], я согласен. Так что же нам делать?

Кетзалкотл повернулся к Фернандесу.

– Я тоже, сеньор, – со вздохом сказал тот. – Вы, конечно, правы. пусть будет мир.

– Пожмите друг другу руки. – Кетзалкотл просиял. – Поклянитесь в вечной дружбе.

Мигель протянул руку. Фернандес крепко пожал её. Они преглянулись с улыбкой.

– Видите, – сказал Кетзалкотл одобрительно. – Это совсем не трудно. Теперь вы друзья. оставайтесь друзьями.

Он повернулся и пошёл к своему летающему блюдцу. В гладком корпусе плавно открылась дверь. кетзалкотл обернулся.

– Помните, я буду наблюдать за вами!

– Ещё бы, – откликнулся Фернандес. – Adio's, senor[11].

– Vaea con Dios[12], – добавил Мигель.

Дверь закрылась за Кетзалкотлом, как будто её и не было, летающее блюдце плавно поднялось в воздух и мгновение спустя исчезло, блеснув, как молния.

– Так я и думал, – сказал Мигель, – полетел в направлении los Estados Unidos.

Фернандес пожал плечами.

– Ведь был момент, когда я думал, что он скажет что-нибудь толковое. Он прямо напичкан всякой мудростью – это уж точно. Да, нелёгкая штука жизнь.

– О, ему-то легко, – сказал Фернандес. – Но как он ни плох, он мой.

Разговаривая, он скручивал сигареты. Одну отдал Мигелю, другую закурил сам. Молча покурили и молча разошлись.

Мигель вернулся на холм к своему бурдюку. Он отпил большой глоток, крякнул от удовольствия и огляделся вокруг. Его нож, мачете и ружьё были разбросаны по земле неподалёку. Он подобрал их и проверил, заряжено ли ружьё.

Потом осторожно выглянул из своего укрытия. пуля врезалась в камень у самого его лица. Он тоже выстрелил.

После этого наступило молчание. Мигель отпил ещё глоток вина. Взгляд его упал на сорокопута: из клюва птицы торчал хвостик ящерицы. Возможно, тот самый сорокопут доедал ту же ящерицу.

Мигель тихонько окликнул его:

– Senor Птица! Нехорошо уничтожать ящериц. очень нехорошо.

Сорокопут поглядел на него бисерным глазом и запрыгал прочь. Мигель поднял ружьё.

– Перестаньте есть ящериц, senor Птица, или я убью вас.

Сорокопут бежал через линию прицела.

– Неужели вам непонятно? – ласково спросил Мигель. – Это же так просто.

Сорокопут остановился. Хвост ящерицы окончательно скрылся в его клюве.

– Вот то-то и оно, – сказал Мигель. – Как бы мне узнать, может ли сорокопут не есть ящериц и остаться в живых? Если узнаю – сообщу вам, amigo[13]. А пока идите с миром.

Он повернулся и снова направил ружьё на ту сторону поляны.

Джеклин говорила, что в клетке под чехлом – канарейка, а я стоял на том, что там два попугайчика. Одной канарейке не под силу поднять столько шума. Да и забавляла меня сама мысль, будто старый, сварливый мистер Генчард держит попугаев, – уж очень это с ним не вязалось. Но кто бы там ни шумел в клетке у окна, наш жилец ревниво скрывал это от нескромных глаз. Оставалось лишь гадать по звукам.

Звуки тоже было не так-то просто разгадать. Из-под кретоновой скатерти доносились шорохи, шарканье, изредка слабые, совершенно необъяснимые хлопки, раза два-три – мягкий стук, после которого таинственная клетка ходуном ходила на подставке красного дерева. Должно быть, мистер Генчард знал, что нас разбирает любопытство. Но, когда Джеки заметила, мол, как приятно, если в доме птицы, он только и сказал:

– Пустое! Держитесь от клетки подальше, ясно?

Это нас, признаться, разозлило. Мы вообще никогда не лезем в чужие дела, а после такого отпора зареклись даже смотреть на клетку под кретоновым чехлом. Да и мистера Генчарда не хотелось упускать. Заполучить жильца было на удивление трудно. Наш домик стоял на береговом шоссе, весь городишко – десятка два домов, бакалея, винная лавка, почта, ресторанчик Терри. Вот, собственно, и все. Каждое утро мы с Джеки прыгали в автобус и целый час ехали на завод. Домой возвращались измотанные. Найти прислугу было немыслимо (слишком высоко оплачивался труд на военных заводах), поэтому мы оба засучивали рукава и принимались за уборку. Что до стряпни, то у Терри не было клиентов более верных, чем мы.