Елизар Мальцев - От всего сердца

• Название: От всего сердца
• Автор: Елизар Мальцев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1949

Роман Елизара Мальцева (1916–2004) «От всего сердца» посвящен жизни колхозов, главным образом, послевоенных лет. Автор рассказывает о самоотверженной борьбе алтайских колхозников за высокие урожаи, за быстрейшее решение больших задач, поставленных перед колхозами нашей страной.

В романе большое внимание уделено показу идейного и нравственного воспитания советских людей.

---

— Себя привезете! — Новопашин улыбнулся. — И если у вас сердце не ленивое, а беспокойное, сколотите звено и начнете работать, да так, как, может, никто еще до вас не работал!

— Ну, уж вы скажете! — Горестная улыбка на миг осветила лицо Груни.

Солнце, пробив облака, хлынуло сверкающим водопадом на землю.

В переднем стекле кабины показалось красное лицо пилота, он смеялся, скаля крупные белые зубы, и махал рукой.

— Скоро город, — сказал секретарь.

Он сидел, слегка запрокинув голову, откуда-то пробилась в кабину Струйка воздуха и трепала светлый кудерок на виске.

Внизу катились темно-зеленые волны бора, за их тяжелыми берегами уже виднелась уснувшая на зиму серебристая, в голубой чешуе торосов Обь.

Груня вытерла варежкой слезы и смотрела на выраставшие в морозном тумане белые громады города, трубы, паутину дымков. Над землей с неукротимой силой властвовало солнце.

Глава шестая

Уже отзванивал последними трескучими морозцами февраль, когда Груня вернулась с курсов.

Пока сани скользили широкой улицей села, она взволнованно следила за пробегающими мимо избами, увязшими в снегу тополями, вглядывалась в разрисованные седой изморозью окна, а как только подвода стала приближаться к дому, не выдержала, соскочила с розвальней и, размахивая дорожным своим чемоданчиком, побежала к воротам.

У калитки она перевела дыхание, взялась за железное кольцо и замерла, охваченная внезапным смятением. Она все еще продолжала на что-то надеяться, чего-то ждать, хотя все было ясно: в сундуке хранилась бумажка из военкомата.

Заиндевелые метелки полыни стояли у забора, будто высеченные из хрусталя, переливаясь на солнце слепящими гранями.

Жмурясь, Груня надавила плечом на калитку и вошла во двор, пустынный, весь в мерцающих снежных искрах. Расчищенная дорожка стелилась под ноги до самого крыльца.

Кто-то стукнул в оконную раму. Груня подняла голову и чуть не вскрикнула: ей показалось, что к стеклу прильнуло побелевшее лицо Родиона. О том, что на нее смотрел его младший братишка Зорька, она поняла мгновением позже, но это мгновение лишило ее сил. У нее закружилась голова, задрожали ноги, и, чтобы не упасть, Груня схватилась за крылечную балясину.

Кроме молодого, девятилетнего деверя, в доме никого не было.

— Здравствуй, — тихо сказала Груня. — А где маманя?

— Ушла на почту узнать, нет ли чего от братки… Каждый день справляется… Разве, если б было, мимо дома пронесли?

Не слушая больше, кусая дрожащие губы, Груня прошла в горенку. Здесь все оставалось нетронутым со дня ее отъезда, все на своих местах: этажерка с книгами, комод с кружевной дорожкой, большая кровать, застланная розовым пикейным одеялом. Ослепительно сверкали никелированные шары на ее углах.

Груня опустилась на стул, прислонилась лбом к прохладному шару и закрыла глаза. Нет, чудес не бывает, и надо перестать себя обманывать!

Но, как ни убеждала она себя, сердце не хотело согласиться с тем, что Родиона нет больше в живых.

Услышав скрип половицы, Груня насторожилась. Неужели свекровь? Она ждала минуту, другую, готом рывком поднялась. Надо куда-нибудь скрыться на время, придти в себя.

«Пойду покажусь на глаза председателю». — решила Груня.

День стекленел прозрачной голубизной, высившиеся над распадком горы будто обрядились в соболиные шубы, серебром закуржавели в палисадах тополя Успокаивая, сочно похрустывал под валенками снег.

На крыльце правления Груня столкнулась с Иринкой.

— Ой, Грунька! Вернулась?

Девушка налетела на Груню, обняла ее, закружила.

— Да постой ты!.. Постой!..

Груня не ожидала, что так обрадуется этой встрече. Взглянув в синие блестящие глаза Иринки, любуясь ее румяными щеками, белокурой, выскользнувшей на лоб прядкой волос, она вдруг почувствовала, что стосковалась о девчатах, о колхозе.

— Давно? — картавя, тараторила Иринка. — Только что? Вот красота!.. А мы тебя через неделю ждали! Тебя, знаешь, в бюро нашей комсомольской организации выбрали!

Глаза Иринки сияло такой доверчивостью и лаской, что Груня невольно потянулась к ней, взяла ее руки, прижала к груди. Ей вдруг стало очень приятно и хорошо: значит, тут все время не забывали о ней. Ей хотелось расспросить Иринку подробнее о том, что же она должна делать, но девушка, не давая опомниться, отняла свои руки и снова затормошила Груню:

— Ты к Кузьме Данилычу? Я тоже пошла к нему, да не дождалась… Там из соседнего колхоза приехали, спорят чего-то… Хотела его пригласить на бюро. Ну, да ладно, позвоню ему из совета… А ты приходи ровно в семь, слышишь? Явка обязательна!

Груня тронула девушку за локоть, стараясь заглянуть в ее озорные синие глаза:

— Гриша пишет что?

В щеки Иринки брызнул густой румянец, с минуту она молчала, как бы не решаясь рассказывать о самом заветном.

— Знаешь, — тихо начала она и оглянулась по сторонам, голос ее стал вкрадчивым, полным взволнованной, сдержанной нежности, — только ты никому, ладно?.. Знаешь, он так пишет, так пишет, что я, как стану читать, вся горю… И откуда у него слова такие: и насмеюсь и наревусь каждый раз досыта…

— О чем же он пишет? — тихо спросила Груня.

— Ну обо всем. Обо всем! — Иринка зажмурилась и мотнула головой. — И как он меня любит, и как во сне чуть не каждую ночь видит, и как фотографию мою целует крадучись, и как домой вернется… Ой, всего не упомнишь даже… Иной раз читаю, аж задохнусь, прямо нет сил дальше продолжать. Только бы скорее с ним свидеться, только бы не тронула его злая пуля!.. Так бы собралась и пошла к нему на фронт! — Увлеченная, она не сразу заметила, как Груня изменилась в лице и словно померкла. — Что с тобой?

— Притомилась, верно, за дорогу. — Груня вздохнула и сказала, не глядя па девушку: — Ну, я пойду…

— Не забудь: вечером на бюро!

— Ладно.

По крашеной деревянной лестнице Груня медленно поднялась на второй этаж. Правление колхоза занимало теперь недавно отделанное правое крыло дома культуры. В прихожей вдоль стены тянулась вешалка, за фанерной перегородкой стучал костяшками счетов бухгалтер. Прихожая вела в большую светлую комнату, украшенную портретами, плакатами и диаграммами.

На голубом диванчике сидели двое незнакомых Груне мужчин: один — чернобородый, рябой, в синей косоворотке, другой — помоложе, кудрявый, светловолосый, в защитного цвета костюме. Они молча глядели на дверь кабинета с яркой дощечкой посредине: «Председатель колхоза «Рассвет» К. Д. Краснопёров».

Груня поздоровалась, но они, даже не взглянув на нее, что-то буркнули в ответ. Она присела на стул и развязала шаль.

Когда за дверью кабинета раздался мощный раскат густого председательского баса, рябой, прислушиваясь, склонил голову набок, потом криво усмехнулся углом рта:

— Как же, обломаешь его скоро, такого бугая!..

— Скорее у курицы молока выпросишь, — весело подхватил молодой, поблескивая карими смеющимися глазами. — Битых два часа паримся, а, видно, с места пока не сдвинулись!.. Недаром про него говорят, что у него кулак на редкость крепкий да плотный — лишнее сквозь пальцы никому не просочится: ни государству, ни соседям…

В лицо Груки бросилась жаркая кровь, она сидела, боясь пошевелиться, точно придавленная тяжестью. Ей стало стыдно, как будто она в чем-то провинилась перед этими людьми.

Стенные часы бросили в тишину двенадцать гулких ударов. Когда растаял звон, Груня, не поднимая глаз, робко поинтересовалась:

— А зачем вы к нему?

— Электрическую энергию обещал, — живо отозвался рябой и даже придвинулся поближе к Груне, словно ее участие могло спасти положение — «У нас, — говорит, — энергия лишняя, станция не на полную нагрузку работает, стройте, мол, линию…» Ну, мы поверили ему, как доброму, материал закупили, трансформаторы, три месяца чуть не всем колхозом работали — на семь километров линию провели… А теперь вот подключиться надо, а он торгуется, тянет жилы…

— Что ж он хочет?

— Он многое хочет, аппетит у него неплохой, — играя глазами, проговорил светловолосый парень, — а мы не хотим лишнее дать: боимся, как бы у него изжога не началась!

Рябой скупо улыбнулся, потом нахмурился.

— Живой товар требует, — сказал он, — коней у него, вишь, забрали в армию, так он нашими хочет попользоваться… Опять-таки на счет земли удочку забрасывает: вам, дескать, все равно ее своими силами не обработать — я ее у вас возьму на время… Нет, чтоб помочь… Ошибку мы дали. Если бы знали, что он так жаться будет, ни за что бы не связывались. У нас через два-три года своя станция будет… Думали, у вас силы подзанять, а вышло…

— А вышло — ни хомут, ни дышло, — озорно заключил молодой и прислушался, — Притихли что-то… Не доконал бы он нашего делегата, не стошнило бы его от чужой доброты!..