Владимир Попов - Закипела сталь

• Название: Закипела сталь
• Автор: Владимир Попов
• Жанр: О войне

Роман «Закипела сталь» является продолжением романа «Сталь и шлак» и вместе с ним составляет дилогию, посвященную трудовым подвигам металлургов во время Великой Отечественной войны и героической борьбе подпольщиков с фашистскими оккупантами.

---

Эта постоянная тревога передавалась жене, сказывалась на детях. Раньше Ротов проводил с малышами немало свободного времени, любил погулять с ними.

Странно было видеть этого огромного человека с суровым, нескладным, словно рубленым, лицом, нежно ведущего за руки двух крохотных ребятишек. Уж в чем, в чем, а в семейных делах он был безупречен и считал своей обязанностью требовать того же от других. Стоило ему узнать, что кто-либо ведет себя в семье недостойно, он начинал придираться по работе. За малейшие упущения снижал в должности или даже увольнял. Делалось это умышленно открыто — пусть другим неповадно будет. Пострадавшие жаловались, но безуспешно: Ротов всегда находил веские формальные причины, чтобы доказать свою правоту.

Тревога нарастала с каждой сорванной подиной, с каждой неудавшейся плавкой. Ротов понимал, что Кайгородов больше дать уже ничего не сможет, и жалел его. Хороший инженер, работает с пуска завода. Этот на юг не полетит, как Макаров, хотя, надо признать, Макаров тоже мужик хваткий и дело любит: целые дни торчит на кислой печи, пытается помочь Кайгородову. Интересно бы знать, что им движет? Наверное, желание выделиться, утереть всем нос, показать себя — вот, мол, я каков.

И Ротова осенила мысль поручить именно Макарову освоение кислой подины, кислой стали.

«Опытен, на юге главным инженером работал, неизвестно, какие еще скрыты в нем возможности. Но как надеть на него эту упряжку? Поменять местами? Не совсем удобно перед Кайгородовым — он много труда вложил в освоение броневой стали первого заказа. А что если по-иному разделить цехи? Провести границу между пятой и шестой печами? Тогда кислая печь отойдет Макарову. Да! Это выход!»

«Передать печь номер шесть второму мартеновскому цеху».

Отпечатанный приказ Ротов подписал не сразу. Все откладывал ручку, пока не нашел достаточно убедительного оправдания для себя. Да, да, Кайгородов на этом участке не справился, и он, директор, вправе, даже обязан передать тяжелый участок более сильному, более опытному инженеру. И уж если терять начальника цеха, так лучше Макарова — ершист, задирист.

Узнав о приказе, Макаров всполошился и немедленно пошел к Гаевому.

— Удар не по правилам. В затылок. Я выполнять приказ не буду. Что это такое? Одному пять печей, другому — восемь? — горячился Василий Николаевич.

Гаевой молчал. Он уже высказал Ротову свое недовольство приказом. Кайгородов незаслуженно обижен, а Макаров поставлен в тяжелейшие условия. Но добиться отмены приказа Гаевой не смог. Оставалось только поддержать директора.

— Я это расценил так: Кайгородов выведен из-под удара, а я под него поставлен. Ты, конечно, вмешаешься? — Пристально глядя на Гаевого, Макаров силился прочесть его мысли.

— Нет, — неожиданно для Макарова категорически ответил парторг.

— Я не приму печь и сейчас же звоню наркому. Я протестую!

— По твоей логике, я тоже должен был протестовать в ЦК: почему, мол, поручаете тяжелый завод? Дайте что-нибудь полегче. Я был горд оказанным доверием.

— А как ты его оправдаешь? — запальчиво бросил Макаров, и парторга удивила эта резкость: Макаров отличался выдержкой.

— С такими, как ты, которые бегут от трудных дел, его не оправдаешь, — спокойно ответил Гаевой.

— Пойми же, Григорий. Мотивы твоего назначения — вера в твои силы, а я избран мальчиком для битья.

— А я считаю, что этим приказом Ротов выразил веру в твои силы.

Макаров сорвался со стула и уже с порога крикнул:

— Финтишь! Не хочешь вступать в конфликт!

В коридоре он встретил Кайгородова, хотел пройти мимо, но тот загородил дорогу.

— Ну что, Василий Николаевич?

— Что — что?

— Как думает парторг о приказе?

— Так же, как и директор.

— Вот этого не ожидал. Шел к нему жаловаться на Ротова. По-моему, он поступил с вами нечестно.

До сих нор Макаров считал этого инженера с холодным, надменным лицом человеком себе на уме и потому полагал, что приказ директора вполне устраивает его. И вдруг увидел Кайгородова совсем с другой стороны.

— Не будем артачиться, — сказал Макаров, как бы извиняясь за опрометчивое суждение о человеке. — Идемте в цех, оформим приемо-сдаточный акт.

12

«Почему вы не учитесь, Вася?» — настойчиво звучало в ушах Шатилова. А когда было учиться? После семилетки — ФЗО, затем завод, путь от подручного до сталевара. Разве он не учился в это время? Много читал по своей специальности, окончил школу мастеров. Потом армия, война в Финляндии, а там умерла мать и на его попечении остался школьник-братишка. Возвратившись с фронта, стал работать мастером и упорно готовился в техникум, но 22 июня 1941 года забросил учебники и явился в военкомат.

В армию его не взяли, но и за книги он больше не сел.

«А что, если идея у меня какая-нибудь родится, изобретение? — размышлял Василий. — Как технически обосновать? Начертить — начерчу, а расчет теплотехнический — к дяде иди: подсчитайте, пожалуйста. Допустим, поженимся мы с Олей. Она инженер, а я сталевар, пусть и хороший, первоклассный, но больше умеющий, чем знающий. Как сложатся отношения? Если даже Оля никогда не даст почувствовать своего превосходства, то другие дадут это понять».

Однажды Шатилов зашел в техническую библиотеку, взял книгу по теории металлургических процессов. Знакомые интересные явления, но всюду знаки дифференциалов. Пробежал глазами курс теплотехники — снова дифференциалы и интегралы. Он долго сидел в читальном зале, задумчиво перелистывая страницы, и в этот день унес с собой только одну тоненькую брошюрку — справочник для поступающих в техникумы.

Накупив учебников, он внимательно просмотрел их и с горечью установил, что многое окончательно забылось.

Как только кислую печь передали второму цеху, Шатилов перевязал учебники и сунул их под кровать. Он понял, какая угроза нависла над Макаровым. Своими опасениями поделился с Пермяковым, и друзья решили выручить начальника.

После смены они шли на кислую печь и внимательно следили за работой людей. Теперь у Шатилова свободного времени почти не оставалось, но он все же умудрялся почитывать книги по кислому процессу и с каждым днем убеждался, что знаний у него недостаточно. Все чаще приходилось заглядывать в учебники химии, но и это не всегда помогало.

Когда же наконец прибыл долгожданный песок и Панкратов стал готовиться к наварке подины, Шатилов и Пермяков пришли к Макарову с просьбой поставить их на кислую печь. Макарова растрогало такое самопожертвование — работа на печи была адская, а заработок — голая тарифная ставка. Он поблагодарил их и отказал. Но те упорно настаивали на своем.

— Жарче, чем Шатилов, никто печь вести не умеет, — доказывал Пермяков. — А для наварки подины большая температура нужна.

— Лучше Ивана Петровича никому печь не заправить, — поддерживал Пермякова Шатилов.

Макаров подумал, подумал и согласился: если с такими помощниками у Панкратова не получится, то положение, по-видимому, безнадежное.

Восемь суток Панкратов наваривал подину. Кроме Пермякова и Шатилова, Макаров поставил на печь Смирнова, дал в помощь лучших подручных цеха. Подручные смешивали песок с окалиной и затем ровными слоями забрасывали смесь на подину. Пока подогревался очередной слой, подручные заготовляли смесь для следующего слоя. Рабочая площадка перед печью была почти сплошь покрыта кучами песка и окалины.

Панкратов безотлучно находился в цехе и только ночью, в перерыве между подсыпкой слоев, позволял себе подремать в диспетчерской на составленных стульях. Щеки у него совсем ввалились, он заметно осунулся, но старался казаться бодрым и лихо покрикивал осипшим голосом на подручных. Его уверенность передалась Ротову и Гаевому и даже подручным, измученным и уже ни во что не верившим.

Когда закончили варку, мастер наконец ушел домой, сказав:

— Подина — на славу. Теперь неделю можно не заглядывать.

Как только металл расплавился, в цех пришел директор. Каждые три-четыре минуты он посматривал в гляделку. Плавка шла хорошо, шлак был нормальный.

За полчаса до выпуска плавки появился Панкратов, посмотрел в гляделку и горделиво обвел глазами собравшихся инженеров, как бы говоря: «Просил вас: дайте моего песку», — и подошел к директору.

— Леонид Иванович, за такую работенку не мешало бы и премийку.

Ротов взглянул на него искоса сверху вниз и, не сказав ни слова, отошел в сторону.

Слили последнюю пробу. Панкратов подозвал к себе подручного.

— Отверстие длинное, — сказал он. — Иди, начинай ковырять полегоньку. — И вдруг, заглянув в печь, замер.

Ротов все понял. Расталкивая собравшихся инженеров и доставая на ходу синее стекло, он бросился к печи.

Огромные куски сорванной подины плавали в ванне, как айсберги.