Ян Линдблад - Белый тапир и другие ручные животные

• Название: Белый тапир и другие ручные животные
• Автор: Ян Линдблад
• Издательство: Мир
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1998

Книга известного шведского писателя-натуралиста, зоолога и кинооператора, рассказывающая об удивительных встречах с самыми разными животными — летучими мышами и росомахами, лаской и гигантской выдрой, капибарой и тапиром. Рассказы проникнуты огромной любовью к животным, редкой наблюдательностью, стремлением автора познать характер своих «героев» — будь то зверь или птица.

Для любителей живой природы.

---

Прием действовал безотказно, малыш понимал, что «родителю» надоели буйные игры, и тотчас умерял свой пыл. Да и позже, когда приемыши подросли и своими мощными зубищами легко раскусывали лосиные кости, «росомаший выговор» приводил их в чувство. Ни разу не дошло у нас до кровопролития, как это бывает, когда зверь кусает от ярости или от страха.

Шли дни. и росла моя уверенность в том, что наше трио скрепляют узы, близкие к родовым. Малыши понимали звуки и жесты, которые я подслушал и подсмотрел, наблюдая за их поведением. И если прежде я держал дверь закрытой, а отправляясь за продуктами в Хеде, надежно запирал, то теперь я распахнул ее настежь, и малыши начали совершать короткие, несмелые вылазки. Росомахам в этом возрасте не положено уходить далеко от логова, и было интересно смотреть, как мое рычание — сигнал тревоги — заставляло их бежать обратно. Юркнут в дом и жмутся друг к другу на нарах, которые для них были центром вселенной, самым безопасным местом на свете.

Все говорило за то, что мои приемыши созрели для пребывания под открытым небом. Меня ожидало чудесное лето, здоровая жизнь в суровых условиях — я задумал уложить в рюкзак палатку, продукты, кинокамеру и побродить вместе с ними по росомашьим угодьям. Будем держаться заодно, лишь иногда обращаясь за провиантом к внешнему миру. Я не сомневался, что росомахи освоят естественный для них обрез жизни. И останутся на воле в этом замечательном краю, вместо того чтобы развлекать посетителей зоопарка. Смотришь, подобно моим лисам и барсукам, через год уже совсем освоятся и не будут нуждаться в моей опеке. Буду снимать все большие и малые события — от их первых попыток ловить леммингов (которых тут было великое множество) до встреч с другими росомахами, а то и с медведем. Кроме того, запечатлею на пленке взаимоотношения росомахи с ее заклятым врагом — человеком. Весь сюжет построю на судьбе детенышей, начиная с гибели матери и совместной борьбы сирот за существование, кончая конфликтом с саами и другими жителями сурового края. В голове сложился сценарий полнометражного фильма, и мне не терпелось начать наше странствие.

Я надеялся, что фильм даст толчок серьезному, большому разговору о росомахе и ее взаимоотношениях с человеком. Я отнюдь не собирался приукрашивать главных героев и чернить саами, напротив, мне хотелось показать, как это непросто, когда росомахи (или другие крупные хищники) расчленяют стадо и отгоняют часть животных так далеко, что оленеводам их никак не найти. Постараюсь подчеркнуть, что росомахи должны охраняться законом — но не в ущерб саами!

Я считал и по-прежнему считаю, что урон, причиняемый «большой четверкой», не должен ложиться бременем на плечи единиц — все мы, налогоплательщики, обязаны участвовать в его возмещении. Изнуряющий труд, неупорядоченный рабочий день саами — способен ли это постичь тот, чья физическая нагрузка сводится к переходу из одного конференц-зала в другой, кому требуется искусственный моцион, чтобы организм продолжал хоть как-то функционировать? А его бы в мороз или в буран — на лыжи и в тундру, искать зарезанных зверем оленей или собирать разбежавшееся стадо. Все, кто терпит убыток от хищных зверей, должны получать возмещение, учитывающее весь их дополнительный труд, а не только номинальную стоимость найденных убитых животных. Сколько оленей так и не удается найти, сколько оказываются жертвами хищников, а доказать, что хищник виноват, не удается. Компенсация должна быть достаточно высокой, чтобы саами не терпели урона от хищников, лучше пусть выигрывают! Только если присутствие хищного зверя в лесах не будет оборачиваться убытком, саами перестанут истреблять волка, медведя, росомаху, рысь. А то даже нам, жителям южных областей страны, должно быть очевидно, как трудно уважать постановления о сроках охоты и охране животных, как соблазнительно учинить «самосуд». И ведь все, кроме самых отъявленных зверененавистников, согласны, что следует помиловать четвероногих хищников. И конечно же, нашей «зажиточной Швеции» по карману выделить толику налоговых средств, чтобы сберечь природу, а вернее, попытаться восстановить то, что утрачено.

Перед тем как осуществлять свои кинозамыслы, надо было, естественно, совершить несколько пробных походов, на деле освоить все то, чему не научишься с чужих слов. Учитывая, что будет трудновато уследить за двумя такими озорниками, быстрыми, как молния, скользкими, как угорь, я прежде всего накормил их до отвала, добавил еще хороший кусок мяса, взял на руки одного приемыша и юркнул во двор, оставив дома второго. Со мной была Девочка. Сначала она, как я и рассчитывал, послушно трусила за мной, но вдруг остановилась и зарычала. Я не сразу сообразил, что ее встревожило. Обыкновенный журчащий ручеек! Нечто совсем безопасное, но для нее совершенно новое. Очень уж звук необычный…

И тут я допустил маленькую, но роковую ошибку. Вместо того чтобы дать Девочке время ознакомиться с новым явлением, я поднял ее на руки, погладил и пошел по бревну через ручей. На полпути она дико испугалась, о чем мне тотчас сообщил мой нос, и начала вырываться, так что мы с ней чуть не свалились в воду. Как только я ступил на другой берег, она бросилась наутек. Как быть?.. В одно мгновение рухнула наша общность — я вовсе не росомаха, я навязал ей встречу с неизвестным, страшным. Да-да, для бывалого — всего лишь ручей, для нее же — НЕИЗВЕСТНОЕ.

Девочка негодовала, в горле ее клокотало сердитое рычание, она даже норовила цапнуть меня, когда я подошел к густой елке, под которой укрылась беглянка. Я лег на мох и умиротворяюще заговорил с ней. Наконец она примолкла. Бросил ей мяса. Она не взяла его. Что сейчас происходит в ее голове, какие воспоминания или врожденные реакции управляют ее поведением?

Выждав больше часа, я попробовал приблизиться к ней, но она только забилась под еловые лапы и глухо, очень неприветливо зарычала.

Сходить за братом или отнести Девочку в таком состоянии обратно к нему — он только заразится ее враждебностью к опасному человеку. Как лисы, даже поразительно ручная Микаэла, в свое время навсегда покинули меня, так и росомахи скорее всего убегут, а этого допускать нельзя, ведь еще нужен не один месяц, чтобы они научились жить самостоятельно.

Наконец я решил. Странствие придется отложить на неопределенный срок. Перенесу Девочку обратно через ненавистный ручей и отвезу на другое местожительство.

Я осторожно подполз ближе, протянул к ней левую руку, и пока Девочка безуспешно пыталась ее схватить, улучил момент во время очередного выпада, поймал ее правой рукой за шиворот и вытащил из-под елки яростно рычащего, отбивающегося детеныша, который всего несколько часов назад вместе с братом так доверчиво спал рядом со мной. Вот ведь как быстро испуганное животное изменяет свое отношение к двуногому другу…

Ярость придавала Девочке бешеные силы, я с трудом удерживал ее за загривок, неся так, как большинство хищников переносит своих отпрысков. На середине узкого бревна она вдруг отчаянно дернулась, я потерял равновесие, и мы шлепнулись в ледяную воду. Я не разжал пальцев и выбрался на берег, держа в руке что-то вроде лоскута мокрой шкуры. Потрясенная новым происшествием, Девочка притихла. Я добежал до своего «фольксвагена» и посадил в него вымокшего детеныша. Девочка свернулась калачиком на подстилке из мха, которую я сделал, чтобы росомахам было уютно в пути из Стокгольма на север. Теперь надо было наполнить для Мальчика миски водой, жидкой кашей и мясом. Как только я вошел в дом, он учуял приставший ко мне запах испуганного зверя и отпрянул в сторону. Я не стал долго задерживаться в комнате — чего доброго, свяжет со мной сигнал опасности!

Когда я вернулся к «фольксвагену», самочка была вне себя от ярости. С хриплым рычанием она металась по кузову, испуская облачка едкого запаха. То ворошит подстилку, то бросается ко мне, норовит схватить руки, лежащие на баранке, вскочить на спину, цапнуть ноги. Ведя машину по извилистым и бугристым проселкам, я все время спокойно, дружелюбным тоном разговаривал с ней, как будто ничего не случилось. В конце концов она устала и улеглась на подстилке.

А затем до меня донесся звук, которого я не слышал ни до, ни после этого случая, — протяжный, жалобный… Она плакала, как плачут росомахи.

Немного погодя я подключился, попробовал имитировать ее голос — просто так, чтобы пополнить свою коллекцию новым звуком. К моему удивлению, Девочка тотчас подошла, внимательно посмотрела на меня и, продолжая скулить, села рядом. Куда девалась ее враждебность! За окном мелькали сосны, серой полосой стлался лишайник, а мы плакали вместе, вложив в это занятие всю росомашью тоску. Так продолжалось с полчаса. Говорят, женщин трудно понять; что же тогда говорить о девочках-росомахах… Мне было дозволено погладить ее, и наконец она уснула, утомленная тяжелыми и бурными переживаниями. Кажется, поверила, что меня можно считать другом и что я не меньше ее огорчен разлукой с третьим членом нашего товарищества.