Дэвид Бликст - Короли Вероны

• Название: Короли Вероны
• Автор: Дэвид Бликст
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-27317-1

Верона, год 1314-й от Рождества Христова. Согласно древнему пророчеству, ребенку, зачатому от правителя города, суждено стать легендарным освободителем Италии и основателем Золотого века. Но что делать, если таких детей несколько, а желающих причаститься к славе и того больше?!

Среди персонажей книги — великий Данте и герои Шекспира. Ад и рай смешались здесь воедино, и то, что не решается на словах, отдается на суд клинка.

Роман Бликста по силе и выразительности характеров персонажей сравнивают с «Крестным отцом» Марио Пьюзо, а по накалу бушующих в нем страстей — с историко-приключенческими романами Рафаэля Сабатини.

---

— Я буду осторожен, — заверил Пьетро. — Как его зовут?

— Шалах.

Пьетро сделал неуклюжую попытку повторить непривычные звуки:

— Ши — ло?

— Что с вас, не принадлежащих к избранному народу, взять? Смотри, вот я написал его имя, а заодно и адрес. Он должен быть в хорошем настроении — жена недавно подарила ему дочь. И передай ему от меня поздравления.

— Обязательно, — пообещал Пьетро, пряча клочок бумаги под рубашку.

Глаза шута озорно сверкнули.

— Ты песню мою помнишь? Я сочинил еще несколько куплетов.

И, к изумлению Антонии, шут запел безо всякого аккомпанемента:

Нынче соломенный
Цвет не в почете:
Рыцарь со свадьбой
Остался в пролете.

Черные кудри
Деве по нраву.
Где бы найти нам
На вора управу?

«Быть посему», —
Непреклонен синьор.
Только не вечен
Его приговор.

— Очень смешно, — сухо произнес Пьетро.

Раздался грохот, как будто в дверь метнули что-то тяжелое.

— Это, верно, отец твой пером скрипит? — произнес Мануил.

И тут терпение Антонии кончилось.

— Я вынуждена попросить вас покинуть этот дом.

Карлик осклабился.

— Боже меня сохрани мешать его обожаемой Музе. Пьетро, будь осторожен. Я не просто так песню спел — ты вернешься, даже не сомневайся. — Затем Мануил отвесил поклон Антонии, кончиками пальцев сняв шляпу и пройдясь ею по полу. — Enchante, mademoiselle.[60] Уверен, мы скоро увидимся. Мы с вашим отцом любим вечерком сыграть партию-другую в шахматы. Не стесняйтесь — присоединяйтесь.

Еще раз поклонившись Пьетро, Мануил удалился.

Заметив, как скривилась сестра, Пьетро тоже не преминул скорчить рожу.

— Мануил такой забавный! И он хороший человек. Он не солгал — они с отцом действительно довольно близки. Так что можешь с чистой совестью ему симпатизировать.

Антония покраснела. Чтобы сменить тему, она ухватилась за новую информацию.

— Значит, ты едешь в Венецию?

Пьетро пожал плечами.

— Сначала в Венецию, а потом, скорее всего, в Болонью, в университет.

Антония испытала острый приступ зависти.

— И что ты будешь изучать?

— Не знаю. Может, медицину. Или право.

— Когда ты уезжаешь?

— Дня через два, не позже. Мне нужно еще нанять конюха, который согласится поехать со мной и будет ухаживать за лошадьми. Может, и пажа придется подыскать. Пока не знаю. Наверно, в среду, самое позднее в четверг. — Пьетро увидел слезы в глазах сестры, а также ее отчаянные попытки эти слезы сдержать. — У нас еще есть время. Присядь. Давай-ка я тебе расскажу о привычках отца.

Вышло так, что Пьетро уехал только в пятницу на рассвете — приготовления заняли куда больше времени, чем он предполагал. По настоятельной рекомендации супруги Скалигера — которая, кажется, прониклась к нему жалостью — Пьетро нанял двенадцатилетнего Фацио, сына одной из служанок донны Джованны, в качестве конюха и по совместительству пажа.

Разумеется, поползли слухи. Пьетро и месяца не прожил в Вероне на правах гражданина, а уже говорили, будто Кангранде в приступе гнева отправил его в изгнание. Это подпортило репутацию правителю Вероны, над Пьетро же сгустился ореол мученика. Несмотря на то что стало известно, будто Пьетро целую неделю провел, запершись с астрологом и его мавром. Говорили, будто Кангранде недоволен всеми троими. Причина оставалась неизвестной, хотя многие вспоминали об убийстве прорицательницы и строили разнообразные догадки.

Для Данте эта неделя оказалась плодотворнее, чем предыдущие несколько месяцев. Он завершил целых три песни, включая и инвективу против Италии, и главу о Долине земных властителей, в которой имел место диалог отца и сына — то есть хорошего и плохого.

Рано утром в пятницу, когда Пьетро упаковывал вещи, в дверь постучал Туллио Д’Изола. В руках он держал аккуратную стопку писем, каждое с подписью и печатью.

— Скалигер хочет, чтобы вы отдали письма посланнику Дандоло в Венеции, а также передали ему поклон.

Пьетро спрятал письма в заплечную кожаную сумку.

— Спасибо, Туллио.

— Меня также просили передать вам это, синьор Алагьери. — Главный дворецкий вручил Пьетро два запечатанных воском письма.

Одно было от Антонио. Тот благодарил Пьетро за поддержку его, Антонио, перед Скалигером. В простых выражениях, так же как говорил, Антонио писал: «Ты мой единственный друг. Если тебе когда-нибудь что-нибудь от меня понадобится — даже моя жизнь, — я, не задумываясь, сделаю для тебя все».

«Бедный Менелай», — пробормотал Пьетро. Через два дня после дуэли Данте в суде цитировал Гомера, называя Джаноццу Еленой, а молодого Монтекки — Парисом. Веронские остряки тотчас подхватили цитату, тем более что Марьотто отправляли во Францию (правда, не в Париж). Так Антонио получил обидную кличку Менелай.

Второе письмо было от Марьотто. «Парис» выражал глубокие сожаления по поводу своих действий, которые возымели такие последствия для Пьетро. В конце он писал: «Надеюсь, когда-нибудь ты меня поймешь и мы снова станем друзьями».

Пьетро спрятал оба письма.

— А еще, синьор Алагьери, — проговорил Туллио, — вам письмо от донны да Ногарола. Она велела передать вам его в собственные руки.

Катерина вместе с Ческо уехала в Виченцу на следующий день после дуэли. У Пьетро перехватило дыхание — пришлось закашляться, чтобы Туллио ничего не заподозрил. Развернув письмо (или, скорее, записку), Пьетро прочел несколько строк, написанных изящным почерком:

«Дорогой Пьетро!

Я знаю, из-за чего ты и мой брат поссорились. Я знаю даже больше. Мне очень жаль, что я поставила тебя в такое скверное положение. Изгнание продлится совсем недолго. Даю слово.

Катерина».

Бумага хранила тонкий аромат лаванды. Пьетро спрятал письмо на груди.

— Попрощайся от моего имени со всеми, — попросил он дворецкого. — Вы все очень гостеприимные люди — жаль, что наслаждаться гостеприимством пришлось недолго.

— Что поделаешь — такова судьба, — отвечал Туллио, откланиваясь.

«Как странно», — думал Пьетро, продолжая паковать вещи.

Через час он оседлал Каниса и присоединился к маленькой компании, покидавшей город. Они с Фацио были не одиноки. Из Вероны уезжали Игнаццио да Палермо и его мавр. Они также направлялись в Венецию и вызвались ехать вместе с Пьетро.

Игнаццио и Теодоро направились к понте Пьетро, мосту у восточных ворот. За боевого коня Пьетро, привязанного к седлу, нес ответственность Фацио. Пьетро придержал Каниса, чтобы Меркурио в последний раз ткнулся носом в ладонь Данте. Брат и сестра тоже вышли проводить Пьетро. Джакопо сострил, что самая жизнь остановится, если они задержатся где-либо слишком надолго. И он, и Антония махали вслед, однако на спине Пьетро чувствовал взгляд отца. У старика на ложь нюх, как у собаки. Поэт знал, что происходит нечто, но не знал, что именно. И ему это не нравилось.

Катерина, конечно, скажет ему, что Пьетро уехал из-за малыша. И это будет правда. Однако сама Катерина и знать не будет, насколько ее слова близки к истине.

Пьетро лгал родным с отвращением — но разве мог он сказать правду?

Правду о том, что он, астролог и мавр начали охоту на Пугало.

ЧАСТЬ IV ИЗГНАННИКИ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Кальватоне, 27 октября 1315 года

Вконец измотанная армия Вероны устроила привал в одном из лагерей, окружавших почерневшие стены Кальватоне. Кальватоне — уже пятый город, что за этот месяц сдался Кангранде, но до чего же трудно было его взять! Наконец сегодня утром город капитулировал, и Кангранде разрешил своим людям всю ночь праздновать победу. Назавтра же им предстоял переход к главной цели — Кремоне.

Октябрь, конечно, был не самым подходящим месяцем для начала военной кампании, но лето выдалось не дай бог. Сперва невыносимая жара, затем проливные дожди, на корню сгубившие весь урожай на севере страны. Мясо и яйца подходили к концу, на каплунов и прочую птицу нашелся мор, откармливать свиней было себе дороже. Даже хлеб не пекли, предварительно не просушив зерна.

Пока не зарядили дожди, правителю Кремоны, стойкому гвельфу по имени Кавалькабо, пришлось изрядно поволноваться. Он слышал, будто Кангранде, заключивший перемирие с Падуей, вздумал расширить территорию в западном направлении под тем предлогом, что у Мантуи имеются права на Кремону и прилегающие земли. Однако выступать в поход без провианта — сущее безумие.

В первых числах октября Кангранде начал проявлять признаки этого безумия. Стянув силы из Мантуи, он наскоком взял понте ди Доссоло, Виадану и Саббионетту. Именно в Саббионетту Кавалькабо отправил свои капиталы и своих домочадцев, полагая, что там они целее будут, — вот почему взятие этого города явилось для него тяжелым ударом. Кангранде сделал Кавалькабо деловое предложение: продовольствие в обмен на родных. Кавалькабо разразился проклятиями, велел задержать гонца и стал тайно готовить Кремону к осаде.