Альфред Ван Вогт - Черный разрушитель

• Название: Черный разрушитель
• Автор: Альфред Ван Вогт
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-09007-Х

Альфред Ван Вогт повлиял на западную научную фантастику не менее сильно, чем Роберт Хайнлайн и Айзек Азимов. Один из многих учеников мастера, Филип Дик, писал о своем учителе так: «Многое из того, что я написал и что выглядит как результат применения наркотиков, на самом деле результат очень серьезного чтения Ван Вогта… Он показал, что люди, что бы они ни помнили о себе, могут быть на самом деле другими, и вот эту мысль я нашел совершенно замечательной».

В сборник, который вы держите в руках, вошли лучшие образцы малой прозы писателя, которые вряд ли оставят равнодушными всех ценителей фантастического жанра.

---

— Звезда-отшельница! — воскликнул я.

Он не ответил. Когда дверь за ним закрылась, я начал возиться со своими путами, не переставая рассуждать.

«Что там говорил Касселлахат? Что звезды-отшельницы держатся в пространстве благодаря неустойчивому равновесию. В этом пространстве».

Пот стекал по моему лицу: я представил, что нас отбросит в другую плоскость пространственно-временного континуума. Когда я освободил наконец руки, то почти почувствовал, как корабль падает вниз.

Я был связан не настолько долго, чтобы путы успели затормозить кровообращение, поэтому сразу направился в каюту Блейка. Две минуты спустя мы уже шли к рубке.

Ренфри мы застали врасплох. Блейк схватил его парализатор, а я одним мощным рывком выдернул его из кресла и швырнул на пол.

Он лежал неподвижно, вовсе не сопротивляясь и скалясь в усмешке.

— Слишком поздно, — сказал он. — Мы приближаемся к первой ступени нетерпимости, и ничего нельзя сделать, разве что подготовиться к шоку.

Я почти не слышал его. Тяжело опустившись в кресло у пульта управления, я уставился на экраны. Ничего не было видно, и это меня поразило. Я взглянул на регистраторы: они яростно дрожали, отмечая небесное тело БЕСКОНЕЧНЫХ РАЗМЕРОВ.

Довольно долго смотрел я на эти невероятные данные, потом передвинул рукоять деселератора. Под напором полной тяги аделедиктандера корабль замер. Зримо представив себе две силы, противостоящие друг другу, я выжал рукоять до упора.

Падение продолжалось.

— Орбита, — услышал я голос Блейка. — Выведи нас на орбиту.

Дрожащими пальцами я постукивал по клавиатуре, вводя новые данные размера, гравитации и массы светила.

Отшельница не оставила нам ни одного шанса.

Я попытался рассчитать другую орбиту, третью, четвертую… Наконец я вычислил орбиту, которая увела бы нас даже от мощного Антареса, но жуткое падение продолжалось.

Экраны были по-прежнему пусты — ни следа материи. На секунду мне показалось, что я смутно вижу пятно большей черноты на фоне мрака космического пространства, но уверенности у меня не было.

Наконец в порыве отчаяния я присел возле Ренфри, который даже не пытался подняться.

— Слушай, Джим, — умоляюще сказал я, — зачем ты это сделал? Что теперь с нами будет?

Он беззаботно улыбнулся.

— Подумай, — сказал он, — о старом, заскорузлом отшельнике-человеке. Он поддерживает связи со своими приятелями, которые так же слабы, как у звезды-отшельницы с другими звездами в галактике. Вот-вот мы должны наткнуться на первый уровень нетерпимости. Это проявляется в прыжках типа квантового каждые четыреста девяносто восемь лет семь месяцев восемь дней и несколько часов.

Это звучало сущим бредом.

— Но что будет с нами? — напирал я. — Ради бога, Джим!

Он посмотрел на меня с иронией, и я вдруг понял, что он совершенно здоров психически. Прежний рассудительный Ренфри даже стал как-то лучше и сильнее.

— Нас отбросит с этого уровня нетерпимости, и тем самым мы вернемся…

УДАР!

Резкий перекос. Я поскользнулся, с грохотом рухнул на пол, и тут чьи-то руки — это был Ренфри — схватили меня. И все кончилось.

Я поднялся, чувствуя, что мы уже не падаем. Посмотрел на пульт. Все огоньки погасли, все стрелки стояли на нулях. Повернувшись, я взглянул на Ренфри, потом на Блейка, мрачно поднимавшегося с пола.

— Пусти меня к пульту, Билл, — требовательно сказал Ренфри. — Я хочу рассчитать курс на Землю.

Целую минуту я таращился на него во все глаза, потом медленно отодвинулся. Пока он настраивал приборы и нажимал ручку акселератора, я стоял рядом. Наконец он взглянул на меня.

— Мы будем на Земле через восемь часов, — сказал он, — и примерно через полтора года после того, как покинули ее пятьсот лет назад.

Я чувствовал, как трещит мой череп, и только через какое-то время понял, что это — из-за внезапного озарения.

Так значит, звезда-отшельница, освобождая от нас свое поле нетерпимости, просто стряхнула нас в другое время. Ренфри говорил, что это бывает каждые… четыреста девяносто восемь лет семь месяцев и…

— Но что будет с кораблем? Разве можно перенести в двадцать второй век аделедиктандер двадцать седьмого века и тем самым изменить ход истории? — бормотал я себе под нос.

Ренфри покачал головой.

— А что мы в нем понимаем? Разве мы осмелимся когда-нибудь залезть в его двигатель? Наверняка нет. Мы оставим корабль для своих собственных нужд.

— Н-но… — начал я, однако Ренфри прервал меня.

— Послушай, Билл, — сказал он. — Представь себе такую картину: через пятьдесят лет девушка, которая тебя поцеловала, — я видел, как это тебя потрясло, — будет сидеть рядом с тобой, когда твой голос из космоса сообщит на Землю, что ты только что проснулся и съел первую порцию супа во время первого межзвездного полета к Альфе Центавра.

Именно так все и оказалось.

Корабли тьмы

Д'Орманду пришлось согласиться с тем, что принять какое-либо решение на Земле — одно, а выполнить его в космосе — совсем другое. Уже шесть месяцев он следовал курсом, который вел его из Солнечной системы и далее — из гигантского спирального колеса Галактики. И вот настала пора приготовиться к прыжку в другое время.

Дрожащими пальцами он настроил машину времени на 3 000 000 год. Его рука легла на выключатель, но он медлил. Согласно теории Хэлли, здесь, в открытом космосе, вдали от звезд, можно легко избавиться от строгих законов, которые управляли течением времени на планетах. Хэлли говорил, что корабль сначала должен достичь скорости света, чтобы таким образом натянуть ткань пространства вплоть до разрыва, а затем можно включать машину времени.

Д'Орманда окатила волна нервного жара.

«Пора», — подумал он и толкнул рукоятку вперед. Послышался мерзкий треск, оглушительный скрежет рвущегося металла, а потом вернулось ощущение равномерного полета.

Д'Орманд видел все словно сквозь дымку. Он помотал головой и понял, что зрение скоро восстановится. Он мрачно ухмыльнулся, как человек, который рискнул жизнью и выиграл.

Зрение вернулось мгновенно. Он бросил взгляд на пульт управления машиной времени и испуганно вздрогнул. Пульт исчез.

Он недоверчиво огляделся. В небольшом корабле все было на виду. В одном помещении теснились рабочая часть корабля, кровать, резервные баки и камбуз. Машина времени исчезла!

Так вот что означал металлический скрежет! Машина времени оторвалась, покинула корабль и исчезла во времени. Он проиграл. Д'Орманд тихо вздохнул и вдруг боковым зрением уловил какое-то движение. Он резко откинулся — в верхних иллюминаторах маячил темный корабль.

Он присмотрелся и понял: что бы ни случилось с машиной времени, она не сломалась.

Сперва он подумал, что чужой корабль находится очень близко и потому его можно разглядеть, но потом осознал, в чем дело, и у него захватило дух. Да такой корабль мог быть только в трехмиллионном году.

Вслед за зачарованностью появились сомнения, а потом пришел ужас. Неестественным было не только то, что он мог видеть чужой корабль, но и сам корабль.

Все это казалось страшным сном. Длиной в три километра, шириной в восемьсот метров и толщиной корпуса лишь в тридцать сантиметров, он был похож на плот, специально созданный для мрачного моря космоса, — платформа, блуждающая в темной, беззвездной пустоте.

На широкой палубе стояли мужчины и женщины. Они были нагие, и ничто, буквально ничто не защищало их тела от холода Вселенной. Они не могли дышать в безвоздушном пространстве — и все же были живы.

Они стояли на широкой темной палубе, подняв к нему взгляды, кивали и кричали ему. Это, вероятно, был самый странный крик, который когда-либо слышал смертный. Это было нечто большее, чем мысленный зов, более настойчивое, сильное, взволнованное. Он мог ощущать его физически, как голод или жажду. Желание росло, как потребность в наркотике.

Д'Орманд испытывал необходимость опуститься со своим кораблем на эту платформу. Ему нужно опуститься, чтобы стать таким же, как они. Он должен… Первозданное, безграничное, страшное желание.

Корабль стал поспешно готовиться к посадке. Почти одновременно он почувствовал непреодолимое желание уснуть.

Но у него осталось еще время для последней отчаянной мысли.

«Я должен воспротивиться этому! Нужно уходить отсюда! Прочь! Немедленно!»

Сон настиг Д'Орманда на пике сильнейшего в его жизни ощущения страха.

Тишина! Он лежал с закрытыми глазами в мире, где было так же тихо, как…

Д'Орманд не мог придумать подходящего сравнения. С этим ничто не могло сравниться. В жизни своей он не знал ничего подобного, не испытывал такого молчания. Это было абсолютное отсутствие каких-либо звуков, и это давило на него, как… Он снова не мог найти сравнение. Была только тишина.