Генри Каттнер - Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности

• Название: Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности
• Автор: Генри Каттнер
• Издательство: Эксмо, Валери СПД
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-00566-8

Мир, населенный гномами, демонами, роботами, инопланетянами и другими не слишком благосклонными к человеку существами. Неожиданные повороты событий и непредсказуемость развязок, заставляющие читателя постоянно пребывать в напряжении… Да, это Генри Каттнер, один из самых загадочных и многоликих писателей-фантастов XX века.

В сборник вошел роман «Ярость», а также избранные рассказы автора.

---

В разговор вступила Мира:

— Тут я с вами не согласна. Как и все дети, он настроен антиобщественно. Он может располагать сверхчеловеческими силами, но если говорить о равновесии разума и чувств, Александр еще не человек.

— Да-а, — согласился Калдерон. — Кстати, эти электрические удары…

— Он просто играет, — заверил Бордент.

— И телепортация. Представьте, что он перенесет меня на Таймс-Сквер из-под душа.

— Это просто игра. Он все-таки ребенок.

— А как быть с нами?

— Вам подобает родительское терпение, — объяснил Бордент. — Как я уже говорил, именно терпимости и обязаны своим появлением Александр и вообще новая раса. Обычный ребенок может вывести из себя, но и все. Раздражение слишком мало, чтобы исчерпать огромные запасы родительского терпения. Однако в случае Свободных Иксов дело обстоит иначе.

— Любое терпение имеет свои пределы, — сказал Калдерон. Я уже подумывал о яслях.

Бордент помотал закрытой металлическим шлемом головой.

— Он нуждается в вас.

— Но вы можете хоть немного его наказать? — вставила Мира.

— О, это не обязательно. Его разум еще не развился, поэтому он должен сосредоточиваться на более важных вопросах. Вы должны терпеть.

— Словно это уже не наш ребенок, — буркнула она. — Это не Александр.

— Он ваш, но он не простой ребенок! Это А л е к с а н д р!

— Послушай, вполне естественно, что мать хочет обнять своего ребенка. Но как это сделать, если она боится, что тот швырнет ее через комнату?

Калдерон задумался.

— Скажи-ка, подрастая, он обретет еще большую… суперсилу?

— Разумеется.

— Значит, он попросту опасен. Я требую, чтобы он понес наказание. В следующий раз я надену резиновые перчатки.

— Это ничего не даст, — сказал Бордент, хмуря брови. Кроме того… вам нельзя вмешиваться. Вам не удержать его в повиновении, да это и ни к чему.

— Всего одна выволочка, — задумчиво произнес Калдерон. Не отомстить, а показать, что нужно уважать права других людей.

— Он научится уважать права других Свободных Иксов. Не пытайтесь делать ничего подобного. Выволочка, даже если она вам удастся, в чем я сильно сомневаюсь, может извратить его психику. Его учителями, его менторами являемся мы, и мы же должны его охранять. Понимаете?

— Думаю, да, — медленно сказал Калдерон. — Это угроза.

— Вы родители Александра, но главный тут — сам Александр. Если мне придется применить против вас дисциплинарные меры, я их применю.

— Ох, оставьте это, — вздохнула Мира. — Джо, пойдем погуляем по парку, пока Бордент здесь.

— Возвращайтесь через два часа, — сказал маленький человечек. — До свидания.

Проходили дни, а Калдерон не мог решить, что более раздражает в Александре: периоды кретинизма или сверхразума. Чудесный ребенок научился новым фокусам и хуже всего было, что Калдерон никогда не знал, что его ждет, и когда его настигнет какая-нибудь особая шутка. Как, например, когда комок липких конфет, украденных с помощью телепортации из магазина, материализовался в его постели. Александру это казалось безумно смешным, он хохотал до слез.

Или когда Калдерон отказался идти в магазин за конфетами, поскольку, — как он утверждал — у него не было денег.

Александр использовал психическую энергию, чтобы исказить законы земного притяжения, и Калдерон вдруг понял, что висит в воздухе головой вниз и что-то его трясет, а из карманов потоком сыплются монеты. В конце концов он пошел за конфетами.

Чувство юмора развилось прежде всего из жестокости: чем примитивнее разум, тем менее он разборчив. Каннибалу, вероятно, смешны страдания варящейся в котле жертвы. Допустим, кто-то поскользнулся на банановой кожуре и сломал шею. Взрослый человек не будет над этим смеяться, ребенок же да. Младенец, ребенок, дебил не могут отождествлять себя с кем-то другим, они оригинальны, их собственные интересы решают все. Мусор, раскиданный по всей спальне, не рассмешил ни Миру, ни Калдерона.

В их доме был маленький человек, но никто не радовался этому, кроме самого Александра; он-то развлекался вовсю.

— Ни минуты покоя, — жаловался Калдерон. — Он появляется повсюду и в любое время. Дорогая, я бы хотел, чтобы ты сходила к врачу.

— И что он мне пропишет? — спросила Мира. — Отдых и ничего больше. Ты хоть понимаешь, что прошло всего два месяца с тех пор, как Бордент взял в свои руки воспитание Александра?

— Мы чрезвычайно продвинулись вперед, — сказал Бордент, подходя к ним.

Кват, в контакте с Александром, сидел на ковре, а два других карлика монтировали новые устройства.

— Точнее, вперед продвинулся Александр.

— Нам нужно отдохнуть! — рявкнул Калдерон. — Если я лишусь работы, кто будет содержать этого вашего гения?

Мира взглянула на мужа, удивленная местоимением, которое он использовал.

— У вас неприятности? — поинтересовался Бордент.

— Декан несколько раз разговаривал со мной. Я не могу справиться со студентами на занятиях.

— Вам не следует расходовать терпение на студентов. Если дело в деньгах, мы вас обеспечим. Я немедленно займусь этим вопросом.

— Но я хочу работать. Я люблю свою работу.

— Ваша работа — Александр.

— Мне нужна прислуга, — вставила Мира. — Вы не могли бы смастерить какого-нибудь робота или что-нибудь в этом роде? Александр перепугал всех девушек, которых мне удалось уговорить. Никто не выдерживает в этом сумасшедшем доме.

— Искусственный разум может плохо подействовать на Александра, — заявил Бордент. — Нет.

— Я бы хотела время от времени приглашать кого-нибудь к нам в гости, сама куда-то сходить, или хотя бы просто побыть одна, — вздохнула Мира.

— Рано или поздно Александр повзрослеет, и вы сполна получите награду, как его родители. Я говорил, что ваши изображения находятся в Зале Великих Древних?

— Это вы зря, — сказал Калдерон. — Выглядим мы сейчас ужасно.

— Будьте терпеливы. Подумайте о предназначении вашего сына.

— Я думаю. И часто. Но он, мягко говоря, начинает утомлять.

— Вот тут-то и нужно терпение, — заметил Бордент. — Природа спланировала все для новой разновидности человека.

— Гмм…

— Он работает сейчас над шестимерными абстракциями. Все идет как по нотам.

— Да-а, — бормотнул Калдерон и пошел на кухню за Мирой.

Александр с легкостью пользовался своими приборами, его пухлые пальчики стали сильнее и увереннее. Он попрежнему испытывал нездоровое любопытство к голубому яйцу, которым ему разрешали пользоваться только под наблюдением наставников. Когда урок кончился, Кват выбрал несколько предметов и, как обычно, спрятал их в шкаф, оставив остальное на ковре, чтобы предоставить Александру поле деятельности.

— Он развивается, — заверил Бордент. — Сегодня мы сделали большой шаг вперед.

Мира и Калдерон как раз вошли в комнату и услышали его слова.

— В чем именно?

— В устранении психической блокады. Отныне Александру не нужен сон.

— Что-о? — спросила Мира.

— Ему не нужен сон. Все равно это противоестественный обычай. Суперменам не обязательно спать.

— Он больше не будет спать? — переспросил Калдерон, побледнев.

— Совершенно верно. Зато он будет развиваться в два раза быстрее.

В половине четвертого утра Калдерон и Мира лежали в постели, глядя через открытую дверь на играющего Александра. Они видели его отчетливо, как на освещенной сцене. Теперь он выглядел несколько иначе; разница была невелика, но все-таки была. Голова под золотистым пушком изменила свою форму, а мордашка с детскими чертами приобрела решительное выражение. Это было некрасиво, поскольку такое выражение не подходило младенцу. В результате Александр выглядел не суперребенком, а скорее, рано постаревшим первобытным человеком. Вся присущая детям жестокость и эгоизм — совершенно естественные черты у развивающегося малыша — читались на его лице, когда он играл хрустальными кубиками, словно собирая сложную головоломку. От этого лица бросало в дрожь.

Мира тяжело вздохнула.

— Это уже не наш Александр, — сказала она. — Совершенно не наш.

Александр поднял голову и вдруг разревелся. Когда он открыл рот и яростно зАорал, раскидывая по сторонам кубики, исчезло неестественное выражение старости и связанного с ней вырождения. Калдерон заметил, что один из кубиков прокатился через дверь в спальню и упал на ковер, а из него высыпалось множество меньших и совсем уж маленьких кубиков, которые раскатились в стороны. Вопли Александра разносились по всей квартире. Вскоре начали захлопываться окна, выходящие во двор, а потом зазвонил телефон. Калдерон со вздохом снял трубку.

Положив ее, он поморщился и взглянул на Миру. Потом сообщил, стараясь перекричать Александра: