Карл Маркс - Собрание сочинений, том 7

• Название: Собрание сочинений, том 7
• Автор: Карл Маркс
• Жанр: Философия

Седьмой том Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса содержит произведения, написанные с августа 1849 по июнь 1851 года. Основное внимание Маркса и Энгельса в этот период было направлено на теоретическое обобщение опыта революционных боев 1848–1849 гг. во Франции и Германии, на дальнейшую разработку тактики пролетариата, на борьбу за создание самостоятельной, независимой от мелкобуржуазных демократов, партии рабочего класса.

---

Эти смотры привели к тому, что обнаружился долго скрывавшийся разлад между Бонапартом и военным министром Опулем, с одной стороны, и Шангарнье — с другой, В лице Шангарнье партия порядка нашла своего действительно нейтрального человека, у которого не могло быть и речи о собственных династических притязаниях. Она предназначала его в преемники Бонапарту. К тому же, благодаря своему поведению 29 января и 13 июня 1849 г. Шангарнье стал великим полководцем партии порядка, новым Александром, разрубившим, по мнению робкого буржуа, своим грубым вмешательством гордиев узел революции. Будучи по существу не менее жалким, чем Бонапарт, он таким весьма дешевым способом сделался силой и был выдвинут Национальным собранием для надзора за президентом. Он сам кокетничал — например, в дебатах об окладе президента — ролью покровителя Бонапарта и все высокомернее держал себя с ним и с министрами. Когда по случаю нового избирательного закона ожидали восстания, он запретил своим офицерам принимать какие бы то ни было приказания от военного министра или от президента. Печать, со своей стороны, способствовала возвеличению личности Шангарнье. За полным отсутствием сколько-нибудь выдающихся личностей партии порядка пришлось наделить одного человека силой, которой не было у всего ее класса, и таким путем раздуть его в какого-то великана. Так возник миф о Шангарнье — «оплоте общества». Наглое шарлатанство, таинственное важничанье, с которыми Шангарнье удостаивал носить на своих плечах весь мир, образуют в высшей степени смешной контраст с событиями на саторийском смотру и после него. Эти события неопровержимо доказали, что достаточно одного росчерка пера Бонапарта, этой бесконечно малой величины, чтобы низвести фантастическое порождение буржуазного страха, великана Шангарнье, к масштабам заурядной посредственности и превратить его, героя, спасающего общество, в отставного генерала на пенсии.

Бонапарт уже однажды отомстил Шангарнье, спровоцировав своего военного министра на дисциплинарные столкновения с неудобным покровителем. Последний смотр в Сатори довел, наконец, старую вражду до открытой вспышки. Конституционное негодование Шангарнье не знало больше никаких границ, когда кавалерийские полки продефилировали перед Бонапартом с антиконституционными криками «Vive l'empereur!» {«Да здравствует император!» Ред.}. Во избежание неприятных прений по поводу этих возгласов на предстоящей сессии палаты Бонапарт удалил военного министра Опуля, назначив его губернатором Алжира. На его место он поставил вполне надежного старого генерала времен империи, который своей грубостью нисколько не уступал Шангарнье. Но, чтобы отставка Опуля не показалась уступкой Шангарнье, Бонапарт одновременно перевел генерала Неймейера, правую руку великого спасителя общества, из Парижа в Нант. Неймейер был виновником того, что на последнем смотру пехота продефилировала мимо преемника Наполеона в ледяном молчании. Шангарнье, лично затронутый переводом Неймейера, стал протестовать и грозить. Тщетно! После двухдневных переговоров декрет о переводе Неймейера появился в «Moniteur», и герою порядка не оставалось ничего другого, как подчиниться дисциплине или подать в отставку.

Борьба Бонапарта с Шангарнье является продолжением его борьбы с партией порядка. Новая сессия Национального собрания поэтому открывается 11 ноября при зловещих предзнаменованиях. Но это будет буря в стакане воды. В общем повторится старая игра. Большинство партии порядка, несмотря на вопли блюстителей принципов различных ее фракций, вынуждено будет продлить полномочия президента. В свою очередь, Бонапарт, смирившись уже из-за одного недостатка денег, примет, несмотря на все свои прежние протесты, это продление власти как простое полномочие из рук Национального собрания. Таким образом, решение вопроса откладывается, status quo сохраняется; каждая из фракций партии порядка компрометирует и ослабляет, делает невозможной другую; усиливаются и в конце концов исчерпывают себя репрессии против общего врага, против массы нации, пока, наконец, сами экономические отношения снова не достигнут такой ступени развития, когда от нового взрыва взлетят на воздух все эти ссорящиеся партии с их конституционной республикой.

К утешению буржуа нужно, впрочем, прибавить, что потасовка между Бонапартом и партией порядка повлекла за собой разорение на бирже множества мелких капиталистов и переход их капиталов в карманы крупных биржевых волков.

Ф. ЭНГЕЛЬС ГЕРМАНСКАЯ КАМПАНИЯ ЗА ИМПЕРСКУЮ КОНСТИТУЦИЮ[66]

Написано Ф. Энгельсом в конце августа 1849— феврале 1850 г.

Напечатано в журнале «Neue Rheinische Zeitung. Politisch-okonomische Revue» №№ 1, 2 и 3, 1850 г.

Печатается по тексту журнала

Перевод с немецкого

Подпись: Фридрих Энгельс

«Геккер, Струве, Бленкер, Блюм и Циц
Всех немецких государей{16} да повергнут ниц!»[67]

В этом припеве, которым южногерманское «народное ополчение» оглашало все дороги и все трактиры от Пфальца до швейцарской границы и который распевали на известный мотив «Окруженный морем»[68], напоминающий не то хорал, не то звуки шарманки, — в этом припеве схвачен весь характер «грандиозного восстания за имперскую конституцию»[69]. Здесь обрисованы в двух строках его великие люди с их конечными целями, хваленой твердостью убеждений, благородной ненавистью к «тиранам» и одновременно все их понимание общественных и политических отношений.

Среди всех движений и конвульсий, вызванных в Германии февральской революцией и ее дальнейшим развитием, кампания за имперскую конституцию выделяется своим классически-немецким характером. Ее повод, ее возникновение, ее направление, весь ее ход были истинно-немецкими. Как июньские дни 1848 г. показывают степень общественного и политического развития Франции, так кампания за имперскую конституцию показывает степень общественного и политического развития Германии и, в частности, Южной Германии.

Душу всего движения составлял класс мелкой буржуазии, по преимуществу так называемое сословие бюргеров, а этот класс как раз и преобладает в Германии, в особенности на юге. Именно мелкая буржуазия, участвуя в «мартовских союзах»[70], в демократически-конституционных союзах, в патриотических союзах, в многочисленных так называемых демократических союзах и почти во всей демократической прессе, приносила имперской конституции столь же бесконечные, сколь и безобидные «клятвы на Грютли»[71] и вела против «непокорных» государей борьбу, единственным и непосредственным результатом которой являлось, правда, лишь собственное возвышающее душу сознание исполненного гражданского долга. Именно мелкая буржуазия, представленная решительной и так называемой крайней левой Франкфуртского собрания и, следовательно, в особенности Штутгартским парламентом и «имперским регентством»[72], официально возглавляла все движение; наконец, мелкая буржуазия господствовала в местных комитетах отдельных земель, комитетах безопасности, временных правительствах и учредительных собраниях, которые в Саксонии, на Рейне и в Южной Германии стяжали себе большую или меньшую славу в деле защиты имперской конституции.

Мелкая буржуазия, если бы это зависело от нее, вряд ли покинула правовую почву законной, мирной и добродетельной борьбы и вряд ли прибегла, вместо так называемого духовного оружия, к мушкетам и булыжникам. Как показывает нам история всех политических движений, начиная с 1830 г., в Германии, так же как и во Франции и в Англии, этот класс всегда хвастлив, склонен к высокопарным фразам и подчас даже занимает на словах самые крайние позиции, пока не видит никакой опасности; он боязлив, осторожен и уклончив, как только приближается малейшая опасность, он ошеломлен, озабочен, полон колебаний, как только вызванное им движение подхватывается и принимается всерьез другими классами; ради сохранения своего мелкобуржуазного бытия он готов предать все движение, как только дело доходит до борьбы с оружием в руках, — и, наконец, в результате его нерешительности, его всегда особенно охотно надувают и третируют, как только побеждает реакционная партия.

Но за мелкой буржуазией стоят повсюду другие классы, которые подхватывают вызванное ею и в ее интересах движение, придают ему более определенный, более энергичный характер и стараются где только возможно овладеть им: это — пролетариат и значительная часть крестьянства, к которым, кроме того, на некоторое время обычно примыкает передовая фракция мелкой буржуазии.

Эти классы, во главе с пролетариатом более крупные городов, отнеслись к высокопарным заверениям о преданности имперской конституции более серьезно, чем то угодно было мелкобуржуазным агитаторам. Если мелкие буржуа, как они поминутно клялись, готовы были «пойти на любые жертвы» ради имперской конституции, то рабочие, а во многих местах также и крестьяне, готовы были сделать то же самое; при этом, однако, умалчивалось об отлично известном всем партиям обстоятельстве, что, после победы, мелкой буржуазии пришлось бы защищать ту же самую имперскую конституцию против тех же рабочих и крестьян. Эти классы толкали мелкую буржуазию к открытому разрыву с существующей государственной властью. Если им не удалось помешать тому, чтобы их мелкоторгашеские союзники предали их еще в разгар борьбы, то они испытали, по крайней мере, то удовлетворение, что после победы контрреволюции это предательство получило возмездие со стороны самих контрреволюционеров.