Игорь Пронин - Мао: Душевная повесть

• Название: Мао: Душевная повесть
• Автор: Игорь Пронин
• Издательство: Амфора
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-94278-340-3

Повесть Игоря Пронина «Мао» обратила на себя внимание читателей уже после первых публикаций. Эта книга переносит читателя в узнаваемый, но при этом фантастический мир странствий и авантюр главного героя, чем-то близкого гашековскому Швейку, но с русской душой.

---

— Ты чего? Голодный, что ли?

— Уйди, — говорю, — мне все это надоело. Я жрать хочу.

— Крутой, да? — Саид отступил на шаг и ухмыльнулся. — Так ты жрать хочешь или подохнуть?

— Жрать. Или подохнуть. А выпить у них нет?

— Выпить у них нет. Они мусульмане, как я, а не свинюги, как ты.

— А тебя почему не кормят?

— Да дядя у меня урод. Ты откуда сам? — Саид отошел к стене сарая и присел. Запах мяса как ураган. У меня ноги подкосились, я тоже сел.

— С этого… Ну… С Москвы.

— А, земляк почти, я там учился. Год.

— А на кого учился? — Я смутно вспомнил, что у нас для чудаков есть институты всякие.

— Не помню… Какая разница? Девочек много было там. Деньги только покажи, а денег где взять? Я студент. Отец заплатил, чтоб поступил, а так семья бедная. Стал дяде письма писать, дядя денег слал. Но мало. Я тогда к землякам пошел, земляки сказали: ишак ты. А я не ишак, понял?

— Понял, — говорю и сон вспоминаю. — Ишаки бывают умные.

— Ты юннат, что ли? Короче, дали мне пушку, сказали: приходи, как мужчиной станешь. Мальчик. Так и сказали. Я что, баран к ним после этого возвращаться? Я взял в общаге пацанов, кто пошустрей, пошел — киоск ломанул. И деньги, и шоколадки, все девочки нам. — Саид замолчал и стал мерно стукаться затылком о сарай. — Потом дядя приехал. И оказалось, что я ишак…

— Это ничего. Слушай, а мяса у них никак нельзя попросить? Ну, по-вашему, а я спеть могу?

— Ишакам не дают мяса… Дядя сказал: не учишься, безобразничаешь, в тюрьму сядешь. Сказал: поедем в Америку, там будем дела делать, раз ты такой бездельник. И я поверил! А он сказал, ствол дай, посмотрю. А потом я под этим стволом в багажник залез, и он меня из Москвы увез. Я сначала думал — домой. Думал — отец палкой забьет. А дядя меня в горы привез и сказал: в институте восстановлю, но полгода здесь будешь работать, пока не поймешь, что был неправ. Отдал мужикам каким-то ключи и багажник захлопнул…

— А что тут за работа? — Я это слово не люблю. Я знаю, где работают: в тюрьме и в армии.

— Героин собирать… Плантации тут… Героиновые… — Саид перестал стучаться головой и посмотрел мне в глаза. — Ты не торчишь?

— Я жрать хочу.

— Это фигня. Мы с тобой отсюда свалим, земляк, не бойся, — и Саид закрыл глаза.

Я привалился к стенке рядом и тоже закрыл глаза. Ураган жареного мяса. Мне снилась суккубша, она манила к себе, махала жареной головой Николаева, изо рта у него горлышко «Русской» торчало. Но кто-то наступил мне на ногу копытом и зашептал в ухо:

— Это лажа… Свинец не сытный… И водки никакой тут нет… В заборе напротив входа в барак охрана выдернула часть гвоздей… Они у китайцев героин на патроны втихаря от начальника выменивают. А китайцы к Новому году готовятся. Порох под нарами в углу, что ближе к сортиру. Там воняет страшно, устал я ползать. Пойду, извини.

Я проснулся от удара башмаком под ребра Саиду и сразу отполз подальше, потому что Саид стал ругаться с афганцами, а те его пнули еще несколько раз. Наконец Саид смог встать и отбежал.

— Все, приехали. На работу пора. Сейчас, Мао, увидишь, чем мы тут занимаемся. — Саид, отряхиваясь, потащил меня к воротам. Ворота были уже открыты, за ними, метрах в тридцати, стояла машина с пулеметом и пулеметчиком. И, кажется, с водителем. Не помню.

Я остановился в воротах, очень красиво было. Впереди равнина, вся зеленая, а за равниной горы, на них тень от облаков падала, темные все. Но тут сзади подошла Юго-Восточная Азия и вытеснила меня из лагеря. Я потерял Саида в толпе, но афганцы мне показали, куда идти: вдоль по пыльной тропинке направо от ворот. Мы шли медленно, вытянувшись цепочкой, а афганцы сновали вокруг нас, заботились, чтоб не сбежал никто. Машина гудела где-то сзади.

Мы двигались так минут двадцать, потом тропинка свернула налево, за рощицу, и перед нами открылось множество обработанных кустарников. Сразу видно, что обработанных: они росли ровными рядами. И было их много-много, сколько глаз может различить вдаль — все эти кусты. Доходил ли этот огород до гор, я не разобрал.

— Вот наша плантация, — сплюнул Саид, он откуда-то взялся рядом. — Чувствуешь запах?

— Нет.

— Ну ты баран. Здесь героином все пропахло.

— А что такое героин?

— Это так куст называется. А куст этот имеет коробочки на ветках, в коробочках порошок. Порошок — тоже героин, но уже самый тот героин. Понял?

— Семена, да?

— Ты из Москвы? — почему-то переспросил Саид. — Странный ты. Даже баран знает, что такое героин. Наркотик такой. Просто его надо перегнать и очистить.

— Так бы сразу и сказал, — мне не хотелось, чтоб Саид меня бараном звал. — Перегнать и очистить — это понятно. Просто мы из картошки гнилой обычно перегоняли.

— Баран, — Саид закатил глаза. — Здесь лаборатория есть где-то. Там эту дрянь чистят. Никто не знает, кроме охраны, где лаборатория, но на всякий случай живыми отсюда не выпускают никого. Понял?

— А как же дядя тебя сюда?

— И дядя мой баран. Честных правил. Поверил этим шакалам.

На нас прикрикнули афганцы, потому что только мы стояли в стороне. Все китайцы, вьетнамцы и кто там еще был получили по мешочку и каждый по своему ряду медленно пошли к горам. По пути они открывали на кустах коробочки, похожие на бутоны, и высыпали из них пыльцу в мешки. Афганцы частью остались у кромки поля, частью стали расхаживать между сборщиками героина. Мы с Саидом прошли мимо всех к свободным рядам, там афганец кинул нам мешки, и мы тоже пошли по огороду. Пыльца очень мелкая, и я сразу весь ею обсыпался, чихнул. Саид крикнул мне от своей грядки и бросил тряпочку, показал, чтоб я ее повязал на лицо, как он. Я посмотрел — все остальные без тряпочек, а кое-кто даже украдкой этот героин ест и нюхает. Афганец крикнул мне, чтоб я работал, и я немного зашевелился.

Работа оказалась совсем не легкой, потому что солнце припекало на полную мощность, я быстро вспотел, все зачесалось. Повязка мешала, но я не снял, чтоб Саид не ругался. Все ушли далеко вперед, и Саид тоже был впереди, а у меня никак не получалось быстро эти коробочки раскрывать. Афганец стал шуметь, тыкать в меня автоматом, и я тогда стал не все коробочки раскрывать, а через одну. Дело пошло быстрее, афганец ничуть не расстроился, только улыбался и иногда ногой по моему мешку слегка бил. Потом, когда я догнал Саида, и вовсе отошел на других посмотреть. Тогда я, за спиной Саида, быстро эту пыльцу попробовал на вкус. Оказалось — чуть сладковато и сразу в слюне растворяется. Немного противно. Я решил, что раз сладко, значит, хоть немного питательно, и зачерпнул из мешка, но всё равно даже на зубах не скрипело. Ерундовая еда. Зато афганцы это заметили, им не понравилось, один даже выстрелил вверх от злости. Все попадали на грядки, а я руками показал, что больше не буду, и стал собирать дальше. Саид мне с земли говорит:

— Если вечером у тебя полного мешка не будет, почки отобьют.

Вот дурак, не мог раньше сказать! Я поглядел, у всех уже мешки тяжелеют, висят, а у меня на ветерке болтается. Попробовал быстрее коробки открывать, все просыпается. Ну, я часок так помучался, а потом, конечно, придумал вместе с коробочками в мешок кидать. И идешь быстрее, и мешок тяжелее. Так всегда бывает: пока не вспотеешь, голова не заработает.

Не знаю, как я там продержался, как не уснул, просто даже не знаю. Наконец солнце собралось заходить, низко так опустилось, но, правда, косо шло, еще не темнело. Тогда афганцы загомонили:

— Кончай работу, чурбаны! Строиться на проверку результатов.

И мы все пошли назад, к краю поля. Я пока шел, закапывал тихонько рукой коробочки в пыльцу, чтоб не видно. Саид заметил, спросил. Я рассказал, он аж побелел.

— За такие шутки они тебя просто замочат! Я слышал, как один полковник им приказал. Они же все прощупают, баран! А коробочки обрывать нельзя, это кустарник губит.

— А что делать?

— Почки подставлять! Давай вытряхивай быстро все коробочки, неси им хоть пустой мешок, но чтоб этого они не видели.

Я стал коробочки из мешка вытаскивать и бросать. Не то чтобы я сильно испугался, а просто не хотел шума, устал очень. Пусть, думаю, отметелят, а ночью сбегу. Саид стал мне помогать, ты, мол, долго копаешься. Но ВОХР заметил, как мы суетимся. Внимательные сволочи оказались. Саид разулыбался им, стал на меня показывать, что-то говорить, но не сдал, молодец. Ну и стали нас метелить. Трое подошли. Пока двое бьют, третий бегает между грядок или мешки трясет, кричит. Потом подбегает, тоже бьет. Я смотрю на китайцев, а они только рукава облизывают, и даже не интересуются. Что такого в этой пыльце?

Ну наконец нас подняли и потащили. Потащили, потому что я не дурак избитым ходить, а Саид с непривычки и правда отключился. Бросили нас в машину, сами сели сверху и поехали. Саид застонал, проморгался. Я говорю:

— Ну видишь, не замочили нас! Ничего страшного, еще в лагере замесят разок, и все.