Светлана Ягупова - Феникс

• Название: Феникс
• Автор: Светлана Ягупова
• Издательство: Молодь
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1988
• ISBN: 5-7720-0068-3

---

Возвращаюсь в лето, которое мы провели в Пицунде, у моих родственников. Впервые увидев тебя, дядя Гурам сказал: "Ну, Ирма, теперь интернационал нашего рода расширится". Если помнишь, мой отец — грузин, мать — коми. И вот теперь дядя Гурам имел в виду гипотетического ребенка, в котором будет еще и русско-украинская кровь.

Пицунда привела тебя в восторг. Ты восхищался цветением магнолий и ленкоранской акации, по полдня не выходил из моря и не мог налюбоваться знаменитыми пицундскими соснами. Дядя Гурам и тетушка Нино жарили в нашу честь шашлыки на дворовом мангале и угощали вином собственного изготовления. В саду, между стволами старых платанов, был подвешен гамак, и однажды вечером, качаясь в нем, ты сказал мне на ухо: "Ирма, я теперь знаю, что такое рай".

В тот вечер мы долго смотрели на звезды. Они, как птицы, сидели прямо на ветках ночных деревьев. Ты говорил, что со временем человечество найдет себе новый дом, а старушке-Земле даст возможность отдохнуть и омолодиться. Еще ты говорил, что по окончании института будешь работать в астрогородке, мол, есть такая возможность. Только бы не было войны. Я наивно спросила: "А как со мной?" Но тут же прикусила язык: ты ведь не делал мне предложения, а я уже мысленно связывала свое будущее с твоим. Но в тот вечер ты был щедр и весел. "Будешь учить звездолетчиков сражаться на рапирах с инопланетными чудовищами", — пошутил ты. И мы размечтались, что хорошо бы и впрямь работать в космосе. А между тем, столько дел ожидало нас на Земле!

Как зовут твою супругу? Неужели Зоя? Нет, это было бы слишком: Линейка твоя жена. В Пицунде ты нет-нет, да вспоминал о ней. Правда, с усмешечкой. Линейка нравилась тебе, я всегда чувствовала это. Ты часто удивлялся, каким образом она, такая изящная, такая интеллигентная, залетела к нам в машбюро, а не преподает где-нибудь в школе или университете. Почему же тебя не волновало то, что я тоже порчу пальцы за машинкой?

В то пицундское лето я была хороша, как никогда. В такие пики женщина должна выходить замуж, но у тебя впереди была интернатура, и мы решили подождать.

В начале сентября мне удалось достать путевку в Одессу, где тебе предлагали интернатуру. Теперь ты, конечно, догадываешься, к каким воспоминаниям я подвожу. Но прежде чем окунуться в них, выпей стакан сока или выкури сигарету, а я на минуту вернусь в кафе, где позавчера встретила тебя.

— Профессор Буков, — обратился к тебе француз, чем-то похожий на знаменитого киноактера. — Здесь, в этой интимной обстановке, можно расслабиться и поговорить о том, что волнует. Скажите откровенно, поддерживаете ли вы мнение, будто вирус «БД» стимулирует дрейф генов?

Ты улыбнулся:

— Дорогой доктор Ружен, и в официальной, и в интимной обстановке я говорю всегда то, что думаю. Несомненно, последствия вируса будут сказываться еще долгое время, возможно, не одно десятилетие. И не только в связи с горизонтальным переносом информации. Словом, работенки нам хватит до конца жизни.

Ты произнес это так весело, будто речь шла о хоккейном матче или театральном представлении, и меня это покоробило. Конечно, врачи привыкают ко всему, даже к смертям, но можно ли с улыбкой говорить о последствиях «БД»?

Ниже ты поймешь истоки моего занудства.

Усаживайся поудобней, и я освежу твою память. Не знаю, что это было модное поветрие или духовная потребность, но в Одессе ты окунулся в чтение философской литературы. Искал ли какую-то истину, опору в душе или, желая не отстать от веяний времени, потребительски поглощал информацию, еще не ставшую расхожей для обывателей? Для меня это до сих пор загадка.

Правда, время было трудное. Кажется, не находилось человека, который не чувствовал бы, что жизнь всего рода человеческого на грани гибели. "Холодная война" принесла много жертв и нашей стороне, и стороне противника: духовные убийства во всем мире ежегодно увеличивали количество алкоголиков, душевнобольных, наркоманов, уголовников… Кое-кто ударился в мистику, религию, ожидание "второго пришествия".

Однажды у телевизора мне пришло в голову, что часть человечества сошла с ума, причем уже давно, поэтому и висит над Землей угроза войны. Для меня вдруг перестали существовать какие- либо движущие силы прогресса. Я видела одно: творчество природы в облике людей и нависшую над ними бомбу. Черный, безмолвный космос родил хрупкий цветок — человека, эту сплошную боль: иголкой к нему прикоснись, и то вскрикнет. Не зверя, ублажающего свое чрево и тело, а существо, которое мыслит, любит, надеется, а на него нацелены острия ракет, ножи в спину, разнообразнейший набор болезней, катастроф. Поистине свеча па ветру… Но уж коль столько бед он сумел одолеть, значит, и впрямь таится в нем нечто непостижимое. И вот, выходит, сам замахнулся на собственный род.

Ты с жаром цитировал своим новым одесским друзьям философов всех веков, восхищался их мудростью и все повторял постулат о трех китах нравственности. Первый кит — совесть, якобы родившаяся из чувства полового стыда, второй жалость (любовь), третий — благоговение перед природой.

Ты очень много читал, и мне было с тобой интересно.

Первые две недели в Одессе прошли столь же счастливо, сколь и месяц в Пицунде. И хотя ты был слишком занят, работая в клинике, мы успели побывать на Ланжероне, — стояли прекрасные теплые дни, купальный сезон еще не кончился, — дважды ходили в оперный театр на гастроли группы "Да Скала", посетили несколько музеев и даже спускались в катакомбы.

По соседству с нашим пансионатом располагалась духовная семинария, и парни с длинными волосами, в черных рясах, часто бегали к нам на танцплощадку. Ты, конечно, не преминул познакомиться с ними, тебе хотелось пофилософствовать, но братья оказались довольно убогими на размышления и, вероятно, зная о своей несостоятельности по многим интересующим тебя вопросам, советовали поговорить с неким Василием, их собратом.

Как сейчас вижу уютную пансионатскую беседку, где мы с братом Василием проболтали допоздна. В тот вечер я прозевала ужин, зато была сыта вашей духовной беседой.

Брат Василий выглядел старше тебя из-за длинных волос и бакенбардов, переходящих в аккуратную бородку, а оказался твоим однолеткой. Поначалу беседа не клеилась, и Василий насмешливо поглядывал на нас. Вероятно, он был из традиционно поповской семьи, что отпечаталось на его холеном, полном достоинства лице. Стало вдруг неловко за тебя, не знающего к чему приступить, и я бесхитростно брякнула:

— Нас интересует, как вы докажете существование бога.

Василий улыбнулся мне, точно ребенку.

— А разве есть доказательство его отсутствия? — сказал он.

— Не то, Ирма, не то, — поморщился ты и наконец сформулировал вопрос: Признайтесь, вы же верите совсем не в того, с нимбом над головой?

— Конечно. Я верю в некий космический разум, более развитой, чем человеческий.

— Да, для его улавливания сконструированы радиолокаторы и радиотелескопы, заброшены в космос пластинки из анодированного золота с зашифрованной информацией о Земле. За семнадцать миллиардов лет после Большого взрыва у Вселенной наверняка было время создать цивилизацию более высокую, чем наша. А может, мы живем в электроне или в иной элементарной частице. Но это не означает, что мы должны бить поклоны чему-то неведомому, составной частью чего, быть может, являемся. Скорей всего, о нас и не догадываются, как мы не догадываемся о мирах, которые, возможно, у нас под ногтями.

— Однако и вовсе низвели человека. Явный перегиб. Нет, он не микроб, и ему нужна сильная рука. А без обрядов, традиций он, пожалуй, перестанет ощущать ее, даже если и уверует в ее существование.

— Но уже давно появились люди без рабской психологии.

— Вы имеете в виду таких, как вы? — усмехнулся брат Василий.

— Хотя бы.

— Тогда почему многие из вас с интересом и надеждой все же смотрят в небо?

— Вовсе не из желания обрести хозяина. Нами движет жажда познания истины.

— Здесь-то мы и сходимся с вами.

— А по-моему, наоборот, — возмутился ты, и мне понравилось, с каким пылом продолжал: — Именно здесь наши пути-дорожки разбегаются. Вы признаёте нечто высшее априори, без доказательств, и тем самым выдаете догматичность своей организации. На каком-то этапе человечеству, возможно, и было необходимо это учреждение, как ему нужно еще государство. Даже если бы человек и впрямь был создан "по образу и подобию", не унижал бы он само божество, ставя на первое место страх перед ним, не осознавая себя его частицей и, следовательно, достойным уважения?

— Кто вам сказал, что в основе религии страх?

— А разве история не подтверждает этого?

— В основе истинной религии не страх, а вера. Надеюсь, вы не будете отрицать, что мировая культура взросла на библейской и евангельской нравственности?