Газета Завтра Газета - Газета Завтра 874 (33 2010)

• Название: Газета Завтра 874 (33 2010)
• Автор: Газета Завтра Газета
• Жанр: Публицистика

---

     ПЕСНЯ О РОДИНЕ

     (медленно и печально)

      Френдам-политтехнологам посвящается.

     Выйдет паренек молоденький,

     Сядет над ручьем под сливой,

     Продал Горбачев его Родину,

     Чтобы тусоваться красиво.

     Не поет гармошка на улице,

     Не идут с покоса крестьянки,

     Нынче все красиво тусуются,

     Все бы им да пьянки-фуянки.

     Залегли морщины на морде,

     Побродил парнишка по свету,

     Только с той поры своей Родины

     У него уже больше нету.

     Все пути давно уже пройдены,

     Много поменялось начальства,

     Только нет у нас прежней Родины,

     Ну а новая не получается.

     Сколько настучали слов в Ворде мы,

     Сколько породили концепций,

     Только нет у нас новой Родины,

     Есть тоска по старой под сердцем.

     И неплохо кушаем вроде мы,

     Но зачем скажите на милость?

     Если нет у нас старой Родины,

     Ну а новой не появилось.

Евгений Головин VERWESUNG

РАЗРЫВ СВЯЗИ интеллигибельного и чувственного миров лишает сердце его активных огненных свойств и подчиняет доминации мозга, который по лунной своей сути не может занимать центральную позицию. (Параллелизм мозга и луны обусловлен герметической трактовкой: "Субстанция лунного неба, обволакивающего землю, пориста, податлива, беременеет при всяком прикосновении и порождает призрачные силуэты и очертания вещей. Она впитывает любой свет, превращая его в черную магнезию, которая вызывает коррозию металлов, брожение жизненных соков и морской воды, являясь причиной приливов").

     Следуя оси, организованной квинтэссенциальной сферой (сердце, душа, дух), человек получает возможность умножать, интенсифицировать, активизировать свое восприятие и, таким образом, возможность трансформации в качественно бесконечных мирах. Но необходимая для этого постоянная энергия возникает лишь при сопричастности оси. Церебральная деятельность изначально ре-активна, мозг питается заимствованной энергией, заимствуя ее где угодно. "В отличие от тела, — писал Поль Валери, — мозг не брезгует ничем. Он, подобно мухе, контактирует с чем угодно и, если бы не соображения безопасности, он бросил бы тело в огонь для наблюдения взаимодействия". Он поистине "материален" в смысле, который придают этому слову Аристотель и схоластика, "лишенность" (privatio) есть модус его бытия, а поскольку он полагает свои "законы" обязательными для всех и всего ("Человек мыслит, следовательно, я существую, — говорит вселенная", Поль Валери), то мир также сугубо и сплошь материален. Познание, жизнь мозга, осуществляется только за счет жизненной энергии познаваемого. Мозг нельзя укротить, нельзя насытить, при отсутствии "поля деятельности", он способен пожрать своего носителя, а затем и себя самое. Знаменитая "ресублимация" Макса Шелера — "...справедливое перераспределение жизненной энергии между головным мозгом и остальным организмом" — точно такая же иллюзия, как и всякое иное "справедливое перераспределение". На наш взгляд, критика Людвига Клагеса вполне легитимна: "Шелер восхваляет свободный спорт и свободную эротику, называя это "справедливым перераспределением жизненной силы" и "революцией против диктатуры интеллекта". Однако этим спортом, эротикой и культом молодости занимаются специально и профессионально. По-моему, это новая экспансия интеллекта, решившего систематизировать сами источники жизни"

     Акцентированный церебральный процесс никоим образом не способствует развитию явных и неявных органов восприятия, напротив, они только истощаются от навязанной им специфики, равно как от приборов, придуманных для усиления такой специфики. Соответственно мир, открытый подобному восприятию, с каждым поколением блекнет, обедняется, сужает свои границы. Мы уже давно утратили чувство живого многопланового пространства, контрапунктического, циклического, внутреннего времени, а когда мы обращаемся к нашей душе, она, пораженная скукой, холодом и тьмой, выталкивает нас погреться и рассеяться на торжище. Но это сомнительное развлечение. Впрочем, сомнение — единственный позитив рационального интеллекта. Разве не сказал Декарт — один из пионеров примата головного мозга в человеческой композиции, — что можно сомневаться в чем угодно, только не в самом факте сомнения? Следует, правда, назвать и еще один не менее важный позитив — смерть. Никогда и нигде до триумфа рационального интеллекта телесная смерть не считалась концом человеческого бытия. Прелюдией смерти этот интеллект полагает ослабление жизненных функций и памяти, то есть способности координировать, комбинировать и поглощать захваченные впечатления. Если у какой-либо сущности начинает увядать качество "лишенности", она близится к смерти, финальному уничтожению, общему итогу.

     Мозг, озаряющий все вокруг жестким рациональным сиянием, берет необходимые для фабрикации этого сияния колориты у любых данностей, попадающих в его сенсорное поле. Поскольку слова чаще, нежели другие знаки, используются в передаче информации, язык более всего пострадал от церебрального вампиризма. Любая диктатура, понятно, не слишком интересуется жизнью индивидов подвластного ей множества, предпочитая превратить их в точки своей агрессивной прямолинейности. Человека обезличивают специальностью, слово — однозначностью. Ясность выражения и точность формулировок, столь ценимые в интерсубъективном общении или в донесениях, отнюдь не являются добродетелями языковой сферы. Живому организму языка вовсе не свойственна симметрия и логическая завершенность теории, уравнения, геометрической фигуры. Необычайная гибкость и разнообразие вербальных связей, семантические и фонетические коннотации, ассоциации, аллюзии, ритмические суггестии, облако неведомых интуиций и предчувствий — все это затрудняет языковое выражение последовательной и прицельной мысли. В поэзии, по крайней мере, потому что "...дорогой Дега, поэзия делается из слов, а не из мыслей" (Малларме). "Поэт отдает инициативу словам" (Малларме), он сходит со ступенек, отвлекается от ума, идет к безумию, Wahnsinn. Хайдеггер, который познакомил нас с иными коннотациями излюбленных слов Тракля, так объясняет Wahnsinn: на старом верхнегерманском wana означает "без", отсутствие чего-либо, sinna — движение, стремление к чему-либо. Конечно, это лишь одна из возможных указующих в многомерности слова, но поиск Хайдеггера весьма поучителен: нам следует отказаться от однозначной трактовки, даже если те или иные стихи дают известный повод к сему. Если под целостной реальностью понимать результат христианского или позитивистского мировоззрения, тогда "распад", "разложение", "безумие", "смерть" являются категориями, безусловно, негативными, а Георг Тракль предстает певцом вселенской декомпозиции. Но не стоит обманываться инвективами в адрес "дегенеративной" или "сенильной" расы — человек в той мере "воплощение Зла", в какой он подчиняется своему вампирическому рацио, ведь для последнего всё, что ему сопротивляется или пребывает за пределами его агрессии — недоразвито, бессмысленно, абсурдно.

     Как характеризовать распад и дезинтеграцию, не принимая рациональной обусловленности, связующей индивиды в социальную группу, части — в целое? Здесь открывается панорама децентрализованного бытия, автономная жизнь разъятых красок, звуков, запахов, свободная морфология закатов, рассветов, возрастов, времен года.

      Из глубины разломанной хижины

      Вздымаются черные крылья гниения...

      ("На краю болота...")

      ЧЁРНЫЕ ИСПАРЕНИЯ оригинального очертания, вполне возможно, дали импульс этой изысканной метафоре, но акцентируется здесь свобода процесса от непосредственного окружения. Метафора, риторическая фигура, традиционно зависимая от какой-либо реальной данности, аннигилирует эту данность, качество (гниение как интенсивность процесса) приобретает характер предметности. Это одна из первых трудностей поэтики Тракля: эпитет, прилагательное, атрибут превращаются в нечто самостоятельное, в странный субстантив:

     В синеву тускнеет весна: под жадными деревьями