Билл Брайсон - Остров Ее Величества. Маленькая Британия большого мира

• Название: Остров Ее Величества. Маленькая Британия большого мира
• Автор: Билл Брайсон
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-30482-0

Узнав, что почти 4 миллиона американцев верят — их похищали инопланетяне, Билл Брайсон решил вернуться на родину, в США, где не был почти двадцать лет.

Но прежде чем покинуть Европу, он предпринял прощальный тур по острову Великобритания, от Бата на южном побережье до мыса Джон-о-Гроутс на севере, и попытался понять, чем ему мила эта страна и что же такого особенного в англичанах, шотландцах, валлийцах, населяющих остров Ее Величества.

Итогом этого путешествия стала книга, в которой, по меткому замечанию газеты «Санди телеграф»: «Много от Брайсона и еще больше — от самой Великобритании».

Книга, написанная американцем с английским чувством юмора, читая которую убеждаешься, что Англия по-прежнему лучшее место для жизни. Мировой бестселлер, книга издана в 21 стране!

---

Представьте мое изумление, когда, въехав на пологий пригорок, я увидел в старой стене блестящие новые ворота и большой плакат, приглашающий в Вирджиния-парк, старое здание в конце новой перспективы и за ним — квартал дорогих домов. Разинув рот, я вышел из машины на асфальтовую дорожку, по сторонам которой выстроились новехонькие домики: с окон еще не сняли полоски клейкой бумаги, а во дворах стояли грязные лужи. Один из этих домиков оставили как образец, и по случаю воскресного дня он был полон любопытствующих. Внутри я нашел глянцевую брошюрку, полную архитектурных проектов, изображающих счастливых стройных людей, гуляющих среди красивых домов, слушающих камерный оркестр в зале, где я в былые времена смотрел кино в компании дергающихся сумасшедших, и плавающих в бассейне, встроенном в пол большого готического зала, где я некогда играл в бадминтон и робко назначал свидание молоденькой сиделке из «Флоренс Найтингейл» с дальним прицелом на просьбу выйти за меня, когда у нее найдется свободное время. Картинки сопровождала велеречивая проза, из которой следовало, что население Вирджиния-парка могло выбирать жилье среди дюжины разновидностей отдельных домов и особнячков или поселиться в одной из двадцати трех роскошных квартир, нарезанных из бывшего санаторного здания, таинственным образом переименованного в Крослэнд-хаус. План участка пестрел странными названиями: Конноли-Мьюз, Чепел-сквер, Пьяцца, — мало говорившими о его прошлой жизни. На мой взгляд, более уместно было бы выбрать для них названия вроде Лоботомия-сквер и Электрошок-ярд. Цены начинались от 350 000 фунтов.

Я снова вышел на улицу, чтобы взглянуть, что я мог бы приобрести за 350 000 фунтов. За эту цену предлагали маленький, но нарядный домик со скромным участком и интересным видом на сумасшедший дом девятнадцатого века. Не могу назвать его воплощением своей мечты. Все эти дома были выстроены из красного кирпича, со старомодными пузатыми дымовыми трубами, пряничной отделкой и другими любезными поклонами в адрес эпохи королевы Виктории. Одна модель, довольно неромантично названная «Дом типа Д», даже щеголяла декоративной башенкой. В результате все выглядело выводком щенков, рожденных санаторием. Вполне можно было вообразить, что со временем из каждого домика вырастет такой же санаторий. Впрочем, насколько это возможно для новостроек, они выглядели на удивление хорошо. Они вписывались в окружение старого здания, и к тому же — десяток лет назад такого бы не случилось — громада старого санатория уцелела, вместе со всеми счастливыми воспоминаниями, которые сохранили о нем я и поколения оригинальных безумцев. Я мысленно снял шляпу перед планировщиками и удалился.

Я хотел пройтись до своего старого дома, но до него было не меньше мили, а ноги у меня уже гудели, и я вместо того направился по Страуд-роуд мимо старого санаторного клуба, на месте которого выросло довольно уродливое здание. Проходя мимо домиков, где раньше селились сиделки и обслуживающий персонал, я сам с собой побился об заклад на 100 фунтов, что в следующий раз увижу на их месте большие дома с двойными гаражами. Пешком я прогулялся две мили до Эдхема и заглянул в гости к восхитительной леди, миссис Биллен, которая, помимо прочих неоценимых достоинств, была моей тещей. Она упорхнула на кухню с той очаровательной суетливостью, с какой все английские дамы, начиная с определенного возраста, встречают нежданных гостей, а я уселся погреть ноги у огня и задумался (в то время мне была свойственна задумчивость) о том, что это первый английский дом, где я побывал как гость, а не как постоялец. Моя жена как-то в воскресенье привела меня сюда в качестве своего молодого ухажера, и мы с ее родней сидели, набившись в милую и теплую гостиную, и смотрели «В яблочко», «Игру поколения» и прочие программы, какие предлагало нам телевидение. Все они, с моей точки зрения, были на удивление лишены занимательности. Для меня это было внове: собственной семьи в подобной обстановке я не видал года с 1958, если не считать кратких и неловких рождественских визитов, так что мне было непривычно уютно в обстановке семейного тепла, до сих пор восхищающего меня в англичанах, хотя, признаюсь, я пришел в восторг, когда узнал, что они принимают «В яблочко» за прямой эфир.

Моя теща — мама — возникла в дверях с подносом еды. При виде этого подноса я задумался, не принимает ли она меня за бригаду лесорубов. Я жадно зарылся в груду восхитительных, исходящих паром кушаний, напоминающих воплощенные в съедобной форме горы Кейрнгорм, а потом, развалившись с блаженно раздувшимися животами и чашечками кофе в руках, мы завели беседу о том о сем — о детях, о нашем надвигающемся переезде в Штаты, о моей работе, о недавней смерти ее мужа. Поздно вечером — поздно по меркам таких отставших от времени личностей, как мы с тещей — она снова засуетилась и, заглянув в припадке шумной деятельности во все углы дома, объявила, что спальня для гостей готова. Я нашел там опрятно заправленную постель, укомплектованную бутылками с горячей водой, и после весьма небрежного омовения радостно нырнул в нее, гадая, отчего это постели в домах бабушек и тещ всегда восхитительно уютны. Заснул я мгновенно.

Глава шестая

А теперь — в Борнмут. Я прибыл туда к вечеру, в половине шестого, под проливным дождем. Быстро сгущалась темнота, и машины со свистом проносились мимо, высвечивая фарами светящиеся дождевые капли. В Борнмуте я прожил два года и неплохо знал город, но район у вокзала сильно перестроили, появились новые улицы и конторские здания, а еще — один из тех запутанных пешеходных переходов, что заставляют вас, словно суслика, через каждые несколько шагов выныривать из-под земли, чтобы понять, где вы находитесь.

К тому времени, как добрался до Истклифа — района недорогих отелей, возведенных высоко над чернеющим морем, — я промок насквозь и сердито бормотал себе под нос. В пользу Борнмута можно сказать одно: он балует вас огромным выбором отелей. Среди множества блистательных дворцов комфорта я выбрал заведение на боковой улочке по одной-единственной причине: мне понравилась его вывеска. Крупные буквы приветливо сияли розовым неоном сквозь струи дождя. Я шагнул в дверь, отряхиваясь от воды, и сразу понял, что не ошибся с выбором. Чистенький, приятно старомодный, и за постель и завтрак, согласно объявлению на стенке, брали всего 26 фунтов. К тому же здесь царило тепло, от которого сразу запотевают стекла очков и начинает щекотать в носу. Я вылил из рукава несколько унций воды и попросил номер для одного на две ночи.

— На улице дождь? — догадалась девушка за стойкой, пока я заполнял регистрационную карточку, прерываясь, чтобы чихнуть и попытаться мокрым рукавом вытереть мокрое лицо.

— Нет, просто наш корабль затонул, и последние несколько миль пришлось добираться вплавь.

— Да? — удивилась она, и ее тон заставил меня заподозрить, что она не слишком внимательно вслушивается в мои слова. — Вы поужинаете у нас, мистер… — она взглянула на залитую водой карточку. — Мистер Брайлкрим?

Я взвесил альтернативный вариант — долгий путь под розгами дождя — и почувствовал, что не хочу выходить. К тому же усилиями ее мозгов с горошину и моих мокрых каракулей можно было надеяться, что ужин поставят в счет другому постояльцу. Я сказал, что поем здесь, получил ключ и, оставляя за собой мокрые следы, отправился на поиски номера.

Среди многих сотен других вещей, в которых Британия далеко ушла от 1973 года — а стоит на минуту задуматься, и становится ясно, что список впечатляющей длины, — мало что удалилось дальше, чем обслуживание в обычном английском отеле. Теперь к вашим услугам цветной телевизор, кофе с пакетиком умеренно вкусных печений, собственная ванная с пушистыми полотенцами, корзиночка ватных шариков радужной расцветки и набор саше и пластиковых бутылочек с шампунями, гелями для ванны и увлажняющими лосьонами. В моем номере даже имелась удобная лампочка над кроватью и две мягкие подушки. Я был вполне счастлив. Я налил полную ванну, выплеснул в нее все гели и увлажняющие кремы (не тревожьтесь за меня, при ближайшем рассмотрении состав во всех оказался одинаковый) и, пока шапка пенных пузырьков медленно поднималась к уровню трех футов над поверхностью воды, вернулся в комнату и приступил к занятию, привычно поглощающему всех одиноких путешественников: тщательно и вдумчиво разбирал рюкзак, раскладывая мокрые вещи — на батарею, чистые — на кровать с такой аккуратностью, будто собирался на первый школьный бал, дорожный будильник, часы и чтиво — на столик у кровати в безупречном порядке, лампочку над кроватью — повернуть поуютнее и приглушить; и наконец, с восторженным воплем и хорошей книжкой в руках надолго нырнул в пену такой пышности, какую увидишь, пожалуй, только в фильмах Джоан Коллинз.

Потом, в свежем наряде, окруженный колдовским ароматом роз, я ввел себя в просторный и пустой обеденный зал. Меня проводили за столик, где бумажные салфетки были сложены цветочком в винном бокале, солонка и перечница из нержавеющей стали покоились в лодочке той же стали, масло в масленке было старательно вырезано зубчатыми колесиками, а в узкогорлой вазе торчал пучок искусственных лилий. Все эти финтифлюшки сразу поведали мне, что еда будет не из лучших, зато подают здесь с отработанной пышностью. Я закрыл глаза, просчитал до четырех и не глядя протянул руку, попав прямо в корзинку с булочками, подставленную услужливым официантом. Должен сказать, мой опыт и точный расчет произвели на него впечатление и сразу дали понять, что он имеет дело с испытанным путешественником, который легко найдет дорогу в разнообразии зеленых супов-пюре, овощей, поданных со своей ложечкой каждый, и кружочков задубелой кожи, гордо поименованных «ветчинными медальонами».