Татьяна Шишова - Статьи за 10 лет о молодёжи, семье и психологии

• Название: Статьи за 10 лет о молодёжи, семье и психологии
• Автор: Татьяна Шишова
• Жанр: Религия: прочее

---

— Объясните мне, что это? Как это? Умный, культурный ребенок, столько книг читала — и вдруг такое…

Признаться, мы тоже были тогда не готовы к таким «документальным свидетельствам». Дневник состоял из длинных, но каких-то абсолютно бессмысленных и бессвязных описаний: куда пришли, что выпили, кто «подвалил» попозже, какой марки сигареты курили, кто заплатил за съеденное и выпитое. Назвать этот текст дебильным значило бы оскорбить дебилов. Ровесница хозяйки дневника из вспомогательной школы отразила бы события гораздо более содержательно. (Конечно, если бы ее и без того сниженный интеллект не пострадал еще больше от молодежной масс-культуры.) Ни мыслей, ни чувств, которые обычно поверяют девичьему дневнику, там не было и в помине. Впрочем, кое-какие чувства все же присутствовали. Дело в том, что «клево-кайфово-прикольная» жизнь в какой-то момент кончилась. Парень, с которым связалась девочка, ее бросил и переметнулся к другой. Она злилась, страдала и с горя даже начала писать стихи. В них она проклинала разлучницу, признавалась оставившему ее кавалеру в любви и превозносила его мужские достоинства. И все это сплошным матом, хотя и в рифму. Даже в зоне лирические чувства обычно выражают более деликатно.

Теперь уже подросло целое поколение, которое не знает счастья платонической любви. Им и слово-то такое часто незнакомо. Если услышат, могут подумать, что это вид извращения.

«Неужели ты в тринадцать лет еще девственница?» — вопрошают журналы.

К юноше применяются еще более жесткие критерии. «Он что, больной? — хмыкают подруги, узнав, что за два месяца ухаживаний парень ни разу не попытался уложить девушку в постель. — Ты смотри, а то он, может, нетрадиционной ориентации…»

Страх и трепет первой любви, терзания и надежды, мечта мимолетно коснуться руки, счастье поймать улыбку — все то, что веками наполняло не только произведения поэтов и художников, но и юные души самых обыкновенных людей, оставаясь в их памяти на всю жизнь, теперь объявлено устаревшим. А то и приравнено к сумасшествию. Как жестоко ограбили молодежь! Украв у них сокровенную тайну любви, осыпали грошовыми секретами «безопасного секса».

Вот вам и ответ на вопрос, как молодежь под дудочку крысолова скачет вприпрыжку к своей погибели. С одной стороны, перевернута система координат. С другой — из-за выпадения романтической фазы сознание развито недостаточно для того, чтобы эту перевернутость отрефлексировать и восстановить норму. С третьей же — подсознательное нежелание жить в мерзком антимире, с удаленным внутренним стержнем, в отсутствие любви.

Вечно юные

Но старшие — те, кто еще не потерял способности к рефлексии, — не могут равнодушно смотреть, как гибнут молодые. И каждый на свой лад пытаются их спасти. В последние годы этой проблемой серьезно озабочена и Православная Церковь. Но как разговаривать с «поколением цветов»? Как подступиться к нему?

— С молодыми нужно сейчас обращаться очень бережно, — уверял нас батюшка, служащий в Подмосковье. — Одно неосторожное слово — и все, вы можете их потерять. Да пусть приходят в храм как угодно одетые!

— И даже с голым животом?

— Вы ждете, что я скажу «нет», а я скажу «да»! И с голым животом, и подвыпившие, матерящиеся. Лишь бы пришли. Пришли к нам, а не на дискотеку. Сейчас не до жиру. Время-то какое! Знаете, что происходит на дискотеках? Им там и наркотики раздают, и музыкой этой жуткой сводят с ума. Ну, а еще…

Священник умолк, видимо, раздумывая, сказать или не сказать. Потом все же решился:

— Еще беременеют девочки, сами не зная, от кого.

— ???

— Да, представьте себе. Это я из исповедей знаю. В какой-то момент гасят свет, и происходит свальный грех. В поселке, где я служу, несколько таких матерей — одиночек, которые даже не знают, кто отец их ребенка.

Когда слышишь про весь этот ужас, думаешь: может, и правда? Может, пускай в каком угодно виде и состоянии, но придут в спасительный ковчег Церкви, а не на дискотеку?

Однако немного поостыв и поразмыслив более трезво, понимаешь, как небезопасна такая позиция. Конечно, сразу выдвигать искалеченной молодежи слишком жесткие требования — это, как любил выражаться в бытность свою премьер-министром Е.М. Примаков, контрпродуктивно. Впрочем, с людьми вообще желательно общаться, учитывая их особенности: пол, возраст, социальное положение, личностные характеристики. Но, стараясь найти общий язык, нельзя упускать из виду конечную цель общения. А она, как мы недавно сказали, заключается в том, чтобы спасти молодежь от погибели. Но спасение невозможно без покаяния, а покаяние — по-гречески «метанойя» — означает «изменение». А можно ли по-настоящему измениться, не меняя свой безобразный вид и греховный образ жизни?

Пока по этому вопросу расхождения в православной среде вроде бы нет: конечно, нельзя. Разномыслие начинается, когда заходит речь о «дороге к Храму». Одни, как процитированный выше священник, считают, что ничего не нужно навязывать, молодые потихоньку сами все поймут. Другие, которых обычно упрекают в излишнем консерватизме, выступают против попустительства, говоря, что это вредно как для самой молодежи, так и для Церкви, в которой современная молодежь начнет утверждать свой стиль жизни. И разве эти опасения беспочвенны? Мы, во всяком случае, уже не раз слышали от своих юных собеседников, что у них батюшка без предрассудков и благословляет — кого на пробный гражданский брак, кого на предохранение от беременности, кого на работу в «отвязном» молодежном журнале и прочих весьма сомнительных с точки зрения нравственности местах (дескать, куда Господь поставил, там и стой).

Ну и с чего они вдруг — если батюшка благословляет или, в лучшем случае, молчит, — начнут менять свою жизнь? Скорее наоборот, получив добро, молодежь еще больше утвердится в своих страстях. И вдобавок, как это обычно бывает с людьми, у которых нелады с совестью (ведь сколько ее ни глуши, она все равно подает непрошенные признаки жизни) будет активно перетягивать на свою сторону окружающих. Когда видишь людей, особенно ровесников, у которых другой внешний вид и другое поведение, совесть получает нежелательную подпитку, глушить ее становится труднее. Значит, борьбу с ней нужно усилить, а подпитку минимизировать. Чтобы можно было сказать себе и окружающим: «Я такой не один. Вон нас сколько! Кого больше, тот и прав. А всякие отдельные ханжи и святоши могут отправляться в монастырь».

На Западе погибельный культ «раскрепощенной» молодежи начал насаждаться несколько раньше, в конце 60–х, после удачно проведенной «Парижской весны», которую политологи теперь называют первой «бархатной революцией». Именно революцией, потому что был совершен настоящий переворот в общественном сознании, подорваны моральные устои западного христианского общества. И хотя тогда мало кто вполне представлял себе, какие ядовитые плоды принесет «поколение цветов», мыслящие люди, естественно, испытывали тревогу. И тоже задумывались как о путях спасения молодежи, так и о роли взрослых в этом процессе. Умный человек, как известно, учится на чужих ошибках, и лишь дурак на своих. За последние десятилетия мы (в смысле «общество») и без того наделали много глупостей, прельстившись яркими фантиками либерализма. Может, хотя бы в Церковь не будем заносить эту отраву? Внемлем предупреждениям умных людей «с других берегов»?

«Человек становится взрослым тогда, когда он любит детство и детей и перестает с волнением прислушиваться к исканиям, мнениям и интересам молодежи, — писал 40 лет назад по свежим следам „Парижской весны“ протоиерей Александр Шмеман, живший в Америке и, между прочим, не замеченный в сугубом консерватизме. — Раньше спасало мир то, что молодежь хотела стать взрослой. <Сейчас, наоборот, взрослые хотят до гроба оставаться молодежью — И.М., Т.Ш.>. А теперь ей сказали, что она именно как молодежь и есть носительница истины и спасения. „Vos valeurs sont mortes!“ („Ваши ценности умерли!“ (фр.) — вопит какой-то лицеист в Париже, и все газеты с трепетом перепечатывают и бьют себя в грудь: действительно, nos valuers sont mortes! (наши ценности умерли! (фр.). Молодежь, говорят, правдива, не терпит лицемерия взрослого мира. Ложь! Она только трескучей лжи и верит, это самый идолопоклоннический возраст, и вместе с тем, самый лицемерный. Молодежь „ищет“? Ложь и миф. Ничего она не ищет, она преисполнена острого чувства самой себя, а это чувство исключает искания. Чего я искал, когда был „молодежью“? Показать себя, и больше ничего. И чтобы все мною восхищались и считали чем-то особенным. И спасли меня не те, кто этому потакал…»

А еще раньше, незадолго до совсем не бархатной, а натуральной, кровавой русской революции 1917 года, один из авторов сборника «Вехи» философ Сергей Булгаков, впоследствии ставший священником, пророчески предупреждал: «Если в христианстве старчество является естественным воплощением духовного опыта и руководительства, то относительно нашей интеллигенции такую роль заняла учащаяся молодежь. Духовная педократия есть величайшее зло нашего общества… Каждый возраст имеет свои преимущества, и их особенно много имеет молодость с таящимися в ней силами. Кто радеет о будущем, тот более всего озабочен молодым поколением. Но находиться от него в духовной зависимости, заискивать перед ним, прислушиваться к его мнениям, брать его за критерий — это свидетельствует о духовной слабости общества».