Иван Барышполец - Противотанкисты

• Название: Противотанкисты
• Автор: Иван Барышполец
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986

Иван Ефимович Барышполец, командир батареи 509-го артиллерийского полка РВГК, с первых часов войны участвовал в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Отстаивая каждую пядь родной земли, артиллеристы-зенитчики, когда это потребовалось, стали грозными истребителями танков. В тяжелых боях под Москвой осенью и зимой 1941 года, проявив мужество, стойкость и непоколебимую веру в победу, противотанкисты 509-го артиллерийского полка в числе первых получили звание гвардейцев. Боевым событиям первых месяцев войны автор и посвятил свои взволнованные воспоминания. Ратный труд генерал-лейтенанта артиллерии И. Е. Барышпольца получил признание. Он был награжден двумя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны II степени, тремя орденами Красной Звезды и многими медалями. В 1977 году Иван Ефимович скончался.

---

Марш в восточном направлении

Получен приказ командира полка: «С наступлением темноты сняться с боевых позиций и сосредоточить батарею в условленном месте».

О передислокации полка, кроме командиров батареи, никто не знает, и все-таки батарейцы догадываются, что двигаться будем на восток. Да и как не догадаться: подготовка перехода на новую позицию не занимает столько времени. А вчера ночью в том же направлении ушел обоз с боеприпасами и имуществом батареи…

Размеренно нажимая на педаль акселератора, водитель боевого ЗИС-5 Иван Шевченко всматривается в темноту пыльной дороги, где впереди еле различимое пятно идущей машины. Это пятно — привязанный к стволу орудия кусок марли. Мои батарейцы впритирку сидят на снарядных ящиках в кузовах машин, на лафетах орудий. Скорость небольшая — вся проезжая часть дороги занята повозками и другими машинами, двигающимися в восточном направлении. Булыжные камни этой дороги помнят еще кованые сапоги немцев, проходивших по ней в 1918 году, польских панов — в 1920-м. Сейчас по обочинам дороги, справа и слева, идут красноармейцы, а с ними женщины, дети, старики…

…Горькое это слово — отступление. Но на следующем рубеже мы остановим врага! Так думаю я, и это помогает сосредоточиться на мысли, что наш полк перебрасывается сюда именно с этой целью.

Как только остались позади окраины большого села Сборов, мы увидели своих разведчиков, знаками призывающих нас повернуть в сторону оврага, замаскированного кустами ольшаника. Выскочив из машины, я заметил около десяти ЗИС-5 и группу водителей. Чередниченко объяснил, что колонну машин с Донбасса они перегоняют во Львов. Сопровождающие согласны передать нам эти машины при условии, что мы подтвердим прием их документами с печатями.

Я задумался, где бы взять такие документы, а потом вспомнил, что в полевой сумке у меня есть чистые бланки аттестатов на продовольствие и обмундирование для бойцов. Так что, подозвав старшего из этой колонны, без лишних слов заверил, мол, получат они документы на автомобильный транспорт, сданный в Красную Армию. Видя мою решимость, старший возражать не стал. И вот восемь исправных автомашин мы распределили по взводам, и вскоре в центре Тернополя, на перекрестке дорог, нас встретил подполковник Герасимов. Коротко докладываю командиру полка о состоянии батареи.

— Быстро доставайте карту-двухкилометровку и цветные карандаши! — требует Герасимов.

Я достал по-штабному аккуратно сложенную карту, и командир указал:

— Видите, лейтенант, западную окраину города, вот эту дорогу, ведущую к кладбищу?

— Да, вижу. Но здесь открытое место…

— Вот потому оно и может стать опасным для немецких танков, да и самолетов, безнаказанно летающих на город.

Уточняю детали. А на привокзальной площади нас ждут командир дивизиона майор Кожевников и начальник связи полка старший лейтенант Лысенко.

Командира дивизиона я знал еще с прошлогодних учений. Это он поставил нашей батарее оценку «отлично». Доложив ему поставленную командиром полка задачу, вместе с колонной двинулся дальше, на западную окраину Тернополя. Рекогносцировку позиций там проводить было некогда, и на пригорке за городом я сразу указал место каждому огневому взводу.

Первый бой с танками

Огромное поле пшеницы предстало перед нами. Замаскировать орудия здесь трудно. Зато легко определить угрожаемое направление. С северо-запада и с запада наиболее уязвимы две магистральные дороги. Отсюда можно ожидать танки противника. Здесь и местность ровная, и видимость хорошая.

Словом, решаю развернуть батарею. Для кадровых красноармейцев подготовка боевой позиции к стрельбе не занимает много времени. Вот уже от орудия к орудию и к КП появились тропки, пробитые связистами. Поступают доклады о готовности к открытию огня. А я в свою очередь докладываю командиру дивизиона:

— Первая батарея к бою готова!..

— Товарищ Барышполец, — услышал в ответ басовитый голос майора Кожевникова, — за доклад — спасибо. Вы первый из комбатов доложили о готовности, но с другими…

Вдруг связь прекратилась, и я даже не успел спросить, где расположен КП дивизиона, полка. Вскоре, однако, прибежал связной от командира дивизиона и сообщил:

— По дороге напротив батареи идет немецкая колонна мотоциклистов, автомашин и несколько танков. Комдив приказал встретить врага огнем.

Вдали на дороге действительно было большое оживление. Темнота летней ночи мешала рассмотреть в деталях, что там происходит, но отдельные винтовочные выстрелы да стрекот автоматных очередей в той стороне подсказывали, что там противник.

Появились мои разведчики. Они подтвердили — на дороге немцы. Несколько фашистских бронемашин обогнали колонну наших войск и открыли огонь. Затем часть машин свернула в сторону от дороги, и сейчас фашисты совсем недалеко от нас.

Перестрелка усиливалась. Вот уже и в нашем расположении разорвалось два снаряда. Это бьет немецкий танк, понял я, хотя еще ни разу в своей жизни не слышал выстрела из фашистской танковой пушки.

Медлить было нельзя.

— Расчеты, к орудиям!

Залп четырех стволов родных зениток прозвучал в ночной тишине оглушающе резко. Вижу разрывы снарядов возле дороги и ввожу поправки. Длинноствольные зенитки снова содрогаются, выбрасывая острые языки пламени.

Впереди всех, на правом фланге батареи, стреляет взвод Бочарова. Кричу ему в телефонную трубку, чтобы он сам занялся корректировкой огня орудий, так как несколько машин на дороге уже загорелось и ему там хорошо видны цели.

— Бронебойным, наводить в голову колонны, взводом два снаряда… — громко кричу Бочарову. — Огонь!

Снова оглушительный грохот — и еще несколько огненных свечек на дороге и правее ее, в придорожном кустарнике.

Спустя пять минут все затихло. Но через какое-то мгновение выше наших голов — свист, шипение, потом — ослепляющая вспышка фашистского снаряда. Это метрах в тридцати от моего окопчика. Снова разрыв, но выстрела не слышно. Звук от него врывается в уши вместе с полетом снаряда: «У-уах!..» Разрыв следует за разрывом; к счастью, снаряды идут с перелетом. Я приказываю батарее:

— Огонь прекратить! В укрытие!..

Обстрел танками продолжался недолго. Поднявшись на бруствер окопа, я осмотрелся и поверх огромного поля увидел несколько горящих машин. Танки немцев уходили вправо — огонь по ним открыла батарея Павла Варганистова…

С рассветом, поняв, что впереди нас нет никаких стрелковых частей, что с танками и пехотой противника придется вести бой только нам, докладываю об этом на КП командиру дивизиона.

— Примите меры к маскировке позиций, улучшайте их, — слышу в ответ.

— Но подвезите снаряды и пару пулеметов для борьбы с пехотой. Хотя бы ручных пулеметов… — прошу я.

— По самолетам противника подготовьте только одно-два орудия, других пушек не раскрывайте — тщательно маскируйте их пшеничными стеблями… — продолжает Кожевников.

— Все понял…

Немецкие танки к утру огонь прекратили. Постреливали изредка лишь фашистские автоматчики — и то уже не с ближнего края поля, а из-за дороги, из придорожного кустарника. Фашисты, видимо, поняли, что здесь с ходу войти в город им не удастся.

Появились самолеты с крестами, Сначала поодиночке — это разведчики. Гул их моторов со стороны города. Огонь по одной низколетящей паре «фокке-вульфов» мы успели открыть — из спаренной пулеметной установки, расположенной на высотке, метрах в пятистах от боевой позиции. А вслед за разведчиками появилась большая группа «юнкерсов» под прикрытием шестерки «мессеров». Наблюдатель батареи доложил мне о восемнадцати самолетах, идущих на город.

Огонь по ним первой открыла батарея лейтенанта Роянова, стоявшая левее нашей. Орудия и одна спаренная пулеметная установка, согласно команде, продолжали стрелять по самолетам. Немцы ушли.

Солнце уже совсем поднялось над горизонтом. Наши плохо замаскированные боевые позиции просматривались со всех сторон, и я подумал, что немцам будет очень легко нас обнаружить. В это время с КП дивизиона сообщили, что у Роянова есть потери, что гитлеровские танки, видимо, пойдут с правого фланга, поэтому необходимо прикрыть это направление, выдвинув вперед и вправо один взвод моей батареи.

Командиры и красноармейцы завтракали. В окопчике взвода управления нас с Николаем Кузнецовым тоже ждали до краев наполненные супом котелки. Но было не до завтрака, хотя есть и чертовски хотелось.

Прошел час, второй… Но ни через час, ни через пять немцы не пошли в наступление — только держали нас своими постоянно висящими в воздухе самолетами в напряжении. В тот день они даже не пытались бомбить наши позиции.

Впереди, возле дороги, по которой мы стреляли ночью, маячили остовы сгоревших фашистских автомашин. Вокруг валялись трупы гитлеровцев, которых уже видел лейтенант Молибога, ползавший по пшеничному полю в разведку. Почему-то хотелось посмотреть на. это зрелище, на врага — и я решаю проникнуть на окраину поля, к дороге. Днем, на виду у фашистских автоматчиков, засевших где-то в придорожных кустах, такая вылазка опасна, но вдвоем с красноармейцем Мамаем мы ползем «поглазеть» на нашу ночную работу.