Дуглас Боттинг - Джеральд Даррелл. Путешествие в Эдвенчер

• Название: Джеральд Даррелл. Путешествие в Эдвенчер
• Автор: Дуглас Боттинг
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-04-010245-3

Имя Джеральда Даррелла известно всем, кто интересуется миром живой природы и неравнодушен к тому, в каком состоянии достанется планета нашим потомкам.

Даррелл стал, по зову сердца, одним из первых экологов в те времена, когда о движении "зеленых" еще никто не помышлял. Мечта о собственном зоопарке, где он попытается собрать и развести животных, которым грозит вымирание, зародившаяся у него еще в детстве, воплотилась в действительность в его зрелые годы на британском острове Джерси.

Его путешествия в самые потаенные уголки земного шара в поисках экзотических животных послужили материалом для его замечательных книг, сразу ставших бестселлерами благодаря искрящемуся юмору и неутомимой жизнерадостности их автора.

А эта авторизованная биография, написанная Дугласом Боттингом - известным писателем и сценаристом студии Би-би-си, поможет узнать о тех счастливых и печальных эпизодах личной жизни Джеральда Даррелла, которые не вошли в главы его книг.

---

Единственным исключением среди смотрителей был недавно пришедший в зоопарк из ВВС Кен Смит. Джеральд познакомился с ним во время выхаживания оленей Давида. Они подружились и пронесли эту дружбу через всю жизнь.

7 января 1946 года Джеральд отметил свои двадцать первый день рождения и вступил в наследство — он получил три тысячи фунтов, что в пересчете на современные деньги составляет свыше шестидесяти тысяч фунтов. Эти деньги оставил ему по завещанию отец. Джеральд, который раньше мог позволить себе разве что полпинты пива в местном пабе, внезапно превратился в состоятельного человека. За несколько месяцев до этого он решил оставить Уипснейд, чтобы заняться воплощением своей мечты — собирать животных для зоопарков, а потом организовать собственный зоопарк. Джеральд прекрасно понимал, что, оставшись в Уипснейде, он этого никогда не добьется.

Каждый вечер он сидел в своей крохотной, похожей на камеру комнатке в холодной «лачуге» и писал письма известным собирателям животных, предлагая свои услуги. Он хотел принять участие в их экспедициях за собственный счет. Эти бесстрашные супермены казались Джеральду особыми людьми. Но их ответы походили один на другой — у него нет опыта обращения с животными, и они не могут взять его в экспедицию. Если он наберется опыта, то может обратиться к ним позднее.

«И в тот момент, подавленный и угнетенный, я придумал замечательную вещь, — вспоминал Джеральд. — Если я потрачу какую-то часть своих средств на собственную экспедицию, то смогу вполне честно утверждать, что у меня есть опыт, и тогда один из этих великих людей сможет не только взять меня с собой, но и платить мне жалованье. Перспектива казалась мне весьма соблазнительной».

И тогда он решил стать вольным собирателем животных. Джеральд организовал собственную экспедицию по сбору животных для зоопарков. У него был капитал, и он намерен был его вложить. Война приостановила этот странный бизнес — собирание животных для зоопарков. Но теперь наступил мир, и многим зоопаркам требовались животные для пополнения своей коллекции. Зоопарки нуждались в редких, экзотических животных, цены на которые были довольно высоки.

На прощальном ужине в Уипснейде капитан Бил проявил гораздо меньше энтузиазма. «Не вкладывай свои деньги в это дело, — предостерег он юного смотрителя. — Ты наверняка разоришься, попомни мои слова!»

«И не забывай, — напомнил Джеральду Джесси, один из уипснейдских смотрителей, — одно дело лев в клетке, и совсем другое, когда эта зараза подкрадывается к тебе сзади, понял?»

На следующее утро Джеральд попрощался с животными зоопарка. «Мне было грустно, — вспоминал он. — Я был счастлив в Уипснейде. Но, проходя мимо клеток и загонов, я видел в каждом животном то место на земном шаре, куда мне хотелось бы попасть. Животные кивали мне и укрепляли мою решимость».

17 мая 1946 года Джеральд Даррелл покинул Уипснейд и приступил к исполнению своей мечты. Работа в зоопарке дала ему важные практические навыки в избранной им профессии. Именно в Уипснейде он понял, каким должен быть зоопарк, и особенно идеальный зоопарк. Позже он писал:

«Покидая Уипснейд, я был преисполнен решимости завести собственный зоопарк. Но я был точно так же убежден, что, если мне удастся реализовать свою мечту, мой зоопарк будет выполнять три функции.

Во-первых, он будет служить цели образования. Я хотел, чтобы люди поняли, как прекрасны и важны другие формы жизни на нашей планете, чтобы они перестали быть высокомерными и чванными созданиями и признали, что и иные формы жизни имеют право на существование.

Во-вторых, я собирался вести научную работу, наблюдать за поведением животных, не только для того, чтобы понять поведение самого человека, но и для того, чтобы помогать диким животным. Если не понимать потребностей различных видов животных, организовать их эффективную охрану совершенно невозможно.

И в-третьих — и это казалось мне наиболее важным, — мой зоопарк должен был стать местом сохранения животных, убежищем для видов, находящихся под угрозой вымирания. Я собирался сохранять и разводить животных, чтобы они не исчезли с лица Земли, как это случилось с дронтом, кваггой и странствующим голубем».

Всему этому суждено было исполниться в будущем. В то время у Джеральда были более насущные проблемы. Он организовывал свою первую, великую экспедицию. Время шло, и идея все больше и больше захватывала его. Его не терзали сомнения относительно этичности затеянного им предприятия. В молодости Джеральд поставил перед собой две задачи — во-первых, он хотел собирать диких животных для различных зоопарков, а затем мечтал организовать собственный зоопарк. Обе задачи были связаны с животными, но парадоксальным образом отличались друг от друга: в то время как идеальный зоопарк Джеральда был призван сохранять животных от вымирания, собирание зверей часто приводило к их гибели. Джеральд не мог не осознавать такого исхода, хотя никогда себе в этом не признавался. Однако браконьер очень скоро превратился в лесничего.

Глава 7. Планы приключений: 1946–1947

Чтобы подготовиться к экспедиции, Джеральд вернулся домой, в Борнмут. Только одна тучка омрачала семейное воссоединение — странное поведение Лесли, которое внушало опасения.

Лесли всегда был загадкой, разбитым колоколом, издающим фальшивый звук. Корфу, по его собственным словам, «стал опасным моментом моей жизни, пять золотых, счастливых, совершенно деструктивных лет». Иногда к маме приезжал Ларри. «Лесли нужно чем-нибудь заняться», — говорил он. Но она всегда отвечала: «Оставь его в покое, с ним все будет в порядке». Но, в отличие от старшего и младшего брата, это было не так. Дарреллы обычно добивались успеха в том, чему решили посвятить свою жизнь. Лесли это не удалось. Много лет спустя он признавался журналистам: «Странно, но как бы сильно я ни старался, мне ничто не удавалось. На мне словно лежало какое-то проклятие».

Все свое наследство Лесли вложил в рыбацкую лодку, которая затонула, прежде чем он вышел из Пул-Харбора. Затем он решил заняться садоводством, но и эта затея не увенчалась успехом. Неспособный ничем заняться, бесцельно блуждающий по жизни, Лесли пытался убедить мир одолжить ему на жизнь. Он пробовал заняться продажей роскошных яхт и моторных лодок. В конце концов Маргарет предостерегла его, что он может кончить тюрьмой за мошенничество, если не одумается. Лесли «помогал» матери, без конца одалживая у нее деньги. Мама вечно давала Лесли финансовые советы, в этом отношении он был ее любимым сыном.

Но ничто не помогало. Хотя Лесли был талантливым художником — Джеральд говорил, что его работы «удивительно прекрасны», — он растратил свой талант и не заработал на нем ни пенни.В конце концов Лоуренс и Джеральд махнули на него рукой. Много лет спустя Джеральд признавался: «Хотя мы со старшим братом много раз пытались помочь Лесли, он вечно совершал какие-то такие поступки, что мы теряли терпение».

Во время войны Лесли работал иа авиационном заводе и жил в Борнмуте с матерью, Джеральдом (пока тот не уехал в Уипснейд) и с греческой служанкой Марией Кондос. В 1945 году ему исполнилось двадцать семь лет. Мария была на десять лет его старше. Между ними возникла связь — одна из многих для Лесли, любовь всей жизни для Марии. Маргарет, наблюдавшая за развитием драмы, вспоминала:

«Вернувшись из Северной Африки в начале 1945 года, я застала драму в самом разгаре. Как всегда, никто из членов семьи, кроме меня, не мог справиться с семейным кризисом.

Мама, как всегда, ничего не замечала. Я сказала ей: «Мария беременна». Затем я стала искать дом для одиноких матерей, куда бы мы могли отправить Марию. Ребенок родился в сентябре. Мария гордо гуляла с коляской по улицам Борнмута ирассказывала всем вокруг, что это ребенок Дарреллов, еще один борнмутский Даррелл, который станет наказанием семьи. Лесли видел ребенка, но ни Джерри, ни Ларри не захотели его увидеть. Они считали, что Лесли не должен жениться на Марии. Да он и сам не собирался этого делать, потому что в то время уже встречался с Дорис, управляющей местным магазинчиком, которая снабжала маму джином в годы войны. Дорис наняла Лесли, чтобы тот доставлял ей пиво. У Джерри и Ларри всегда были сложные характеры. Они могли быть шумными и вспыльчивыми, а затем становились очень правильными и расчетливыми, как ни странно это звучит».

Мальчика назвали Энтони Кондосом. Его мать спала на кухне, и он вспоминал «обезьянок, карабкающихся по мебели, и змей, притаившихся в ящиках комода». Лесли не интересовался ни ребенком, ни его матерью. Как всегда, за все пришлось расплачиваться маме. Мария получила работу в прачечной в Крайстчерче, а затем городском совете, и забрала ребенка с собой. «После того как мы с матерью покинули семейный дом, — вспоминает Тони Кондос, — мы жили в разных местах, переезжая с квартиры иа квартиру по всему Борнмуту. Я думаю, что только Маргарет испытывала симпатию к моей матери. Мама дружила с ней долгие годы, и Маргарет всегда радушно принимала нас в своем доме. Но маме приходилось много работать, чтобы содержать меня. Это были нелегкие годы». Мария очень любила Лесли. Маргарет вынуждена была признать: «Много лет спустя она все еще называла его «roula-mot», что по-гречески означает «любимый», Причем это слово обладает гораздо более глубоким значением, чем его английский эквивалент».