Мариэтта Шагинян - Путешествие по Советской Армении

• Название: Путешествие по Советской Армении
• Автор: Мариэтта Шагинян
• Издательство: Государственное Издательство Художественной Литературы
• Жанр: Публицистика
• Год: 1957

Первый свой очерк об Армении — «История одного канала» — М. Шагинян опубликовала в «Правде» 18 ноября 1922 года. В 1923 году ею была выпущена книга «Советская Армения» с приложением протоколов Первого сельскохозяйственного съезда, которые писательница вела собственноручно. В 1926 году в результате новой поездки в Армению и Азербайджан Шагинян создает еще ряд очерков («Зангезурская медь», «Нагорный Карабах», «Выстрел у Волчьих ворот», «Ночь в Джульфе» и другие), впоследствии собранных в одну книгу «Советское Закавказье».

Очерки М. Шагинян об Армении 20-х годов послужили своего рода этюдами для книги «Путешествие по Советской Армении», собравшей весь многолетний опыт поездок писательницы по различным районам Армении. Впервые отдельным изданием книга «Путешествие по Советской Армении» вышла в 1950 году в издательстве «Молодая гвардия». Удостоена Сталинской премии третьей степени за 1950 год.

---

Новая Армения строилась почти тридцать лет. Но в послевоенной пятилетке строительство Еревана стало поистине грандиозным[114]. Армянские газеты в середине 40-х годов были полны «видениями Еревана» конца текущей пятилетки. Но, как и всегда у нас, действительность ярко превзошла все самые смелые мечты и планы.

Вместо воображаемого «города будущего» посмотрим сейчас на самый город, каким он стал трудом и волею большевиков за истекшие три десятилетия. В Шехерезаде дух, вышедший из бутылки, скованной печатью Соломона, строит из ничего в одну ночь, по приказу героя, волшебный город. Но вот это возникло без волшебства, хотя оно и прекраснее и богаче любого волшебства. Его создали не из кирпича, а из местного камня — строительного туфа всех цветов и оттенков. Благородный натуральный камень диктовал советским архитекторам и благородные архитектурные формы, органически связанные с классикой родного зодчества. Целая галерея больших общественных зданий, аллеи жилых домов, и ни один не похож на другой, но нет между ними и безвкусного противоречия: широкие камни фундамента, полуарки и полуколонны фасада, причудливые башенки наверху, красивые линии балконов, высокие открытые пролеты дворов с неожиданным видом на панораму города, на Арарат, — единство стиля, но без всяких декоративных излишеств. Это единство подчеркивается еще резче одинаковым размером каменных плит, идущих на постройку домов.

Два здания особенно хороши. Их ясная, продуманная красота как бы дает ключ к пониманию общего стиля города. Это Дом правительства из розового артикского туфа и Театр оперы и балета; оба — народного архитектора Армении, покойного академика А. И. Таманяна[115]. Он первый поднял голос за необходимость использования богатого древнего зодчества Армении как собственной классической традиции. Но все подлинно национальное, дорастающее до государственного значения, государственной высоты, основано не на одном умении использовать свою местную традицию, а и на творческом сочетании национальных форм с законами исторического развития общества. Академик Таманян был универсально образованным и культурным человеком. Он не просто возродил армянскую национальную архитектуру, а сумел сочетать художественные каноны классики с насущными требованиями великой советской эпохи, с высокой значимостью для народа общественных зданий. Именно это открыло перед молодыми архитекторами Армении широкую дорогу для развития. Ученики и соработники Таманяна: архитектор М. В. Григорян, создавший монументальное, а в то же время такое легкое и окрыленное, словно бегущее по стартовой дорожке своих лестниц, поднимая крылья для полета, здание ЦК Коммунистической партии Армении на проспекте Баграмяна; архитектор С. Сафарян, воздвигший на центральной площади города красивое здание треста «Арарат», с чудесными арками входа, похожими на внутренность створчатой раковины; архитектор Г. А. Таманян, достроивший театр своего гениального отца, — и много других талантливых строителей Армении всю душу вложили в счастливое творчество нашей великой социалистической эпохи. По городу можно пройти, как по художественному собранию, любуясь очерком новых домов и улиц. Вот большая, залитая светом, центральная площадь. Стремительная фигура Владимира Ильича (скульптор С. Д. Меркуров) встает над нею на гранитном постаменте. Против нее — недавно облицованное белыми плитами и снабженное красивым портиком старое, на четыре улицы выходящее своими стенами, здание Филармонии. Дальше, в северной части города, монументальные колонны Государственного издательства Армении; благородный мотив внутренней двусторонней лестницы — выложенная отполированным розовым мрамором передняя Государственной библиотеки; круглый гармоничный храмик, в своем круговом движении напоминающий знаменитый храмик Брамаите в Риме (Государственная обсерватория); строгие, увенчанные скульптурой стены рукописехранилища («Матенадарана»); задумчивый силуэт памятника Хачатура Абовяна в конце улицы, носящей его имя[116]. И высоко над въездом в город со стороны Канакерского шоссе возвышается грандиозный «Монумент Победы» работы архитектора Рафо Исраэляна и того же скульптора С. Д. Меркурова. Он посвящен нашей победе в Великой Отечественной войне.

Но не только в этих отдельных зданиях и даже не только в продуманных архитектурных ансамблях красота и новизна столицы Армении. В середине 40-х годов здесь уже было немало построено великолепных зданий и законченных ансамблей. Но в республике еще не хватало огромного количества мелочей для городского быта — деревянных, фарфоровых, металлических. Дома были построены, а двери и оконные рамы плохого качества; проведены были трассы для новых улиц, но вокруг домов не распланировано, во дворах — строительный мусор. Сейчас появилась комплектность. Прекрасная архитектура в прекрасном обрамлении: все асфальтировано, вдоль улиц деревья в вырезанных на тротуаре квадратиках; к подъездам ведут культурные дорожки; чугунные решетки по рисункам художников; газоны цветов и над цветами — изящная каменная ваза, обелиск, памятник; дорожки в скверах посыпаны песком, снабжены удобными скамейками. Сама уличная жизнь изменилась. Обязательные переходы по углам, сигнализация для транспорта, чинные новые троллейбусы, масса новых автомобилей — и целое море электрического света по вечерам, тоже обдуманного, тоже связанного с планом и внешним обликом города, — от столбов до фарфоровой арматуры.

Изменилась и внутренность домов, еще пять лет назад создававшаяся нетребовательно, лишь бы взойти по лестнице, закрыть дверь на замок, иметь фортку в окне. Сейчас — красивые лестницы из разнообразных цветных плиток; дверные ручки и замки дорогого, солидного сорта, полы в комнатах дубовые, паркетные, фарфор и мрамор в кухне и ванной, холодильники, кое-где электрические плиты. Блестящая сталь, отполированное дерево, цветной кафель, майолика — все это пока еще не в изобилии, не во многих квартирах. Но город стремится к этому, и комплектность городской коммунальной культуры создает то целостное впечатление от Еревана, о котором я говорила выше.

Не сразу создалось волшебное превращение грязного губернского городишки в передовой центр социалистической республики. При капитализме всегда налицо разрыв между благоденствием отдельной верхушки и благосостоянием всего народа; дворцы там уживаются рядом с лачугами, город небоскребов может подняться среди разоренных деревень, голодных пролетарских окраин. Но чтоб вырос город в нашей стране, как вырос Ереван, коммунистам Армении вместе со всей коммунистической партией, вместе со всеми советскими людьми нашего необъятного Союза пришлось много, много потрудиться. Надо было заложить социалистические основы тяжелой промышленности, обобществленного сельского хозяйства, покрыть страну заводами и фабриками, рудниками и электростанциями, дорогами и механизмами, вырастить, воспитать, вооружить знанием народные массы — не в одной только Армении, а и во всем нашем Союзе, потому что изолированного роста одного какого-нибудь уголка в нашей великой стране, сильной своим органическим единством, нет и не может быть. Светлая мысль нашей партии, светлый, неутомимый труд всего нашего народа вложены в каждый камень строительства маленькой республики Армении, как и всего Советского Союза.

Выросла своя интеллигенция

В письме к большевикам Закавказья от 8 мая 1921 г., сыгравшем такую огромную роль в жизни закавказских народов, В. И. Ленин писал о привлечении «к строительству хозяйства интеллигенции». И старая армянская интеллигенция горячо откликнулась на зов. С первых дней революции она в большинстве своем пришла работать с коммунистической партией. Вице-президент Петербургской академии художеств, армянин родом, архитектор Александр Иванович Таманян находился в эти первые дни революции за рубежом, в столице Персии, почти без дела и без работы. Революция сперва казалась ему стихией разрушения, но когда неожиданно стали доходить до него слухи о том, что в Армении началось строительство, он поехал работать в Советскую Армению. Для архитектора целая страна, где начал строить весь народ, — редчайший и желаннейший случай в жизни.

Около двух десятков лет народный архитектор Армении Таманян строил новую страну. Он был занят всегда только одним, вся его жизнь слилась с работой, с изучением новых задач городского строительства, изучением памятников Армении, строительных материалов Армении, обдумыванием, обсуждением, созданием проектов и планировок. Во всех городах республики росли его дома, города республики постепенно и верно перекраивались по его планам, продиктованным новыми требованиями социалистического благоустройства. Так возникал новый, советский архитектурный стиль. Роптали мелкие собственники, когда сносились старые дома из необожженного сырца, падали глиняные заборы. Но на месте их прокладывались стройные пролеты улиц, покрывались асфальтом, возникали скверы, пела и прядала в каменной вазе серебряная водяная струйка, выросли теплые розовые колоннады дома-дворца, — этот дом рос, как драгоценное дерево в лесу, сперва на узкой улице, теснимый прижатыми друг к другу старыми зданиями, потом эти здания пали, как деревья от топора; вокруг него все обнажилось, он остался один на площади, и очерк его стал видимей глазу; он становился все монументальнее, покрывался драгоценным орнаментом, а площадь раздвигалась все шире и шире. Так из скромного первоначально «дома Наркомзема» вырос таманяновский Дом правительства. И все выше и выше поднималось круглое здание Нардома, ныне Театра оперы и балета — любимое детище Таманяна.