Хилари Мантел - Чернее черного

• Название: Чернее черного
• Автор: Хилари Мантел
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-42855-7

Впервые на русском — один из ярчайших современных авторов Британии, лауреат Букеровской премии 2009 года Хилари Мантел.

В романе «Чернее черного» показана спиритическая изнанка старой и новой Англии. На сеансы, устраиваемые Элисон Харт и ее приятельницами-медиумами, являются настоящие призраки — духи, которые жаждут не покоя, но мести. А мстить им есть за что — ведь прошлое Элисон скрывает массу загадок, о которых ее новая помощница Колетт, обратившаяся к спиритизму после развода с неряхой системным администратором, даже не догадывается…

---

Я чертовски хочу джина, подумала она. И представила, как Колетт там, снаружи, сражается за него.

Колетт была резкой, грубой и незаменимой. До того как они начали работать вместе, Эл вечно навязывали условия выступления, которые ей не нравились, но она была слишком застенчива, чтобы сказать, что ее что-то не устраивает. Она никогда не проверяла звук, если только администрация ее об этом не просила, — большая ошибка, это совершенно необходимо. Пока не появилась Колетт, никто не проверял свет и не разгуливал по сцене, подобно суррогатной Эл, чтобы оценить акустику зала и поле зрения выступающего. Никто даже не смотрел, нет ли на полу гвоздей или битого стекла. Никто не заставлял убирать высокий табурет — потому что для нее вечно ставили высокий табурет, не понимая, что она отнюдь не крошка. Она терпеть не могла взбираться на него и раскачиваться, точно ангел на острие иглы: юбка сбивалась, Эл, балансируя, пыталась вытащить ее из-под зада и чувствовала, как стул брыкается, угрожая сбросить ее с себя. Пока не появилась Колетт, все шоу она проводила на ногах, лишь опираясь на стул, иногда еще клала на него руку, словно его ставили именно для этого. Но Колетт, едва заметив на сцене табурет, делала из администрации котлету. «Уберите это, она не работает в таких условиях».

Вместо стула Колетт требовала кресло, широкое, просторное. В нем Элисон идеально начинала вечер, расслабленная, со скрещенными лодыжками, выравнивала дыхание, прежде чем заговорить с публикой. При намеке на контакт она сразу же подавалась вперед, затем вскакивала и шла к краю сцены. Она нависала над аудиторией, практически плыла над головами, ее приносящие удачу опалы вспыхивали огнем, когда она простирала руки с растопыренными пальцами. Опалы она заказала по почте, но если спрашивали, говорила, что их завещала ее семье русская княгиня.

Все это она объяснила Колетт, когда наняла ее. В наши дни выгоднее всего иметь русских предков, лучше даже, чем цыган; вы же не хотите заронить в умы клиентов беспокойство о несанкционированных свалках, вшах, бригадах нелегальных гудронщиков или жилых фургонах, вторгающихся в пригородную зеленую зону. Итальянские корни — неплохо, ирландские — великолепно, но надо быть осторожной. Из Шести графств[2] практически ни одно не годится — слишком велик шанс всплыть в новостях. Что до остальных, то Корк и Типперэри звучат слишком комично, Уиклоу и Уэксфорд похожи на названия легких недомоганий, а Уотерфорд просто скучен. «Эл, — говорила Колетт, — от кого сегодня ты унаследовала свой потрясающий дар медиума?» И Эл немедленно откликалась сценическим голосом: «От своей старой прабабки из графства Клэр. Благослови ее Господь».

Дважды благослови, тихонько произнесла она. Она отвернулась от зеркала, чтобы Колетт не видела, как шевелятся ее губы. Благослови всех моих прабабок, кем бы и где бы они ни были. А папаша мой, кем бы он ни был, пусть гниет в аду; чем бы ад ни был и где бы ни располагался, пусть он гниет там; и пожалуйста, пусть черти запирают двери на ночь, чтобы он не мог бродить туда-сюда и изводить меня. Благослови мою маму, которая пока что жива, разумеется, но все равно благослови ее; ну разве не гордилась бы она, увидев меня в шифоне, с ног до головы напудренную и надушенную? В шифоне, ногти накрашены, везучие опалы сверкают — ну разве ей не понравилось бы? Разве это не лучше, чем лежать расчлененной в лоханке, чего, я знаю, она мне поначалу желала: чтобы я плавала в студне и крови. Разве не хотела бы она увидеть меня сейчас, с головой на плечах и в туфлях на шпильке?

Нет, подумала она, будь реалисткой: ей на тебя насрать.

Десять минут до выхода. Из динамиков звучит «Танцующая королева» «Аббы». Колетт с бокалом джина и прихваченной мизинцем бутылкой тоника заглянула во вращающуюся дверь в конце зала. Все места заняты, яблоку негде упасть. Людей приходилось заворачивать, администратор терпеть этого не мог, но что поделаешь, нормы пожарной безопасности. Как атмосфера сегодня? Да вроде все в порядке. Случались вечера, когда она садилась в зале, чтобы Элисон выбрала ее первой, для разогрева, но они не любили жульничать, да и не часто приходилось. Сегодня она будет порхать по залу с микрофоном, находить выбранных Эл людей и передавать микрофон по рядам, чтобы те могли отвечать на вопросы четко и громко. Нам нужно не меньше трех, чтобы охватить весь зал, сказала она администратору, и чтоб никаких там клоунов, которые путаются в собственных ногах. Она сама, быстрая, тонкая и опытная, поработает за двоих.

Колетт думала о том, что нынче не выносит их: зрителей, клиентов, покупателей. Ей неприятно находиться среди них, неважно для чего. Она поверить не могла, что когда-то была одной из них, стояла в очереди, чтобы послушать Эл или кого-то вроде нее. Бронировала билеты (принимаются все основные карты) или толкалась у кассы: десятка в кулаке, душа в пятках.

Элисон вертела кольца на пальцах: везучие опалы. И нервы здесь ни при чем, нет, это какое-то странное ощущение в животе, словно внутренности ее разверзлись, словно она готовит место для чего-то, что может произойти. Она услышала шаги Колетт: мой джин, подумала она. Прекрасно, прекрасно. Осторожно Элисон вытащила мятный леденец изо рта. Губы сложились в надутую гримаску; глядя в зеркало, ногтем среднего пальца она заново разгладила их в улыбку, аккуратно, чтобы не смазать помаду. Лицо рассыпается — за ним надо следить. Она завернула леденец в салфетку, огляделась и нерешительно бросила его в железную урну в паре футов от кресла. Он упал на линолеум. Моррис со смешком хрюкнул.

— Ты чертовски беспомощна, детка.

На этот раз Колетт умудрилась перешагнуть через ноги Морриса. Моррис взвизгнул:

— Наступи на меня, я это обожаю.

— Не начинай! — рявкнула Эл. — Не ты. Моррис. Извини.

Лицо Колетт было худым и белым. Глаза ее сузились, точно бойницы.

— Я привыкла.

Она поставила бокал рядом с щипчиками Эл для завивки ресниц и бутылку тоника подле него.

— Плесни, — сказала Эл.

Она взяла бокал и вгляделась в шипучую жидкость. Затем поднесла его к свету.

— Боюсь, лед весь растаял.

— Ерунда. — Эл нахмурилась. — По-моему, сюда что-то просачивается.

— В твой джин-тоник?

— Кажется, я уловила проблеск. Пожилой человек. Ну ладно. Сегодня не доведется развалившись сидеть в старом кресле. Сразу приступим к делу.

Она залпом осушила напиток и поставила бокал на туалетный столик, заваленный пудреницами и тенями для век. Моррис оближет бокал, пока ее не будет в гримерке, пробежит своим желтым потрескавшимся языком по ободку. По громкой связи попросили выключить мобильные телефоны. Эл глядела на себя в зеркало.

— Готово, — произнесла она и осторожно придвинулась к краю стула, слегка ерзая бедрами.

Из-за двери показалась физиономия администратора.

— Все нормально?

«Попробуй со мной» «Аббы» затихла. Эл сделала вдох, отодвинула стул, поднялась — и засияла.

Она вышла в круг света. Из света, могла бы сказать она, все мы пришли и в свет же вернемся. В зале раздались негромкие взрывы аплодисментов, которые она отметила лишь взмахом густых ресниц. Она медленно подошла к самому краю сцены, где была натянута ленточка. Повернула голову. Глаза ее что-то искали, борясь со слепящими софитами. И тут она заговорила своим особым сценическим голосом.

— Эта юная леди, — Она смотрела на третий ряд, — Да, вы, юная леди. Как вас зовут?.. Что ж, Лиэнн, полагаю, у меня есть для тебя послание.

Из тесной груди Колетт вырвался вздох облегчения.

Одинокая, залитая светом, слегка вспотевшая, Элисон оглядела свою публику. Ее голос стал низким, мелодичным и доверительным, аура ее, идеального аквамаринового цвета, подобно шелковой шали, окутывала плечи.

— А теперь, Ли, я хочу, чтобы ты откинулась на спинку кресла, глубоко вздохнула и расслабилась. И это касается всех вас. Веселей — вы не увидите ничего страшного. Я не впаду в транс, а вы не узрите привидений и не услышите музыки духов. — Она смотрела, улыбаясь, оценивая ряды зрителей. — Так почему бы вам не устроиться поудобнее и не насладиться вечером? Я всего лишь настраиваюсь на нужную волну, внимательно слушаю и узнаю, кто сегодня посетил нас. Итак, если у меня будет для вас послание, будьте добры, поднимите руку и крикните — потому что иначе духи не смогут проникнуть к нам. Не стесняйтесь, просто крикните или помашите мне рукой. Тогда мои помощники бросятся к вам с микрофоном — не бойтесь, просто держите его покрепче и говорите громче.

В зале сидели люди всех возрастов. Старики принесли подушечки для больных спин, молодежь сверкала голыми животами и пирсингом. Юнцы запихали верхнюю одежду под кресла, но пожилые аккуратно скатали свою и положили на колени, словно спеленатых младенцев.

— Улыбайтесь, — приказала Эл. — Вы пришли, чтобы повеселиться, равно как и я. А теперь, Ли, душечка, вернемся к тебе — на чем мы остановились? Есть некая дама по имени Кэтлин, которая очень-очень любит тебя. Кто бы это мог быть, а, Лиэнн?