Арсений Гулыга - Немецкая классическая философия

• Название: Немецкая классическая философия
• Автор: Арсений Гулыга
• Жанр: Философия

---

ГЛАВА ШЕСТАЯ

"ХИТРОСТЬ РАЗУМА" (ГЕГЕЛЬ)

1. У ИСТОКОВ КОНЦЕПЦИИ

Георг Фридрих Вильгельм Гегель (1770-1831) получил богословское образование. Он окончил теологическое отделение Тюбингенского университета (где одновременно с ним учился поэт Гёльдерлин, а затем и Шеллинг), защитил магистерскую диссертацию по церковной истории Вюртемберга, однако от духовной карьеры отказался. Тем не менее проблемы религии в течение сравнительно долгого времени занимают доминирующее положение в его духовном мире. Через их призму он смотрит на многие другие проблемы мировоззрения, в том числе и на политику, которая находилась в центре духовных интересов радикально настроенного юноши, увлеченного идеями Руссо и Великой французской революции.

Покинув Тюбинген осенью 1793 г., Гегель отправляется в Берн, чтобы занять там место домашнего учителя в богатой семье. Здесь он продолжает работу над начатым еще в университете первым своим самостоятельным произведением. Оно осталось незавершенным и было опубликовано много лет спустя, после смерти философа под названием "Народная религия и христианство". Народная религия, по Гегелю, - это языческие верования античного общества, демократические порядки которого для молодого Гегеля были образцом государственности. Народная религия для него порождение и основа свободы, в условиях

233

которой человек чувствует себя органической частью государственного целого. О христианстве этого сказать нельзя. Его догматы обращены не к роду, а к индивиду, это религия народов, утративших свободу, она покоится не на гармонии индивида и коллектива, а на авторитете и традиции. В этом смысле христианство "позитивно". В Берне Гегель пишет специальную работу "Позитивность христианской религии". "...Позитивная религия, - уточнит потом Гегель, - противоестественна или сверхъестественна, содержит понятия, сведения, для рассудка и для разума и недосягаемые и чрезмерные, требует таких чувств, действий, которые никогда не были бы произведены человеком естественным, но которые, если взять чувства, насильственно вызываются особыми средствами, а если взять действия, то совершаются только по указке и из послушания, без личной заинтересованности" [1]. Весьма нелестная характеристика для религии, в лоне которой вырос мыслитель!

В понятии "позитивность" венгерский исследователь Г. Лукач справедливо увидел зародыш будущего "отчуждения". Безусловной заслугой его является внимательное прочтение и глубокое истолкование ряда литературных опытов молодого мыслителя. За теологической оболочкой Лукач увидел социально-критическое содержание, стремление осмыслить проблемы буржуазного общества и современной политической борьбы. О ранних работах Гегеля Лукач писал, что "они в своей основной тенденции направлены против христианской религии" [2]. Эта характеристика, безусловно, верна в отношении двух вещей: "Народная религия и христианство" и "Позитивность христианской религии". Но Лукач почему-то исключил из рассмотрения работу Гегеля "Жизнь Иисуса" (не знать ее он не мог); в его фундаментальном исследовании "Молодой Гегель" она даже не упоминается. Отсюда - неполнота картины, определенное упрощение дела. Согласно Лукачу, в бернский период Гегель мыслит только социальными категориями: субъект общественно-исторического процесса в то время был для Гегеля коллективным. Отделение индивида от непосредственной социальности его жизни в античных городских республиках, возникновение

234

"приватного человека" представлялось тогда Гегелю самым явным признаком распада. Только во Франкфурте, куда философ переехал в 1797 г., по мнению Лукача, у Гегеля происходит перелом. "Франкфуртский субъективизм, говорится далее у Лукача, - это субъективизм в буквальном смысле, Гегель действительно исходит непосредственно из индивида, его переживаний и судьбы" [3]. Между тем Гегель и в Берне (в "Жизни Иисуса") пытался исходить "непосредственно из индивида". И это не мешало ему в других бернских работах исходить "из общества". Не стремление ли совместить различные позиции стало импульсом к созданию диалектики?

"Жизнь Иисуса" была написана летом 1795 г., после того как Гегель прекратил работу над рукописью "Народная религия и христианство", но прежде, чем он начал писать "Позитивность христианской религии". В промежутке между двумя критическими, почти антихристианскими произведениями он создает одно апологетическое, почти прохристианское. Поскольку Гегель писал не для печати, а исключительно для уяснения собственной позиции, можно сказать, что она еще не устоялась.

235

Этого в свое время не желал видеть и В. Дильтей, впервые обративший внимание на ранние работы Гегеля. Согласно Дильтею, молодой Гегель находился целиком во власти христианских представлений, эволюционируя от кантианского рационализма к мистическому пантеизму. Если Лукач полностью игнорирует "Жизнь Иисуса", то Дильтей делал главный акцент именно на этой работе. В книге Дильтея о молодом Гегеле есть раздел "Три работы о христианской религии" [4], где вопреки хронологии сначала подробно разобрана "Жизнь Иисуса", а затем через призму этой работы рассмотрены "Народная религия и христианство" и "Позитивность христианской религии", причем так, что создается видимость единой (разумеется, иной, чем в трактовке Лукача) позиции Гегеля в бернский период. Истина - не в этих крайностях, не в упрощениях Дильтея и Лукача (противоположных по своей направленности), а в сложном движении гегелевской мысли, которая в своих поисках обращалась к противоположным концепциям.

Первое впечатление от "Жизни Иисуса" - перед читателем всего-навсего краткий компендий Нового Завета. Но за внешней незатейливостью, за евангельскими притчами (излагаемыми, кстати, весьма вольно), за необычной для Гегеля легкостью языка скрывается четкая философская позиция, весьма важная для творческой эволюции мыслителя. В "евангелии от Гегеля" нет ни слова о благовещении, непорочном зачатии, чудесах, воскресении из мертвых. Христос Гегеля - моралист, апеллирующий к разуму человека. Это тоже характерный момент: молодой мыслитель еще год назад превозносил чувство, теперь на первом месте разум. "Чистый, не знающий пределов разум есть само божество. В соответствии с разумом упорядочен план мироздания, разум раскрывает перед человеком его назначение, непреложную цель его жизни; часто он меркнул, но никогда полностью не угасал..." [5] - так начинается рассказ Гегеля о жизни Иисуса.

236

Гегелевский Христос - глашатай кантовской этики. В его уста автор вкладывает нечто вроде категорического императива: что вы хотели бы видеть общим законом для всех людей, в том числе и для вас, тем руководствуйтесь в своем поведении. Такова формула нравственности, а нравственность единственный масштаб "богоугодности". С каждого спросится по его делам. Превыше всего человек. Люби каждого человека, как самого себя. Человек больше, чем храм; между человеком и Богом нет опосредствующих звеньев.

Полным социальным индифферентизмом, столь нехарактерным для Гегеля, каким мы его знаем, звучит следующее поучение Иисуса, обращенное к ученикам: "...не надейтесь увидеть царство Божие во внешнем, пусть самом блистательном, объединении людей, - ни в виде государства, ни в виде общества, подчиненного твердо установленным законам" [6]. И это не случайная обмолвка: к бернскому периоду относится еще одно произведение Гегеля, где столь же решительно отвергается его позднейший кумир - государство. Я имею в виду фрагмент, условно названный "Первая программа системы немецкого идеализма". Он написан летом 1796 г. Государство здесь оценивается в духе Гердера - как нечто механическое, антигуманное, рожденное насилием и обреченное на исчезновение. "...Мы должны выйти и за пределы государства! Ибо любое государство не может не рассматривать людей как механические шестеренки, а этого как раз делать нельзя, следовательно, оно должно исчезнуть". Философ намеревается разоблачить до конца "все эти жалкие творения рук человеческих - государство, конституцию, правительство, законодательство" [7]. Гегель верит в наступление вечного мира, ставит выше всего идею красоты и даже призывает создать новую мифологию.

Во Франкфурте интерес к христианству у Гегеля усиливается. Впрочем, появляется и нечто новое: стремление свести воедино то, что в Берне существовало раздельно, - интерес к социальному и к индивидуальному, просветительский рационализм и "служение чувствам". В "Жизни Иисуса" религиозное начало не совпадает с государственным. Теперь Гегель отвергает эту (кантовскую) позицию и пишет: "Церковь как целое остается фрагментом, если человек расщеплен на особого государственного и церковного человека"!

237

Основная работа, созданная во Франкфурте, - неоконченная рукопись, получившая впоследствии название "Дух христианства и его судьба". Главный персонаж по-прежнему Иисус. Но здесь он уже не глашатай кантовской этики, а ее оппонент. В одной из современных работ о раннем творчестве Гегеля читаем по этому поводу: "Молодой Гегель превращает Иисуса поочередно в просветителя, кантианца, романтика, религиозного гения. Во всех этих попытках истолкования дистанция Иисуса от его иудейского окружения столь велика, что он, так сказать, выпадает из хода мировой истории. Но в этом не отдает себе достаточного отчета ни молодой, ни, судя по всему, зрелый Гегель. Здесь перед нами удивительный феномен: философ, стремившийся повсюду следовать принципу историзма, в данном случае оказывается вынужденным мыслить антиисторически" [9]. Наблюдение тонкое и справедливое. Гегель, обращаясь к Христу и христианству, выступает не как богослов, не как историк, а как философ, решающий свои общемировоззренческие задачи.