Джон Норвич - История Венецианской республики

• Название: История Венецианской республики
• Автор: Джон Норвич
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-066060-5, 978-5-403-03478-4

«Царица морей» Венеция.

Она прошла путь от беспредельного могущества и богатства — к упадку и разрушению. Роскошь, царившая в окружении дожей, поражала, а коварство властителей этого средневекового города-государства ужасало.

Путешественники почитали своим долгом описывать красоту венецианских дворцов — и с трепетом пересказывали жуткие легенды о таинственном Совете десяти, малейшее неповиновение которому вело к безвестной смерти или пожизненному заключению в самой страшной из тюрем Европы.

Что же стало причиной невиданного расцвета Венецианской республики? Что явилось причиной ее падения? Какие из многочисленных легенд о ней правдивы, а какие — нет?

Об этом рассказывает в своей увлекательной книге сэр Джон Джулиус Норвич.

---

Со времен Пипина, почти пятьсот лет назад, вражеский военный флот не подходил так близко к городу. Венецианцы отреагировали быстро и уверенно. Предводителя неудавшейся экспедиции, Марино Морозини, бросили в тюрьму, где наказали «в соответствии с его преступлениями и в качестве примера тем, кто придет вслед за ним». Объявили о всеобщем воинском призыве, в Триест направили новый флот, значительно больше предыдущего. На этот раз все прошло хорошо. После отчаянного сопротивления город сдался, за ним последовали его соседи. Тем не менее лишь в 1285 году патриарха принудили подписать соглашение о мирном сосуществовании с республикой, но даже и тогда вопрос о его правах в Истрии оставили нерешенным. В результате скоро вспыхнули бунты. Они досаждали Венеции и в военном, и в экономическом, и в политическом отношении следующие двадцать лет, пока в 1304 году патриарх не согласился отказаться от всех своих притязаний в регионе в обмен на ежегодную дань в 450 марок.

Были и другие неприятности. Королевство обеих Сицилий, фактически включавшее в себя всю территорию к югу от Рима, с 1266 года управлялось братом Людовика Святого Карлом Анжуйским из его столицы. Неаполя. В 1282 году в Палермо на следующий день после Пасхи пьяный французский сержант начал приставать к сицилийской женщине. Произошло это возле церкви Санто Спирито перед вечерней службой. Муж женщины убил сержанта, убийство привело к бунту, бунт — к массовому побоищу. К утру две тысячи французов были мертвы. Остальные бежали с острова и обратились за помощью к Карлу. Сицилийцы посадили на трон в Палермо Петра III Арагонского.

В восстании, которое позже назвали «Сицилийская вечерня», Венеция не хотела принимать участия, хотя формально в предыдущем году она признала Карла Анжуйского. Это была ее политика: насколько возможно, оставаться в стороне от итальянских переворотов, и в любом случае ее флот был занят в Истрии. Когда папа Мартин IV, француз по национальности и, соответственно, сторонник Карла, в 1284 году начал крестовый поход против Петра, Венеция отказалась принять в нем участие и запретила своим священнослужителям, патриарху Градо и епископу Кастелло, поддерживать его со своих кафедр. Результатом стали отлучение от церкви (первое, но не последнее из тех, что выпали на долю Венеции) и директива, столь суровая, что республика не осмелилась ослушаться.

В наши дни трудно представить себе зависимость средневекового города от церкви. Замолчали колокола кампания; прекратились мессы; запретили церковные службы, такие как крещение, венчание и панихиды, все религиозные обряды, столь любимые венецианцами. Зима без празднования Рождества и Богоявления, должно быть, казалась бесконечной, а с приходом весны на Венецию, словно в Старом Завете, обрушилась кара небесная: Венеция пострадала от землетрясения, за которым сразу же последовало страшное наводнение. Снесло волноломы, было разрушено множество домов, семьи остались без крыши над головой и без еды. Меры, принятые для облегчения участи людей, были быстрее, щедрее и эффективнее, чем в любом другом европейском городе, но Венеция не способна была скрыть ни от своих граждан, ни от кого-либо другого, что удача от нее отвернулась.

Как ни удивительно, в этот мрачный момент ее истории, когда отлучение папы все еще действовало, произошло важное событие: в 1284 году в Венеции появился золотой дукат. Само слово не было новым: впервые так назвал серебряную монету Рожер II Сицилийский в 1140 году, а другие серебряные дукаты появились в Венеции в 1202 году. Ими расплачивались с рабочими, строившими флот для Четвертого крестового похода. Но золотой дукат Джованни Дандоло совершенно от них отличался. Согласно его распоряжению, «он должен быть отчеканен с величайшей тщательностью, как флорин,[109] только еще лучше». Так, должно быть, все и случилось, иначе монета не продержалась бы 513 лет, до падения республики. Она пользовалась уважением на всех мировых рынках.[110]

Джованни Дандоло правил девять лет. Умер 2 ноября 1289 года, оставив в память после себя золотой. Но как бы ярко ни сияли его дукаты, глаза венецианцев они не ослепили: те видели, что прошедшие двадцать лет не были для них удачными. Венецианцы потерпели несколько поражений на суше и на море, потеряли много кораблей и людей. Им довелось в бессилии наблюдать, как враг подошел к самой лагуне. Соседи, от которых они зависели в отношении торговли, были настроены в большей или меньшей степени недружелюбно. Главная колония, Крит, снова бунтовала. Венеция пострадала от церковного отлучения, от ужасов землетрясения и наводнения, и, хотя преемник папы Мартина в 1285 году снял отлучение и последствия, вызванные природными катаклизмами, были в значительной степени устранены, надежд на лучшие времена венецианцы не питали. Между тем из Истрии до них докатывались раскаты грома войны.

Все государства проходят через периоды неудач, а когда это случается, естественно, что люди начинают искать виноватого. Венецианцы уже нашли такого: вина, как они полагали, лежала на новой торговой аристократии. Те, чьи семьи с захватом Константинополя обрели богатство и власть и сейчас толкали республику к олигархии, отнимая власть у дожа и лишая простого человека возможности повлиять на политическую жизнь. Первенствовало среди таких выскочек семейство Дандоло, подарившее городу двух дожей. Первый был виновен в создании нового порядка, а второй усилил все его негативные стороны, что вызывало у людей раздражение, и навлек на Венецию новые несчастья.

Такое отношение было и нелогичным, и несправедливым, однако оно спровоцировало массовые протесты в городе. Возмутившись тем, что политическая привилегия, которой они традиционно пользовались, потеряна для них не только де-факто, но и де-юре, люди собрались на площади Сан-Марко и потребовали, чтобы должность дожа была передана главе рода, стоящего за старый демократический венецианский порядок. На пост дожа они выдвинули кандидатуру сына Лоренцо Тьеполо — Джакомо.[111]

Второй Джакомо Тьеполо, имевший за плечами послужной военный опыт, растянувшийся на двадцать с лишним лет, мог бы стать отличным дожем. Однако у него имелось два крупных недостатка. Во-первых, что парадоксально, он был востребован народом. Если бы он унаследовал пост, даже в результате установленного выборного процесса, люди сделали бы вывод, что их манифестация достигла цели, и стали бы выдвигать другие требования и далее пытаться повлиять на политическую ситуацию. Осторожные советники не хотели открывать толпе такую возможность: это стало бы угрозой для всей выборной системы. К счастью для них, имелось и другое возражение против кандидатуры Тьеполо, и его сторонникам трудно было бы это оспорить: он был сыном и внуком бывших дожей. Возобладал традиционный страх перед наследственной монархией. Тот факт, что его семья была старинной и высокопоставленной, одной из case vecchie,[112] только усилило потенциальный риск. За шестьдесят лет три дожа Тьеполо — явный перебор. С этим, кажется, был согласен и сам Джакомо. Чтобы не порождать дальнейшие разногласия, он удалился на свою виллу на материке. Вскоре после этого согласно установленному процессу на вакантное место был избран тридцативосьмилетний Пьетро Градениго.

Семья нового дожа, как и Дандоло, принадлежала к сословию купцов-нуворишей. Судя по его несколько насмешливому прозвищу — Пьераццо, народ ему не доверял, и последующие его действия доказали, что они были правы. Однако после отклонения народной кандидатуры альтернативы уже не было. Все, без сомнения, заметили, что официальная делегация, посланная в Каподистрию — где Градениго служил подестой, — включала представителя от семьи Тьеполо. Новость об избрании дожа венецианцы встретили молчанием, а потом нехотя приняли его в качестве нового правителя.

Выборы нового дожа не принесли Венеции немедленного улучшения. Особенно серьезной была ситуация в Леванте. Султан Египта, аль-Ашраф Халил, собирал армию для окончательного разгрома последних крестоносцев. Триполи пал в 1289 году, всего за несколько месяцев до избрания Градениго. Оставалась только Акра да несколько независимых городов на побережье. В течение столетия Акра являлась столицей христианского Востока, убежищем для свергнутых королей Иерусалима, принцев Галилеи, Антиохии и других монархов более мелкого калибра, которые, как пишет немецкий хронист того времени Герман Корнер, расхаживали в золотых коронах по узким улочкам города. Венеция, Пиза, Амальфи и — до последней эвикции[113] — Генуя имели в ней собственные районы, однако венецианская колония была значительно больше остальных. К тому моменту Акра была главным перевалочным пунктом торговли с Центральной Азией и за ее пределами.[114]

Когда в пятницу 18 мая 1291 года армии мамелюков штурмом взяли Акру и поубивали почти всех ее обитателей, на Венецию обрушился удар посильнее, чем на ее коммерческих соперников, С уничтожением Заморья — после падения Акры более мелкие христианские города потеряли надежду выстоять и быстро последовали за ней — Венеция одновременно потеряла не только самые ценные рынки, но и значительную часть складов для караванов, идущих на Восток. Несмотря на энергичные попытки папы затеять новый крестовый поход и на угрозы любому христианскому государству, осмелившемуся иметь дело с неверными, Венеция почти немедленно вступила в переговоры с султаном, и впоследствии он предоставил ей очень выгодные условия, Однако в ближайшем будущем ее торговле в Центральной Азии угрожала серьезная опасность. Все теперь зависело от северного пути через черноморские порты и Крым, и это снова столкнуло Венецию с ее старым врагом — Генуей.