Джон Толкиен - Хоббит, или Туда и обратно

• Название: Хоббит, или Туда и обратно
• Автор: Джон Толкиен
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1999
• ISBN: 5-7684-0762-6

Повесть — сказка Дж. Р. Р. Толкина «Хоббит» является своего рода вступлением к трилогии «Властелин Колец». Смешная и увлекательная, первоначально адресованная детям, она тем не менее вводит нас в сложный и многообразный толкиновский мир, подробно описанный на страницах трилогии. Предлагаемый читателю перевод выполнен с максимальным учетом связей между повестью и трилогией. Перевод снабжен подробными комментариями, раскрывающими лингвистические, мифологические и философские аспекты мира Толкина.

---

Пока они пели, хоббит почувствовал, что сам проникается любовью к прекрасным вещам, созданным искусными руками, и не без волшебства, — любовью сильной и ревностной, всегда жившей в сердце у гномов. И то самое нечто, что унаследовал он по линии Тукков, проснулось в нем, и ему захотелось отправиться в путешествие, увидеть большие горы, услышать шум водопадов и свист ветра в соснах, проникнуть в подземные пещеры и носить меч, а не тросточку. Бильбо посмотрел в окно. Над кронами деревьев высыпали звезды. А хоббиту чудились драгоценные камни, сверкающие в подземных пещерах, о которых пели гномы. В лесу за Рекой неожиданно вспыхнул огонь, — наверное, кто-то разжег костер, — а хоббиту чудилось, что это ужасные драконы спускаются с неба на его тихий Холм и сжигают все на своем пути. Он содрогнулся от страха и тут же стал просто-напросто господином Бэггинсом из Котомки, что под Холмом.

Он встал, дрожа с головы до ног. С одной стороны, он понимал, что пора бы принести лампу, а с другой — его так и подмывало под этим предлогом убежать в погреб, спрятаться за бочками с пивом и не вылезать оттуда, пока странные гости не уйдут. Вдруг он обнаружил, что музыка и пение прекратились и гномы, блестя во тьме глазами, смотрят на него.

— Ты куда?! — грозно спросил его Торин.

Хоббиту показалось, что гном угадал его намерение.

— Может, стоит зажечь свечи? — извиняющимся тоном спросил Бильбо.

— Нам нравится тьма! — запротестовали гномы. — Тьма в самый раз для темных дел! До рассвета еще далеко.

— Как вам будет угодно, — стушевался Бильбо и поспешно сел на каминную решетку, зацепив по дороге кочергу и совок, которые с грохотом повалились на пол.

— Тихо! — шикнул на него Гэндальф. — Пусть говорит Торин!

Торин начал так:

— Гэндальф, гномы и достойный господин Бэггинс! Мы собрались в доме нашего друга и полноправного участника заговора, в доме этого выдающегося и исключительно свирепого хоббита. Да не выпадет никогда шерстка на его ногах! И хвала его вину и пиву!

Здесь Торин сделал паузу, чтобы набрать воздуху и дать хоббиту время на изъявление полагающейся в таких случаях признательности. Однако усилиям Торина не суждено было получить должного вознаграждения со стороны Бильбо Бэггинса, который открыл было рот, чтобы выразить протест против эпитета «свирепый» и тем более против «полноправного участника заговора», но от замешательства не издал ни звука. И Торин продолжил:

— Мы собрались обсудить наши планы, пути, а также средства и способы достижения нашей цели. Еще до наступления рассвета мы отправимся в поход — в поход, из которого кое-кто из нас, а может быть, и никто из нас (за исключением, разумеется, нашего друга и наставника — я имею в виду многомудрого волшебника Гэндальфа) никогда не вернется. Запомните этот торжественный момент! Полагаю, цель наша всем вам хорошо известна. Что же касается уважаемого господина Бэггинса, а возможно, и одного-двух молодых гномов (думаю, не ошибусь, если назову, к примеру, Кили и Фили), то для них положение вещей к настоящему времени может потребовать некоторого краткого уточнения.

Торин говорил витиевато, поскольку происходил из весьма высокого рода. Дай ему волю, он мог бы продолжать в том же духе до хрипоты, не сказав при этом ничего, что не было бы всем известно и без него. Но Торина грубо прервали. Бедный Бильбо не мог больше терпеть. При словах «никогда не вернется» ему захотелось кричать, и он таки крикнул! Это было похоже на гудок паровоза, выходящего из туннеля. Гномы повскакивали с мест, опрокинув стол. Гэндальф заставил верхний конец своего волшебного посоха вспыхнуть синим пламенем — и в этом сиянии на коврике перед камином все увидели несчастного хоббита, который стоял на коленях и трясся мелкой дрожью. И вдруг хоббит рухнул и остался лежать, вскрикивая: «Меня убило молнией! Меня убило молнией!» Довольно долго ничего другого добиться от него не удавалось. Гномы подняли хоббита, отнесли в соседнюю гостиную, положили на диван, поставили рядом стакан с водой и вернулись в столовую — обсуждать свои темные дела.

— Впечатлительный малый! — заметил Гэндальф, когда все снова расселись. — У него бывают припадки, но все же он один из самых достойных, да-да, из самых достойных, и кроме того, свиреп, как разъяренный дракон!

Тем из вас, кому хотя бы раз в жизни доводилось иметь дело с разъяренным драконом, нет необходимости объяснять, что по отношению к хоббиту такое сравнение является некоторым преувеличением, даже если взять двоюродного прадеда Старого Тукка — Бандобраса Волынщика[15], который был настолько могуч (разумеется, для хоббита!), что мог ездить верхом на настоящем коне. В битве при Зеленополье он сражался с гоблинами[16] и своей дубиной снес голову их предводителю Гольфимбулу[17]. Голова отлетела на сотню шагов и угодила прямо в кроличью нору. Битва была выиграна, и с того дня ведет свою историю игра в гольф.

Тем временем в гостиной достойный, но куда более слабый духом потомок Волынщика постепенно приходил в себя.

Немного полежав, он выпил воды и, осторожно подкравшись к двери столовой, услышал:

— Фр-р! — это фыркнул Глоин. — А он потянет? Что бы там Гэндальф ни толковал о его свирепости, одного такого крика в решающий момент будет достаточно, чтобы разбудить дракона со всеми его родичами и всех нас погубить. Этот крик напоминает скорее вопль ужаса, чем клич отваги. Кабы не знак на двери, я решил бы, что мы не туда попали. Еще в прихожей, глядя на ужимки этого толстого малого, я сильно засомневался. Он больше смахивает на лавочника, чем на грабителя!

Тут Бильбо открыл дверь и вошел. Тукки в нем взяли верх! Он вдруг почувствовал, что ради прозвища «свирепый» он готов некоторое время обходиться без мягкой постели и даже без завтрака. А что касается «ужимок», то они привели его просто в бешенство. Бэггинсовская его половина не раз потом жалела о содеянном и говорила: «Дурень ты, Бильбо, дурень! Сам же полез на рожон!»

— Простите, что я подслушивал, — сказал он. — Я не вполне разобрался, о чем речь и при чем тут грабители, но, насколько я понимаю, — Бильбо пытался, как он сам называл это, «сохранить лицо», — вы говорите, что я не гожусь. Что ж, судите сами! Можете мне поверить, никаких таких знаков на моей двери нет и не было. Ее красили неделю назад! И попали вы все-таки не туда! Едва увидев ваши потешные лица, я начал сомневаться — не ошиблись ли вы дверью? Но все к лучшему! Скажите, что от меня требуется, и я постараюсь не подвести, даже если мне придется отправиться далеко на Восток и вступить в бой с драконами на какой-нибудь Дальней Пустоши. Моим двоюродным прапрапрадедом был знаменитый Волынщик Тукк и…

— Волынщик давным-давно умер! — оборвал его Глоин. — А я говорю о тебе! Да и знак на двери имеется — недвусмысленный знак профессиональной принадлежности! Во все времена он означал одно: «Профессиональный грабитель[18], готовый на все за умеренное вознаграждение». Ну, если угодно, не «грабитель», а «искатель сокровищ». Невелика разница! Гэндальф сказал, что в здешних краях есть большой мастер по этой части и что в среду мы должны собраться у него к чаю…

— Знак на двери, конечно же, имеется, тут и говорить не о чем! — вмешался Гэндальф. — Я сам его и поставил. И имел к этому все основания. Вы просили подобрать для похода четырнадцатого участника, и я остановил свой выбор на господине Бэггинсе. А если хоть один из вас скажет, что я выбрал не того и привел вас не туда, вас так и останется тринадцать, число несчастливое, и вам придется либо проверить это обстоятельство на собственной шкуре, либо вернуться в угольные копи!

Тут Гэндальф так грозно посмотрел на Глоина, что гном съежился, а когда Бильбо открыл было рот, собираясь что-то возразить, Гэндальф повернулся к нему и так страшно сдвинул свои густые брови, что у хоббита слова застряли в горле.

— Хватит! — твердо сказал Гэндальф. — Отставить препирательства! Господина Бэггинса выбрал я, и одного этого вам должно быть достаточно! Я сказал грабитель — значит, грабитель! Или станет грабителем в свое время. Вы еще не знаете, на что он способен, да он и сам пока не догадывается. И очень может статься, что вы до конца дней своих будете меня благодарить за мой выбор. А теперь, Бильбо, принеси-ка лампу, а то тут такая тьма, что хоть глаз выколи!

При свете большой лампы с красным абажуром Гэндальф развернул на столе какой-то пергаментный свиток, похожий на карту.

— Эту карту, Торин, сделал твой дед, Трор, — пояснил он разом загомонившим гномам. — Перед вами план Горы!

— Сомневаюсь, что карта нам пригодится, — разочарованно заметил Торин, едва взглянув на карту. — Я и так отлично помню Гору и все прилегающие земли. Знаю я и Чернолесье, и Чахлую Пустошь, где находится логово великих драконов…[19]

— Дракон тут помечен красным, — вставил Балин, — но мы найдем его и без карты — если, конечно, доберемся туда.