Фредерик Форсайт - Обманщик

• Название: Обманщик
• Автор: Фредерик Форсайт
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-20060-6

Сэм Маккриди – опытнейший сотрудник британской разведки, ставший легендой при жизни. Но когда закончилась холодная война, чиновники решили, что такие, как он, больше не нужны. Устраивается показательный процесс, на котором становится известно о проведенных Маккриди операциях – например, о том, как он боролся с ирландскими террористами, предотвратил государственный переворот на островах Карибского моря, как ему удалось разоблачить агента КГБ, пробравшегося в самое сердце ЦРУ. Тем не менее, руководители Интеллидженс Сервис посчитали, что время таких, как Сэм, ушло, и мир стал гораздо более спокойным местом, чем раньше. Время показало, как жестоко они ошибались!

---

– Этого вполне достаточно, старина, – сказал Маккриди. – Больше чем достаточно. К тому времени Кипсек будет у нас, и мы все объясним твоему директору. Поверь мне.

В Алконбери Роут приехал вскоре после заката солнца. Орлов был в своей комнате; лежа на кровати, он читал и слушал музыку. Ему уже надоели Саймон и Гарфункель (Кролл сказал, что охранники запомнили наизусть все слова двадцати их самых популярных песен), и он переключился на Сикерсов. Когда вошел Роут, Орлов выключил магнитофон и с улыбкой одним прыжком вскочил с кровати.

– Возвращаемся в Штаты? – спросил он. – Мне здесь надоело. Даже на ранчо было лучше, хоть там и опасно.

В Алконбери было негде размяться, и Орлов набрал вес. Его намек на опасность был, конечно, шуткой. После того спектакля с попыткой ликвидации Орлова Роут сначала уверял его, что все это было операцией КГБ, а о ранчо Москва якобы узнала во всех деталях от Юрченко, которого тоже опрашивали там вплоть до его глупейшего побега назад в лапы КГБ. Потом Роут признался, что весь этот спектакль с нападением на ранчо был разыгран ЦРУ с единственной целью – проверить Орлова. Орлов был взбешен. «Сволочи, – кричал он, – я был уверен, что живым оттуда не выйду!» – но потом стал относиться к происшествию с юмором.

– Скоро, – ответил Роут. – Скоро мы здесь все закончим.

Вечером Роут обедал вместе с Орловым. За обедом он завел разговор о мемориальной комнате КГБ. Орлов кивнул:

– Конечно, я был там. Когда тебе присваивают звание офицера КГБ, то обязательно устраивают экскурсию в ту комнату. Чтобы ты знал героев и восхищался ими.

Роут завел разговор о портретах «Великолепной пятерки». Пережевывая бифштекс, Орлов покачал головой.

– Четыре, – сказал он. – Там только четыре портрета. Берджесса, Филби, Маклейна и Бланта. Четырех звезд.

– Но мне говорили, что там есть и пятая рамка, только вместо портрета в нее вставлена черная бумага? – уточнил Роут.

Теперь Орлов двигал челюстями гораздо медленнее.

– Да, – подтвердил он, проглотив очередной кусок. – Там есть рамка без портрета.

– Значит, пятый человек все же был?

– Очевидно.

Тон Роута не изменился, но теперь он, подняв глаза, внимательно следил за реакцией Орлова.

– Но вы же были майором в отделе по работе с нелегальными агентами. Вы должны были прочесть пятое имя в «Черной книге».

Выражение глаз Орлова на мгновение изменилось, но лишь на мгновение.

– Мне никогда не показывали никакой черной книги, – ровным тоном ответил он.

– Питер, кто был пятым? Назовите его имя.

– Не знаю, дружище. Клянусь, не знаю. – Он широко улыбнулся своей располагающей улыбкой. – Вы хотите еще раз проверить меня на детекторе лжи?

Роут молча улыбнулся в ответ, но про себя подумал: нет, Питер, я уверен, что ты сможешь перехитрить детектор лжи, когда это будет тебе нужно. Роут решил утром вернуться в Лондон и отправить директору ЦРУ телеграмму с просьбой об отсрочке приговора и срочном вызове Бейли в Вашингтон – для проверки. Если есть хоть ничтожная крупица сомнения, – а, несмотря на собранные Келлогом доказательства, теперь у Роута появились-таки сомнения, – то он не станет выполнять приказ, даже ради директора ЦРУ и успеха собственной карьеры. Иногда ставки бывают слишком высоки.

На следующее утро первыми пришли уборщицы. Как и в других зданиях базы, здесь наводили порядок местные женщины из Хантингдона. Все они прошли проверку на благонадежность, все получили пропуска для входа на охраняемую территорию. В столовой за завтраком Роут, сидя напротив Орлова, пытался перекричать шум машины для натирки полов, которая работала в коридоре. Гул машины становился то неприятно высоким, то совсем низким.

Орлов вытер губы, сказал, что ему нужно в туалет, и вышел. После этого случая Роут никогда не улыбался, если речь заходила о шестом чувстве. Как только Орлов скрылся за дверью, гул машины для натирки полов изменился. Роут выглянул в коридор: уборщица исчезла, а щетки машины, полировавшие одно и то же место, издавали монотонный пронзительный звук.

По пути в столовую Роут мельком видел уборщицу – худую женщину в ситцевом комбинезоне. Она повязала голову платком, под которым вырисовывались контуры бигуди. Пропуская Роута, женщина сделала шаг в сторону, потом снова принялась за работу. Теперь ее нигде не было видно. В конце коридора еще покачивалась дверь мужского туалета.

Роут во весь голос завопил: «Кролл!» и помчался по коридору. Посреди туалетной комнаты на коленях стояла уборщица. Пластиковое ведро со средствами для чистки, щетками и тряпками было брошено на пол. В руке уборщица держала «ЗИГ-Зауэр» с глушителем – оружие, которое она, очевидно, пронесла под тряпками. В дальнем углу распахнулась дверь кабинки, из нее вышел Орлов. Уборщица подняла пистолет.

Роут не говорил по-русски, но несколько слов знал. Он во всю силу легких заорал: «Стой!» Уборщица обернулась, Роут бросился на пол, почти тут же услышал негромкий хлопок и ощутил ударную волну. Роут все еще прижимался к плиткам пола, когда из входной двери туалета раздался оглушительный грохот выстрела, многократно отраженный стенами. Крохотные туалетные комнаты не лучшее место для стрельбы из «кольта» калибра 0,44 дюйма.

Роут оглянулся. В двери стоял Кролл, сжимая пистолет двумя руками. Второй выстрел не потребовался. На плитках пола неподвижно лежала на спине женщина, а на ее комбинезоне расплывалось большое красное пятно, соперничавшее с сатиновыми розами. Позже выяснится, что настоящая уборщица осталась дома: ее связали, а в рот засунули кляп.

Орлов с побелевшим лицом все еще стоял у двери кабинки.

– Снова представление! – крикнул он. – Хватит спектаклей ЦРУ!

– Это был не спектакль, – поднимаясь, сказал Роут, – и не представление ЦРУ. Это КГБ.

Орлов внимательно посмотрел на женщину и убедился, что темно-красная лужица на полу – не голливудская бутафория. На этот раз кровь была настоящей.

Роуту хватило двух часов, чтобы посадить Орлова и бригаду охранников на самолет, отправляющийся в Америку, и договориться о том, чтобы от самолета их немедленно отвезли на ранчо. Орлов охотно простился с Великобританией, не забыв, впрочем, забрать свою драгоценную коллекцию баллад. Когда военно-пассажирский самолет поднялся в воздух и взял курс на запад, Роут сел в машину и поехал в Лондон. Он был ужасно зол.

Отчасти во всем случившемся он винил себя. Ему следовало бы догадаться, что после разоблачения Бейли эта база стала небезопасной для Орлова. Помешали эти чертовы британцы, вот он и упустил из виду охрану Орлова. Всем свойственно ошибаться. Интересно, почему Бейли не настоял, чтобы Москва ликвидировала Орлова раньше, чем он назвал его имя. Возможно, Бейли надеялся, что Орлов не знает о нем и потому не сможет выдать. Что ж, значит, это – ошибка Бейли. Людям свойственно ошибаться.

Будь это не Маккриди, а кто угодно другой, Роут был бы на сто процентов уверен, что британцы заблуждаются, а Орлов говорит правду. Но это был Сэм Маккриди, а своему другу Роут был готов дать хотя бы шанс доказать, что он прав и что Бейли – не агент КГБ. Теперь многое зависело от Маккриди.

Когда Роут подъехал к посольству, у него уже созрело решение. Если Маккриди действительно хочет доказать, что Городов – настоящий перебежчик, а Орлов – подсадная утка и, следовательно, Бейли очень умно оклеветан и невиновен, то это можно сделать только одним способом. Маккриди должен немедленно забрать Городова из русского посольства и предоставить возможность ЦРУ поговорить с ним непосредственно, тогда проблема будет решена раз и навсегда. Роут направился в свой кабинет, чтобы позвонить Маккриди в Сенчери-хаус, но в коридоре его остановил шеф лондонского бюро.

– Да, между прочим, – сказал Билл Карвер, – у вас на столе лежит любопытный документ, его только что любезно передали нам из Сенчери-хауса. Кажется, наши друзья на Кенсингтон-сквер-гарденз зашевелились. Их резидент, некто Городов, утром улетел в Москву.

Роут не стал звонить Маккриди. Ошеломленный, он сел за свой стол. Значит, он был прав. И он, и его директор, и все ЦРУ. В глубине души Роут даже пожалел Маккриди. Так ошибаться, позволить четыре года водить себя за нос – это тяжелейший удар. Но, несмотря на неизбежные теперь осложнения, Роут испытывал какое-то странное облегчение. Теперь у него не оставалось ни малейших сомнений. Два таких события в течение одного дня, даже нескольких часов, помогли освободиться от всех колебаний и раздумий. Директор был прав. Нужно сделать то, что должно быть сделано.

И все же Роуту было жаль Маккриди. Наверное, сейчас в Сенчери-хаусе его разносят в пух и прах.

Так оно и было, но разнос Маккриди устраивал один Тимоти Эдуардз.

– Мне крайне неприятно говорить об этом, Сэм, но мы потерпели ужасное фиаско. Я только что говорил с шефом. По его мнению, теперь нам следует всерьез учесть возможность того, что Кипсек все четыре года был подсадной уткой.