Александр Бушков - Пиранья. Первый бросок

• Название: Пиранья. Первый бросок
• Автор: Александр Бушков
• Жанр: Боевик
• Год: 2005
• ISBN: 5-224-04939-3, 5-85197-291-2

Роман «Пиранья. Первый бросок» открывает серию захватывающих бестселлеров о Кирилле Мазуре. В поисках золота с затонувшего фрегата, на который советских боевых пловцов навела сотрудник французских спецслужб очаровательная Мадлен де Ронак, им приходится вступать в бой с пиратами.

---

– Большое дело! – фыркнул Мазур. – Хотите, подскажу в минуту?

– Обяжете, голубчик…

– Значит, так, – воспрянул душой Мазур, видя, что розыгрыш прекрасно удастся. – Можно карандашик и этот вот листок? Это, как легко догадаться, Панкратов. Вот так, косо, идет у него за спиной флагшток. Шесть флагов, смотрите и запоминайте. Сначала – прямоугольный, красный с желтым крестом… вот так, у меня коряво получается, но вы улавливаете, а? Отлично. Теперь – снова прямоугольник, желто-синий, нет, полосы вертикальные, третий – треугольный, желто-красный, здесь цвета – по горизонтали, потом… Самый последний чуть посложнее остальных… Улавливаете?

– Большое дело! – беззлобно передразнил его маэстро. – Мы это сделаем не откладывая, в минуту…

Стоя у него за левым плечом, Мазур испытал нешуточное удовольствие, глядя, как в соседстве с красивой проседью товарища Панкратова возникают шесть сигнальных флагов. Все они были буквенные, сиречь обозначали ту или иную букву алфавита и согласно «Военно-морскому своду сигналов СССР» именовались следующим образом: «Яко», «Покой», «Иже», «Земля», «Добро», «Аз». Любому понимающему человеку достаточно беглого взгляда – и товарищ Панкратов опозорен навсегда. Подобные истории незамедлительно попадают в морской фольклор и надолго в него впечатываются, особо удачные шутки и розыгрыши поминают долгие года, они перепархивают с флота на флот, от Балтики до Курил, обрастая смачными подробностями, сочиненными уже самими рассказчиками…

Главное, виновник небезобидной шутки так и останется безнаказанным. Панкратов, моряк исключительно по названию и форме, в сигнальных флагах не разбирается совершенно, как и в большинстве других морских реалий. Много воды утечет, прежде чем этот портрет окажется у него на стенке, да и потом еще не скоро отыщется кто-то, умеющий читать флаги, – общается Панкратов, надо полагать, с такими же береговыми крысами. Но рано или поздно кто-то понимающий определит, что к чему, вот только Мазур к тому времени окажется вне пределов панкратовской мстительности, это уж точно. Хорошая месть, право, есть в ней что-то от коварной изощренности Востока… Мазур был доволен собой.

На всякий случай следовало покинуть место преступления. Он перешел на шлюпочную палубу, встал у металлического планшира и, бездумно улыбаясь, смотрел на море, искрившееся мириадами солнечных зайчиков. «Сириус» уже шел к далекому острову Баэ, еще в незапамятные времена прозванному Райским.

Как не впервые уже, старший лейтенант Кирилл Мазур испытал приятно возбуждавшее чувство причастности к государственным тайнам. Мало кто из адмиралов был в эту тайну посвящен, а вот старший лейтенант Мазур знал все или почти все, потому что оказался среди тех, без кого в данный момент не обойтись…

Двести с лишним лет назад, в семьсот семьдесят четвертом, британский военный фрегат «Агамемнон», следуя из Индии в метрополию, был застигнут штормом где-то в здешних местах, близ Ахатинских островов (к тому времени уже лет тридцать как отобранных англичанами у оплошавших французов), и, таково уж было его невезение, пошел ко дну едва ли не со всем экипажем. Шлюпки с оставшимися в живых то ли разбило на безлюдных атоллах, коих в этих местах и сейчас множество, то ли потопило тем же ураганом. Как бы там ни было, никто не спасся.

История, в общем, банальная для любого океана, но в том-то все и дело, что «Агамемнон» вез из Индии захваченные там огромадные ценности, заключавшиеся главным образом в золоте и драгоценных камнях. И то, и другое, как известно, может без всякого для себя ущерба пролежать на морском дне хоть тысячу лет, нимало не утратив ценности, наоборот, лишь увеличив таковую. А стоила вся эта музыка, как выразился Дракон вслед за Остапом Бендером, миллиончиков тридцать долларов. По нынешним ценам.

Конечно, далее начинались многозначительные неясности и умолчания. Мазуру, понятное дело, вовсе не полагалось знать иных подробностей. Как вышло, что сведения о приблизительном месте катастрофы и грузе попали не к потомкам адмирала Нельсона, а в Главный штаб советского военно-морского флота, как вышло, что сами англичане оказались не у дел, Мазур представления не имел, а спрашивать, конечно же, не полагалось. Впрочем, по большому счету, эти подробности и несущественны. Главное, как было им сказано на инструктаже, ценности до сих пор покоятся где-то на дне, вероятнее всего, в международных водах, а потому любой, кто постарается их потихоньку извлечь, отнюдь не со всех точек зрения может считаться злостно преступившим международное право. Победителей не судят, в конце-то концов, – особенно если победитель проявит похвальную скромность и не станет кричать о своих достижениях на всех углах… И вообще, чем меньше вопросов, товарищи офицеры, тем лучше. Не дети малые, не на портовом буксире службу несете, малость повидали зарубежный мир, кое-что позвякивает на груди, так что высоким доверием облечены не зря. Через левое плечо кругом, отбыть к месту дислокации. Соответствующие подписки взяты давно, но дополнительная не помешает, так что навестите предварительно пятый кабинетик…

Вот только предприятие, казавшееся на Родине чем-то вроде лихого кавалерийского наскока, давно уже обернулось нудным и долгим блужданием под водой, где дни походили один на другой, а находки вплоть до сегодняшнего дня не имели ничего общего не только с «Агамемноном», но и со всем восемнадцатым веком… Таково уж было их цыганское счастье. Остается надеяться, что сегодняшние монеты с незадачливым Георгом эту поганую тенденцию все же сломают. Вдруг да сломают…

Глава вторая В один английский порт ворвался теплоход…

Глупости, конечно. Никуда они не врывались, ошвартовались вполне чинно и благонамеренно, как и полагалось мирному советскому научно-исследовательскому судну, плававшему под флагом солидного ученого учреждения, Института океанологии имени П.П. Ширшова Академии наук СССР. Да и порт уже одиннадцать месяцев был не английским, а всецело принадлежал новому суверенному государству, Республике Ахатинских островов, снабженному почти всеми атрибутами суверенитета, от президента с парламентом до флага и денег (которым, правда, по старой памяти все еще предпочитали английскую валюту, пока что имевшую хождение наравне). Вот только собственной армии здесь не имелось, но в ней, по рассуждению, и не было особой нужды. Военным флотом, быть может, и следовало обзавестись, но вот бронетанковые силы на островах совершенно ни к чему, как и авиация, любой реактивный истребитель, разгонись он чуточку, моментально выскочит из суверенного воздушного пространства, и хорошо, если не окажется ненароком в мадагаскарском или танзанийском…

Мазур перечитал письмо от Ани вторично, хотя, откровенно признаться, оно этого и не заслуживало вовсе. Если честно, письмо было никакое. Писанное доброму знакомому, и только. Ни «да», ни «нет», вообще ни единого намека на будущий разрыв или, наоборот, освященный ЗАГСом союз, равно как ни тени намека на то, что отправительницу и адресата все же, как ни крути, связывают кое-какие общие воспоминания интимного характера. Парочка дежурных ленинградских новостей, вялый интерес к тому, как проходит служба в загадочной в/ч 25476 (для всего остального мира Мазур сейчас пребывал в командировке где-то на Дальнем Востоке), умеренно-тепловатые пожелания удачи… И все такое прочее. И вновь совершенно непонятно, кто же ты, собственно говоря, такой: жених или отставной любовник. Фотографию прислала, на фоне «зеленого джигита», сиречь Медного Всадника, но вот черкануть на ней хотя бы пару словечек не удосужилась.

Странно, но Мазур, в общем, не ощутил ожидаемого душевного смятения, равным образом не чувствовал тоски, уныния или чего-то схожего. То ли устал уже пребывать в душевном раздрае, то ли в ответ на все хорошее начал охладевать и сам. Он честно (по инерции, если совсем честно) попытался вызвать в душе надлежащую тоску. Аня очень уж лукаво улыбалась на фоне «зеленого джигита», очень уж ладненько обтягивал фигурку светлый плащик, да и с теми самыми общими воспоминаниями с маху не расстанешься. Но получалось плоховато. Чересчур уж все затянулось, настолько, что не хотелось ни сердиться, ни тосковать…

Он все же примостил фотографию на столик, рядом с той, где Аня, в красном купальничке, закинула руки за голову, сияя ослепительной улыбкой роковой женщины. Выполнил некую формальность, попахивающую штампом: моряк в дальнем плавании, далекая невеста, которая, очень может быть, и не невеста вовсе… Хотя, когда он представил ее в той же ситуации, но с другим, внутри явственно закипело, но это могло оказаться всего-навсего оскорбленной гордостью былого собственника… И ведь мир не рухнет! Как выразился бы любимый писатель, будет другая. Такая же. Или лучше. Какие наши годы? И вообще, когда стану адмиралом, пожалеет по-настоящему, потому что адмиралом я стану отнюдь не в шестьдесят, будем надеяться, гораздо раньше…