Максим Перфильев - Жажда Смерти

• Название: Жажда Смерти
• Автор: Максим Перфильев
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

Бариус высосал из сигареты последние капли табака и кинул окурок в небольшую лужу на другой стороне обочины.

— Понятно. — подвел он итог, но продолжал сидеть, как будто разговор еще не был окончен. Наступила небольшая пауза.

— Сильно напугался? — спросил Малочевский с ухмылкой.

Молодой спецназовец повернул голову.

— Чего?

— Я не спал, когда ты нес дежурство.

Клавор грозно уставился на священника.

— Что ты видел?

— Человека, который был сильно напуган, и который пытался справиться со своим страхом.

Бариус улыбнулся.

— Ладно. Раз уж ты у нас такой спец по духовным вопросам, ты можешь объяснить это?

— С религиозной точки зрения — могу. Она тебя и вправду интересует?

Молодой сотрудник спецназа рассмеялся.

— Да нет, конечно же.

— Я так и думал. — пожал плечами Малочевский.

— А со своей точки зрения? Я бы хотел узнать лично твое мнение. — Клавор впервые прямо посмотрел в глаза.

Викториус задумался.

— Не знаю. — ответил он. — У твоего необъяснимого страха может быть масса причин.

Бариус с улыбкой покачал головой.

— А ты боишься?

Малочевский медленно потер ладони.

— Я всегда боюсь. Последнее время, когда я верил, я боялся каждую секунду. — он отвлеченно посмотрел по сторонам. — Это не мой мир.

— Да уж. И, наверное, не мой тоже. А тебя не напрягает такая жизнь на земле? Нельзя ведь так постоянно.

— Я здесь проездом.

— Ну да, ну да. — Клавор снова покачал головой.

— Знаешь, — начал он. — Была у меня одна интересная история, священник. Послушай. Я тогда служил на юге. Мы шли рано утром. Лезли в гору, но для того, чтобы до горы дойти, нужно было километра два топать по деревням. Я ориентировался только по вершинам. Когда рассвело, прикинул, куда надо идти. На подъеме впереди шли двое дозорных — наиболее подготовленные парни — вместо отделения, там отделение не нужно, чтобы не толпились. За ними шел я, а дальше уже взвод. Слышу разговор. Поднимаюсь на выступ и вижу: стоит горец с ружьем и целится в меня. Беру автомат, стреляю, раздается щелчок, а выстрела нет! Выяснилось потом, подача патрона не состоялась при передергивании, ослабла пружина, патроны залежались — такое бывает. Это потом теорию можно подо все подвести. А что думать под дулом ружья? Я передергиваю затвор, не целясь — некогда — бум, опять очереди нет, бросаю свой автомат. Рядом со мной связисты находились и пулеметчик, его пулемет хватаю. В это время оттуда звучит выстрел. Заряд пролетел рядом, я выстрелил из пулемета… Жутковатый момент… Как он не попал — не знаю. Стоял, буквально в нескольких шагах от меня. С такого расстояния даже слепой не промахнется. А те горцы — люди серьезные. Они всю жизнь учились воевать. Что скажешь, священник?

Малочевский пожал плечами.

— Не знаю. Тебе сильно повезло, должно быть.

— Повезло. Не знаешь. А я вот что скажу — это был Бог. Другого объяснения у меня нет.

Викториус понимающе покачал головой. В этот момент подошел капитан Валиндук.

— Иди спать, солдат. До рассвета, я буду дежурить. — обратился он к Бариусу.

Спецназовец встал и пошел раскладывать свою полевую постель. Крос сел на его место.

— Как тебе этот лес?

Малочевский с улыбкой оглянулся.

— Здесь, наверное, было бы интересно снять какой-нибудь фильм ужасов.

— Не страшно?

— Нет.

— А ты ведь так и не ответил на мой вопрос, священник. — заметил капитан.

— На какой?

— Ты чувствуешь что-нибудь?

Викториус опустил голову и с улыбкой на лице уставился в землю. Наступила долгая пауза.

— Я скажу, когда буду уверен.

Валиндук раздраженно вздохнул. Ему совсем не нравился такой ответ.

— Когда все уже будут мертвы? — уточнил он.

— Возможно.

Капитан пристально посмотрел в глаза Малочевскому.

— Что же ты, вообще, тогда здесь делаешь?

— Сам не знаю. — все так же улыбаясь, надменно ответил священник. Он встал, давая понять, что разговор закончен, и спокойно пошел спать. Возможно, он что-то и чувствовал, но какой-то печальный опыт не давал ему уверенности в своем профессиональном чутье. Именно поэтому он старался больше никогда ему не доверять.

17.

Маленькая белая фарфоровая кружка медленно опустилась на такое же белое фарфоровое блюдце. Звонкий, но одновременно с этим гулкий тупой звук нарушил тишину, ненадолго установившуюся в комнате. Небольшой блокнот с какими-то записями шлепнулся на деревянный лакированный стол, и тут же испытал на себе несколько слабых ударов шариковой ручки, приводимой в быстрое колебательное движение чьими-то ловкими пальцами.

— Ну, так что же все-таки произошло, пресвитер Малочевский? — прозвучал вопрос.

Викториус сидел в кабинете старшего епископа церкви в удобном мягком кожаном, но, тем не менее, чужом кресле за небольшим красивым дубовым столом, напротив человека, который называл себя братом Корлинусом, и был прислан верховным главой областного отделения религии для выяснения обстоятельств одного неприятного инцидента. Человек производил впечатление достаточно мудрого и опытного священника, чье предназначение заключалось в разгребании всяких идиотских и нелепых ситуаций, связанных с работой служителей. Иногда попадались действительно очень серьезные и запутанные случаи, но чаще всего это были глупые оплошности или какие-то опрометчивые поступки молодых пресвитеров. Человек специально попросил провести разговор на нейтральной территории — в кабинете старшего епископа церкви. Малочевский далеко не чувствовал себя в этой комнате, как дома, и, естественно вел себя не так уверенно и непринужденно, как ему самому бы хотелось.

"Как же я оказался здесь в таком качестве и в такой ситуации?" — задавал он в уме все тот же вопрос.

После нескольких лет врачебной практики Викториус, по настоятельным советам своего верующего друга Мило, решил с головой окунуться в религию, и всерьез намеревался заняться священнослужительской деятельностью. Он стал посещать церковь, являющуюся на тот момент официальным представителем христианства на данной государственной территории. Для него все было ново и непривычно, но в то же время так знакомо и узнаваемо по рассказам Мило. Он начал новую жизнь, и именно эта жизнь казалась ему настоящей, правильной, той, которую он всегда искал. Викториус проявлял очень большую активность в работе церкви: он посещал все службы и молебны, участвовал в помощи малоимущим и больным, занимался постоянной проповеднической деятельностью. Вскоре его заметили и стали, если можно так выразиться, продвигать, доверяя все более ответственные и серьезные дела. Через какое-то время он стал пресвитером, отпустил бороду, и получил в свое ведение небольшой район города. В его обязанности входило воспитание уже верующих людей, приобщение к религии еще не верующих и решение проблем тех и других, если они были к этому расположены. Впервые он ощущал, что делает что-то по-настоящему важное и значимое. Впервые он был доволен своей жизнью и видел в ней хоть какой-то смысл. Это была работа, очень тяжелая и требующая больших эмоциональных затрат, социальная работа, но он готов был справляться с ней, и она ему нравилась. А друг Мило, к сожалению, вскоре уехал куда-то далеко "поднимать целину", оставив после себя лишь преподанные некогда уроки и дружеские советы.

За время своего служения Викториус много повидал, он сталкивался с самыми разными ситуациями, вызывающие самые неоднозначные ощущения, и принимал самые странные и не всегда объяснимые решения. Но все шло как-то более-менее благополучно, и большинство проблем вполне удачно разрешались. Можно сказать, что были трудности, но все эти трудности преодолевались с помощью веры и Божественной силы, и непоколебимой надежды, и всепоглощающей любви и т. д. и т. д., в общем, в результате все заканчивалось радостными криками "Халлилуйя!". Были сверхъестественные исцеления людей. Пару раз даже приходилось изгонять бесов, и бесы действительно уходили. Были чудеса. Да, они действительно были. По крайней мере, до определенного момента.

Наверное, все началось еще до того случая, который сейчас рассматривал брат Корлинус. Как-то однажды к пресвитеру подошел парень двадцати с лишним лет и предложил начать новое служение — для молодежи, или хотя бы для тех, кто себя таковыми считал. Это должно было стать отдельным проектом, исключительно для определенной категории людей. Служение учитывало возрастные особенности, интересы, мышление, поведение и мировоззрение молодых. Собрания проходили только для тех, кому было меньше тридцати лет, но при определенном желании, права на посещение можно было добиться всем. И это казалось великолепной идеей. Всегда существовала проблема отцов и детей. Всегда зрелые и юные поколения по-разному смотрели на мир, и часто совершенно не понимали друг друга. Просто замечательно, что теперь с определенной категорией общества церковь могла разговаривать на одном языке. Кроме того, человек, который собирался это делать, был достаточно зрелым, и ответственным, и в духовном и в моральном плане. Его все знали, как порядочного верующего и могли дать самые хорошие рекомендации, вдобавок ко всему — он был женат, а значит, он мог вести за собой не только безрассудных подростков, но и более старших молодых людей, понимая их заботы и проблемы. Это значительно улучшало и облегчало процесс воспитания. А также увеличивало качество проповедования. Викториус долго молился, так сказать, спрашивая Божьего благословения и, в конце концов, пришел к однозначному решению — он давал добро на создание этого служения. Бог совершенно точно и конкретно говорил: "Делай". По крайней мере, так казалось.