Максим Перфильев - Жажда Смерти

• Название: Жажда Смерти
• Автор: Максим Перфильев
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

— Слушай, — обратился он к Бариусу Клавору, — я вот тут подумал: а что если все это на самом деле просто иллюзия — галлюцинация, но только не как результат действия какого-то психологического оружия, а что-то, вроде… — Лиус не знал, как лучше сформулировать, и ожидал реакции спецназовца. Тот явно не стремился к проявлению особого интереса, и лишь искоса посмотрел своими заспанными глазами. — Может, мы на самом деле и не в лесу находимся, а в лаборатории. — продолжил автомеханик. — Мы же ели сухие пайки, которые нам всунули еще на базе, и пили их воду из их фляг, которые они вручили нам.

Бариус поднял голову и задумался.

— Вполне возможно… — ответил он хриплым голосом. — …Кстати.

— Можете расслабиться. — сказал подошедший капитан Валиндук. — Наши запасы еды все равно закончились.

— И чем же мы будем питаться? — Лиус без эмоций посмотрел на Кроса.

— Поймаем какую-нибудь бешеную белку. — усмехнулся Клавор.

— Если ты найдешь здесь белок.

— Но у нас еще осталась вода в флягах. — заметил Кварион.

— И что ты предлагаешь? — спокойно спросил военный офицер.

Кажется, этот вопрос завел рассуждения в тупик.

— Лаен может проверить своим прибором химический состав воды. — предложил спецназовец. — А там — видно будет. Посмотрим, что делать дальше.

— Ты хочешь обмануть их систему? Если мы подопытные крысы, то за нами должны постоянно следить. — скептический расчет Лиуса явно усложнял жизнь и ему самому и всем окружающим.

— Но мы можем хотя бы попытаться. — произнес Валиндук.

Это звучало разумно и как-то обнадеживающе.

Все трое посмотрели на Лаена Акрониуса, до сих пор лежащего в спальном мешке. Честно говоря, когда ученый услышал, что его упоминает Бариус Клавор, то он сильно напрягся — он ожидал либо какого-нибудь оскорбления, либо насмешки, либо хотя бы пренебрежительного оттенка, но, уловив лишь свое имя — расслабился.

— Я понял суть вашего разговора. Я сделаю это. — ответил он.

Все отвернулись и продолжили собирать свои вещи.

Рассуждения членов группы показались Лаену интересными. Он намеревался действительно произвести анализ воды. Но сейчас его больше заботила другая проблема. Его состояние. Он чувствовал себя как-то странно плохо. Во рту появился неприятный привкус. Казалось, что язык покрылся прыщами и язвами. Он посмотрел на свои руки. В свете догорающего костра, они казались покрытыми какой-то сыпью. Возможно, ему просто показалось, но на ощупь кожа действительно была шершавой и неровной. К тому же она чесалась. Голова болела. Болел живот. Тошнило. Было ощущение повышенной температуры. Может, он просто не выспался. Лаен медленно приподнялся и принял сидячее положение. Его мутило. Он дотянулся до своего рюкзака и достал из него фонарик. Яркий искусственный свет внес свою ясность. Руки ученого покрывались красной, местами зеленой, сыпью. Кое-где кожа была разъедена язвами. Они кровоточили и наполнялись гноем. Акрониус с ужасом расстегнул рукава. Как биолог, он многое успел повидать, но с чем-то подобным сталкивался впервые. Зеленая кожа. Его тело как будто бы заживо разлагалось, превращаясь в плесень. Проказа? Гангрена? Радиационные ожоги? Может, отравление? Все это как-то не полностью укладывалось в то, что сейчас наблюдал Лаен. Он посмотрел на лениво суетившихся членов своей группы. Они не обращали на него внимания. Он попытался подняться. Это оказалось, в общем-то, не так уж и сложно. Он мог стоять на ногах. Возможно, он даже будет в состоянии идти. Но эти язвы. Ему явно требовалась помощь. "Как же сказать остальным?" — это было последнее, что он успел подумать перед тем, как без сознания свалился на землю. Опавшие листья взлетели в воздух и медленно опустились. Все обернулись.

— Что с ним?

Первым подошел автомеханик. Он сел на корточки и повернул Лаена на спину.

— Черт! — он отпрянул назад.

— В чем дело?

— У него вся кожа в каких-то ожогах.

— Ожогах?

— Да. Она как будто разлагается.

Малочевский, заметив, что произошло, направился к месту события.

— Что случилось? — спросил он.

Ответа не последовало.

Капитан Валиндук сидел прямо перед ним и разглядывал лицо ученого.

— Он, вроде, дышит.

— Отойди. — произнес Викториус, положив руку на плечо офицера.

— Что ты собираешься делать?

— До того, как стать священником, я работал врачом.

Крос встал на ноги и сделал два шага назад. Пресвитер сел на его место.

— Дайте мне фонарик.

Бариус достал фонарик из своего рюкзака и протянул его Малочевскому.

— Ты знаешь, что с ним? — спросил Валиндук.

Ответа не последовало. Между тем Акрониус начал приходить в себя.

— Он жив.

— Что… в чем… у-у-у… — замычал ученый, вертя головой и пытаясь поднять левую руку.

— Лежи спокойно. Не двигайся. Все в порядке. — произнес пресвитер. — Ты меня слышишь?

— Да.

— Как ты себя чувствуешь?

— Голова б-болит… Тошнит… Живот… Вся кожа горит… по всему телу. — прерывисто отвечал Лаен, неровно шевеля губами.

— Давно это у тебя?

Акрониус тормозил с ответом.

— Заметил, когда проснулся. — сказал он.

Викториус продолжал визуально осматривать тело ученого.

— Кто-нибудь прикасался к нему? — спросил он.

— Я прикасался. — ответил Лиус.

— Он может быть заразным.

Бариус стоял очень близко к автомеханику. Он отошел назад на два шага. Кварион повернул голову и с улыбкой посмотрел спецназовцу в глаза.

— Бу! — произнес он, резко вскинув руки и протянув их к Клавору, но не касаясь ими.

— Я просто пристрелю тебя и все. — ответил тот, отпрянув назад, и начал доставать из кобуры пистолет.

— Прекратите! — рявкнул капитан.

— Кто-нибудь, достаньте дезинфицирующее средство и дайте его Лиусу. — произнес Викториус. — Лиус, пожалуйста, не касайся пока ничего.

— Может, сразу меня замочите? — усмехнулся автомеханик.

— Перестань.

Квариону дали обеззараживающее средство, и он принялся обрабатывать руки. Пресвитер продолжал осматривать Лаена и задавать ему вопросы. Через какое-то время он поднялся на ноги.

— Ну, что? — спросил капитан.

— Не знаю. — ответил Малочевский. — Никогда раньше такого не встречал. Можно попробовать дать ему какое-нибудь лекарство — из тех, что лежат у нас в аптечках. Но, честно говоря, не думаю, что это поможет. Идти он точно не в состоянии. Придется пока остаться здесь.

— На долго?

— Не знаю.

— Мы не можем стоять на одном месте.

— Предлагаете его бросить? — Викториус посмотрел в глаза Валиндуку.

— Я этого не говорил. — ответил капитан. Но ему явно не нравился такой расклад ситуации. — А что будет со всеми остальными?

— Я ничего не могу сказать. Я не знаю, что это за инфекция. Я не знаю, инфекция ли это, вообще. Я не знаю, как это передается. Я не знаю, как это лечить. Можно попробовать предпринять самые элементарные действия по профилактике, но я понятия не имею, с чем мы столкнулись. Может это передается только через кровь, а может это передается по воздуху.

— Мы все тут подохнем. — произнес Бариус.

— Я говорил, что вода и продукты заразны. — заметил Кварион.

— Но мы все пили воду из фляг и питались этими сухими пайками. — возразил Валиндук.

— Значит нужно вспомнить, что Лаен делал такого, чего не делали все остальные.

— Вода. — Лиус щелкнул пальцами. — Он касался воды из озера и пробовал ее на вкус.

— Но он сказал, что она абсолютно чистая.

— И, тем не менее, абсолютно черная.

Наступила пауза.

— Возможно, его прибор не работает.

— Может, вернуться и еще раз взять пробы?

— И что толку? Да и кто туда пойдет?

— Ладно. — произнес капитан. — Никто никуда не пойдет. Нам нужно держаться вместе. Если откинем ласты, то тоже вместе. Остановка до прояснения ситуации. — он тяжело вздохнул. — Осматривайте периодически свое тело и следите за самочувствием.

— Смерть, я жду тебя. Приди в любом виде. — саркастически произнес Лиус.

Члены группы разошлись в разные стороны. Каждый занялся своим делом. Кто-то стал заново разжигать затухающий костер. Кто-то завалился спать, компенсируя отдыхом не восполненные часы напряжения. Кто-то пошел курить. Экспедиция приостановилась на неопределенное время. Осознание безнадежности и упадническое настроение захватывало все больше места в итак уже уставших разумах. Между тем пофигистичное отношение постепенно начинало сменяться истерией ожидания смерти.

Когда человек выбирает добровольный уход из жизни, как компромисс проблемам и невозможности дальнейшего продолжения своего существования, он принимает определенное решение. Но это решение необходимо еще довести до конца, а это уже определенный процесс. Такой процесс является одним из самых напряженных и невыносимых. Он сопровождается состоянием сильнейшего стресса, и длится все время, пока человек предпринимает какие-либо меры по приближению своей смерти, обостряясь в те самые моменты, когда процесс подходит к концу, завершаясь конкретным результатом. Здесь начинается противоборство двух сильнейших инстинктов — инстинкта самосохранения и инстинкта избавления от боли. В человеке происходит война между двумя его природами, характеризующими его, как разумное живое существо. Пока человек чувствует боль — он жив. Пока он испытывает страх при виде опасности — он адекватен. В тот самый момент, когда человек решается на самоубийство, происходит ухудшение состояния, потому что именно тогда к невыносимой боли прибавляется невероятный страх за свою жизнь. Тот самый страх, который заставляет человека перепрыгивать через ограды, в несколько раз превосходящие его собственный рост, страх, который заставляет человека бежать со скоростью, превышающей скорость быстроходных машин, страх, который заставляет человека совершать поступки, которые он никогда не в состоянии будет повторить при обычных условиях. Это один из самых сильных страхов. Но когда боль достигает своего апогея, она превосходит этот страх, и превосходит основной инстинкт. Это запредельные состояния человеческого естества — состояния, которые хранят в себе невероятное количество энергии. Она настолько велика, что может действительно свернуть горы, если пойдет в нужном направлении. Естественно, что биологический организм, наподобие человеческого, с трудом выдерживает давление такого количества энергии — он начинает саморазрушаться. Человек может сойти с ума, либо просто умереть. Но это уже потом, и обычно в случае, если такой процесс длится слишком долго. В данном случае процесс, в схему работы которого, оказались вовлечены участники экспедиции, явно начал затягиваться. Но здесь сыграл роль и другой механизм — механизм, предотвращающий разрушение системы. Подавление эмоций — релаксация, которая наступает, если система (человеческий организм) находится на грани. Такой механизм можно назвать состоянием вынужденного безразличия, или проще — полный пофигизм. Но обычно он работает достаточно короткое время. А потом вновь начинается противоборство двух сильнейших инстинктов — инстинкта самосохранения и инстинкта избавления от боли. И естественно, что подобное состояние хочется как можно скорее прекратить — оно невыносимо. Так начинается истерия ожидания смерти.