Максим Перфильев - Жажда Смерти

• Название: Жажда Смерти
• Автор: Максим Перфильев
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

Малочевский встал и прошел в ванную комнату с, выложенными керамической плиткой, стенами. Он включил воду, отрегулировав температуру, заткнул пробкой круглое отверстие и скинул с себя одежду. Немного подождав, он опустился в прозрачную теплую жидкость. Некоторое время он сидел и психоделически наблюдал за толстой агрессивной струей из под крана, устремляющейся вниз, производящей шум и заполняющей своей массой тот сосуд, в котором находился пресвитер.

Как же ему было плохо сейчас.

Его одиночество не давало ему покоя. Оно длилось с того времени, как он переехал в этот маленький городок. Никаких друзей, никаких близких знакомых. Судя по всему, он был совершенно безразличен всем тем людям, которые его окружали. Многие его ненавидели — в основном, это было руководство общины, старейшие священнослужители. Наверное, теперь, когда двор перед церковью больше напоминал собой Землю после Армагеддона, ненавидящих его станет еще больше. Другие — будут его осуждать. Его всегда осуждали. Его всегда считали неправым. Он был как мозоль на пятке церкви, и каждый считал своим долгом объяснить ему его, как им казалось, ошибки. Остальные, кому не было до этого дела — просто его игнорировали. Он был никому не нужен. Его никто не понимал. Его никто не хотел понимать. Все считали его каким-то странным, возможно, даже придурковатым. С ним мало общались, в основном — только по делу. Где теперь был его друг Мило? — тот, который действительно мог его понять, тот, с кем он раскрепощался и чувствовал себя хотя бы в относительной безопасности, тот, с кем он действительно чувствовал себя полноценным человеком, полноценной личностью. Его не было рядом. Он ушел, и, скорее всего, больше никогда не придет. Он не умер, он все еще находился на этой земле и, скорее всего, вел очень активную жизнь. Но судьба разбросала их двоих так, что они вряд ли еще встретятся когда-либо. Новые люди, наверное, никогда не смогут заменить старых друзей. Несколько раз Малочевский пытался втянуться в те новые для него компании, которые существовали в этой новой общине — молодежные компании. У него так ничего и не вышло. Общество отказывалось понимать образ его мыслей, оно отказывалось понимать образ его действий — оно считало его лишним в своей среде. Оно не отвергало его. Но оно и отказывалось его принимать. Он чувствовал себя ужасно. Он был противен самому себе, и, скорее всего, он был противен всем остальным. Это идиотское невыносимое состояние — осознание того, что ты никому не нужен, никто не заинтересован в контакте с тобой. Никто не хочет находиться с тобой рядом и общаться. Ты — никто. Над твоими шутками никогда не будут смеяться, твои идеи никогда не будут воспринимать всерьез, твое мнение никогда не будет учитываться. Ты — неинтересен. Тебя просто стараются не замечать. Даже если ты умрешь, все удивятся, конечно, — это естественно — но через пару дней все забудут, и никто не будет об этом сожалеть. Потому что ты — пустое место в прогрессивной группе людей, с которыми тебе приходится находиться в одних и тех же географических координатах в один и тот же отрезок времени. Ты чужой.

Осознание этого сводило с ума.

Его служение — смысл его жизни, его дело, ради которого он отдавал всего себя. Он тратил на это невероятное количество сил, нервов и времени. Он готов был идти в радикальную националистическую организацию и проповедовать свою религию под страхом смерти, под страхом реальности переломанных костей, выбитых зубов и опущенных почек. Он видел раньше такое в своей жизни, но он готов был идти и принимать это — ради своей цели. Он готов был месяцами возиться с сатанистом, решившим отречься от своей общины и принять христианство. Он готов был сутками поститься за него, взывать к Богу до хрипоты в горле, звонить ему каждый день по телефону, бегать по городу в поисках его тела в надежде на то, что оно еще дышит, прятать его у себя дома, писать сотни жалоб в полицию, встречаться с его бывшими друзьями и иметь смелость отвечать им именно то, что они меньше всего хотели услышать, он готов был волноваться и беспокоиться за все это, а потом лежать в больнице с микроинсультом, ему это не нравилось, но он готов был принимать все это — ради своей цели. Он готов был идти к беспризорным детям, которые за свою короткую жизнь уже успели убить, десятки раз своровать, и несколько раз отсидеть в тюрьме — он готов был общаться с ними в надежде на то, что в них еще может проснуться хоть что-то детское. Он готов был идти в семьи и разрешать конфликты, попадая под перекрестный огонь пьяных мужей, убитых горем и злостью, обманутых жен, их панкующих, полных агрессии детей подростков, которым ничего в жизни больше не нужно, кроме дозы героина, ночной дискотеки, с прилагающимся к ней беспорядочным сексом, и дешевых понтов. Он готов был идти и заниматься всем этим и принимать последствия такими, какие они есть — ради своей цели. А его цель была — спасать людей, которые идут в ад. Он действительно любил людей и готов был отдать за них свою жизнь. Его работа была смыслом его жизни, и он готов был рвать себя ради этой работы. Но он не видел никакого результата. Это не могло вызывать никаких эмоций кроме как: полное отчаяние и злость. Это такое специфическое состояние, когда человек что-то делает, делает, делает — а результата нет. Может, он, конечно, где-то и есть, но его не видно. Тогда все это, получается, зря. Столько потраченных сил, нервов, времени, столько труда, столько боли, бессонных ночей — и все зря. Никакой отдачи. Никакого смысла.

Осознание этого сводило с ума.

Его религия. На протяжении долгого времени его убеждали, что Бог обладает как минимум двумя качествами, которые достойны уважения — любовь и справедливость. Где они? Каким образом проявляются? И почему так сильно замаскированы в этом жестоком, живущем по принципам беззакония, мире? Если Бог любит людей, почему он отправляет их в ад? Если Бог любит его, Викториуса Малочевского, почему Он допускает в его жизни одиночество, депрессию и боль? Если Бог справедлив, то почему Он допускает то, что убийцы и отморозки гуляют на свободе, а невинные люди сидят в тюрьмах из-за банальных ошибок государственной системы? Если Бог справедлив, то почему он, Викториус Малочевский, рвущий свою плоть ради людей, находится в посрамлении и унижении, и где награда за все его труды? Может, все это на самом деле просто иллюзия? Может, вся эта система ценностей — просто иллюзия? Может, его религия — это всего лишь иллюзия? Может, его Бог — это его иллюзия? Но он верил во все это уже много лет. Он думал, делал, ел, спал, разговаривал, мыл посуду, катался на лыжах — на основании этого. Он жил на основании этого. Значит, вся его жизнь — тоже иллюзия. Тогда, где истина? И есть ли она, на самом деле? И какой, вообще, в ней смысл? И какой смысл тогда во всей этой жизни? Долгое время он существовал в этом мире с осознанием реальности вечности — он мыслил на основании этого осознания. Если все это иллюзия — тогда какой смысл в жизни, длящейся несколько десятков лет, в которой примерно одинаково распределяется количество плохих и хороших моментов, которая полна глупостей, суеты, страхов, разочарований, переживаний, трагедий, дурацких ситуаций, и в которой никогда не знаешь, что будет в следующее мгновение, которая пролетит, как один миг, она закончится, и ты перестанешь существовать, как что-то значимое, и память о тебе навсегда исчезнет из бытия, а если и останется — то тебе от этой памяти уже не будет никакого прока? Эта жизнь бессмысленна. Она глупа. Она — ничто.

Осознание этого сводило с ума.

Викториус Малочевский уже долгое время находился в состоянии глубокой депрессии. Он был истощен, разочарован, подавлен, и он устал — он был выжат, как лимон, как пустой, измятый тюбик зубной пасты с последними ничтожными выдавленными остатками всего содержимого, он был морально израсходован.

В теоретическом курсе науки, под названием "сопротивление материалов", есть интересная аналогия состояния усталости. У каждого материала существует свой предел прочности — это точка, за которой материал разрушается. Это — кризисное состояние, специфика которого заключается в том, что оно не может продолжаться долго, оно всегда требует изменения. Если вовремя не снять нагрузку — материал разорвется. Другого варианта нет. Ситуация разрешится в любом случае, вопрос только — "как?" Есть еще одна точка — это предел упругости. Материал, перейдя напряжение в этой точке, больше никогда не сможет вернуться в исходное состояние — он изменится, он деформируется и станет другим. Это характеристика хрупких материалов. У пластичных материалов есть еще одна замечательная промежуточная точка — предел текучести. Ее особенность в том, что материал в этой точке без увеличения нагрузки начинает разрушаться сильнее обычного — он течет, хотя какое-то время еще может выдерживать небольшое напряжение. Наверное, пресвитер Малочевский уже давно перешел эту точку. Погром во дворе церкви стал последней каплей. В другой раз, возможно, он смог бы справиться с этой проблемой. Но сейчас, как материал, он просто разорвался, не выдержав нагрузки.