Виктор Сапарин - Однорогая жирафа (сборник)

• Название: Однорогая жирафа (сборник)
• Автор: Виктор Сапарин
• Издательство: Отпечатано с матриц типографии "Красное знамя" изд-ва "Молодая гвардия" на Книжно-журнальной фабрике Главиздата Министерства культура УССР.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1958

Виктор Степанович Сапарин родился в 1905 году в Москве.

С 1926 года он работает в газетах и. журналах, печатая корреспонденции, очерки, фельетоны.

Научно-фантастические рассказы начал писать в 1946 году, публикуя их в журналах «Знание — сила», «Вокруг света», «Техника — молодежи».

В 1949 году вышли его первые книги «Исчезновение инженера Боброва» и «Удивительное путешествие», в 1950 году — сборник рассказов «Новая планета», в 1952 году — повесть «Голос моря».

Настоящий сборник составлен в основном из новых рассказов. В них нашли отражение научные проблемы сегодняшнего дня — новые строительные материалы, использование энергии луны, прибор, задолго предсказывающий шторм, новые пластмассы.

Герои рассказов — простые советские люди, — геологи, ученые, рыбаки, инженеры, студенты.

Рассказы разнообразны по тематике и читаются с интересом.

^{Аннотация издательства.}

---

Одновременно были отправлены приказания первой турбине — приготовиться к работе. Ее лопасти, стоявшие вдоль потока воды, автоматически повернулись, и она начала без рывков, постепенно набирать нужное количество оборотов. Уровень воды прибывал — и поплавок, выключая одни контакты и включая другие, отдавал все новые и новые приказания. Одна за другой вступали в действие остальные турбины, пока, наконец, не начали работать, как сейчас, все шесть. Затем, по мере спада воды, они будут так же автоматически постепенно выключаться. Видите, сама Луна производит все включения и выключения. Она, если можно так выразиться, является дежурным диспетчером этой станции.

— Кто проектировал станцию? — спросил я.

— Наш институт. А исходные данные дал Институт приливов. Мы и дальше работаем в тесном контакте.

— Но приливные станции имеют недостаток, — сказал я. — Вы сами говорили: они работают неравномерно.

— Идемте, я вам покажу, как мы в данном случае выходим из этого затруднения, — сказал Смирнов.

Он провел меня в зал, по стенам которого высоко от пола проходили толстые медные шины.

— Аккумуляторная, — сообщил Геннадий Степанович. — Наша станция отдает энергию не в сеть, а целиком расходует ее на зарядку аккумуляторов. Так что нам практически совершенно безразлично, что нагрузка станции меняется: все равно каждый добытый ампер-час складывается в эти вот копилки.

Он указал на расположенные вдоль стен стеллажи, на которых стояло множество маленьких баночек.

Подойдя ближе, я узнал в «баночках» знакомые уже мне цилиндрики в яркой обертке. Они двигались на конвейере, попадая в длинные латунные зажимы, наподобие того, как патроны входят в обойму. «Обойм» было несколько, и каждая вмещала штук сто патронов. Когда верхний патрон входил в свое место, становясь под зарядку, из нижнего конца обоймы вываливался готовый заряженный патрон. Он падал на гибкую ленту, которая уносила его в соседнее помещение.

— В каждый цилиндрик-аккумулятор вмещается столько электрической энергии, сколько ее дают при полной нагрузке все шесть агрегатов станции в течение минуты, — пояснил Смирнов. — Понятно, почему этой энергии хватает для того, чтобы превратить обыкновенный карманный фонарик в «вечный»? Пришлось для этих фонариков заказывать специальные лампочки, чтобы они тоже служили долго.

— Аккумуляторы — тоже вашего института?

— Нет, их разрабатывал другой институт. Мы применяем эти аккумуляторы потому, что они выгодно сочетаются с работой приливных станций.

Осмотрев станцию, мы направились к зданию по другую сторону плотины. В нем размещались филиалы Института приливов и того института, в котором работал Геннадий Степанович и который занимался проектированием приливных электростанций. Геннадий Степанович познакомил меня с руководителями и работниками обоих филиалов.

Собственно, объект 21 и представлял собой филиалы Института приливов и Института приливных гидростанций, совместно работавших над проблемой освоения энергии морских приливов на всем северном побережье нашей родины. Гидростанция бухты Капризной была опытной базой, где испытывались и проверялись различные нововведения, которые потом применялись в других местах.

Голубенцова на объекте я, к сожалению, не застал. Он находился в отъезде все то время, что я был в Капризной.

— А что же вы, Геннадий Степанович, — сказал я, когда мы шли по поселку, — не показываете ваш яблоневый сад?

Мы прошли молча шагов пятьдесят.

Геннадий Степанович вдруг остановился.

— Вот, — сказал он, показывая рукой на заснеженный пустырь, обнесенный невысоким каменным забором, — сад, о котором вы спрашивали. Но откуда вы узнали о нем?

Я смотрел на пустырь, который я видел и раньше и принимал за участок, отведенный для постройки.

— Где же сад? — переспросил я с удивлением.

— Вот он, — сказал Смирнов, — перед вами.

— Но я не вижу деревьев!

— Деревья здесь, — громкий обычно голос Геннадия Степановича был тих, а сам он как-то странно задумчив. — Они под снегом.

Все оказалось просто. Сибирские садоводы давно уже выращивают стелющиеся яблони, которые простираются низко над землей и даже касаются ветвями почвы. Зимой их заносит снегом, и под его покровом они переносят сибирские морозы. Они лучше используют и лето. В припочвенном слое воздуха, в котором растут эти деревья, теплее. Корни их идут не вглубь, а, как и ветви, простираются горизонтально. В районах вечной мерзлоты достаточно, чтобы земля оттаяла на незначительную сравнительно глубину, и уже можно разводить эти замечательные яблони.

И все же мне показался удивительным этот сад под открытым небом в Заполярье.

— Ну, яблоньки ведь не просто пересажены, — пояснил Геннадий Степанович. — здесь потрудились не только наши садоводы-мичуринцы, выведя специальный сорт для Заполярья, но приложили руку и мы, техники.

— А что тут могут сделать техники? — не понял я. — Ведь сад под открытым небом! Разве только поставить к каждому дереву электрическую печку и обогревать их круглый год?

— Мы это и сделали, — спокойно подтвердил Геннадий Степанович. — Только не ставили к каждому дереву по печке, а проложили нагревательную систему на всем участке прямо в почве. Технически это проще и дает гораздо больший эффект. Тут гораздо раньше начинается весеннее оттаивание. Еще под снегом мы пробуждаем яблони к жизни. А когда кругом снег только начинает сходить, они уже зеленеют. Забор защищает их от ветра, и здесь, словно на более южной широте, плоды прекрасно вызревают. Если случаются заморозки, мы усиливаем обогрев почвы. И если бы вы видели, как чудесно выглядит этот сад, когда яблони в цвету!

— Но ведь на это приходится, наверное, тратить много энергии, — заметил я.

— Советские люди, — Геннадий Степанович пожал плечами, — для того и овладевают все новыми источниками энергии, чтобы с ее помощью переделывать природу, ставить ее себе на службу.

Он опять стал задумчивым и всю остальную часть пути промолчал.

XIX

Задача, ради которой меня вызвали из Москвы, была такая.

Приливные станции работали автоматически, и люди появлялись на них только для осмотра и ремонта оборудования. Но тем не менее должен был производиться повседневный и месячный учет количества вырабатываемой энергии, числа заряженных аккумуляторов на складе и потребности в незаряженных, учет расхода смазочных материалов, наличия их остатков и т. д.

В различных помещениях станции стояли приборы, которые регистрировали все нужные величины, но данные приборов требовали известного обобщения и затем отражения в ведомостях.

— Можно было бы нанять счетовода, — сказали мне, — да на его долю достанутся очень уж простые операции. Обидно использовать человека для того, чтобы он списывал на бумагу показания приборов и производил затем с этими цифрами простые арифметические действия.

— Ну что ж, — сказал я. — Если наше учреждение справилось с конструированием такого прибора, как «старший бухгалтер», то уж «старшего счетовода» как-нибудь смастерим.

После того опыта, который я имел в подобного рода делах, задача и на самом деле представлялась мне не такой уж трудной. Я предложил соединить все учитывающие приборы станции специальной проводкой с аппаратом, который мы назвали «счетоводом». Он должен был представлять комбинацию счетчика, арифмометра и цифропечатающего устройства. Все данные приборов он должен был печатать в соответствующих графах вложенной в него ведомости. Специальные графы предназначались для итоговых величин, получаемых в результате действий с исходными данными. Короче говоря, аппарат должен был не только фиксировать текущий расход и наличие различных материалов, но и производить необходимые подсчеты.

Мы разработали стандартные типы ведомостей для аппарата. Они должны были всесторонне учитывать работу станций. Составил я вместе с работниками объекта и техническое задание для конструирования «счетовода». Самый аппарат решено было изготовлять в нашем главке, усилиями нашего конструкторского бюро. Я познакомился и подружился со многими здешними работниками.

Цифры, которыми загружал нашу счетную фабрику объект 21, оказались данными о приливах. По всему необъятному побережью, омываемому северными морями, были расставлены десятки тысяч счетчиков, которые каждый час отмечали уровень воды. Эти данные, — «тонны цифр», как их называли, потому что таблицы, и правда, весили тонны, — на самолетах доставлялись в Москву и там превращались в сводную картину движения морских приливов на огромном пространстве земного шара.

Мне этот способ оперирования с цифрами показался несколько громоздким. Конечно, объекту 21 не было смысла заводить собственную счетную фабрику — она не была бы загружена на полную силу. Но возить «тонны цифр» на нашу «математическую мельницу» тоже было не самым лучшим выходом из положения. Я предложил подумать над таким прибором, который не только учитывал бы колебания уровня воды в том месте, где он установлен, но и давал бы обобщенные результаты этих наблюдений. Тогда институт будет получать от своих приборов-автоматов не сырье, а обработанные уже данные, с которыми будет гораздо меньше хлопот. То есть я опять-таки предлагал сочетать учитывающий прибор с вычисляющим аппаратом. Работники Института приливов очень сочувственно встретили эту идею, и в конце концов было решено заказать пробный прибор нашему главку. Меня просили принять участие в его разработке.