Ян Линдблад - Мир Книги джунглей

• Название: Мир Книги джунглей
• Автор: Ян Линдблад
• Издательство: Мир
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1983

Книга «Мир Книги джунглей» это увлекательный рассказ известного шведского писателя-натуралиста, зоолога и кинооператора о трехлетней экспедиции в национальные парки и заповедники Индии и Шри-Ланки для знакомства читателя с самого близкого расстояния и с красотами девственного леса, и с экзотическими птицами, и с красавцами южными оленями, и с царями природы — львами, тиграми, леопардами.

Почему «Книги», а не просто «Мир джунглей»? Да потому, что в основу, замысла легли рассказы о нетронутой природе — «Книга джунглей» Редьярда Киплинга, и о том, как вмешательство человека в дела природы приводит к истреблению многих видов, в том числе львов и тигров, заставляет читателя думать глубже, шире, дальше — в географическом аспекте и в исторической перспективе. Вот здесь в глубокой древности было царство львов; сейчас во всем мире насчитывается лишь около двух тысяч львов и т. д.

Для многочисленных любителей живой природы.

---

Самка, заигрывающая с самцом (первый шаг всегда делает самка), для начала ложится на спину, чтобы партнер ощутил свою доминантность и отважился подойти! Как было показано выше, спариванию предшествует довольно долгая «игра», призванная разрядить напряженность. Самка чаще всего ненасытна, и самец постепенно выдыхается. Вот почему можно считать едва ли не правилом, что другому самцу дозволяется присутствовать и сменять первого, когда тот окончательно выбьется из сил.

Важную роль играет доминирование у добычи, можно даже говорить об определяющем наследственном факторе согласно старому правилу «побеждает сильнейший». «Набольший ест первым» — закон в львином прайде, где многие львята попросту умирают с голоду. Чтобы родительница подумала о потомстве — такого рационального принципа у кошачьих нет. Задрав жертву, львица утоляет голод сама и только потом подзывает детенышей, которые угодливо приветствуют родительницу и получают милостивое дозволение разделить с ней трапезу. Однако если молодой зверь первым сумел умертвить добычу, то и есть будет первым, пусть даже мамаша или кто-то другой из молодняка крупнее и сильнее его. Шаллер, осуществивший тщательные наблюдения за дикими кошачьими, сообщает о львах: «Детеныш агрессивен против самки 4 %, самка агрессивна против детеныша 35 %» (подразумеваются раздоры во время трапезы). Эти же черты отмечены и Шаллером, и мною в механизме поведения тигров и леопардов. Конечно, если у самки совсем маленькие детеныши, она больше заботится о них, даже носит им мясо в логово.

О такого рода функциях можно уверенно судить только на основе наблюдений в естественных условиях. Сидеть и регистрировать притуплённые реакции кошачьих, рожденных в неволе, получающих корм в определенные часы и не способных добывать пищу на воле, — такой способ совершенно непригоден для статистического анализа поведения кошачьих. То есть для конкретного случая данные подходят, но они никак не могут служить материалом для аксиоматических выводов о поведении диких зверей, живущих на воле.

Ночные дежурства на маханах принесли немало звуковой информации, но кинофотоматериал был скуден. Заводей на реке в этом году хватало, так что тигры могли утолять жажду и купаться, где им вздумается, что они и делали. Мне было позарез нужно запечатлеть именно эту сторону тигриной жизни, столь важную во время жаркого индийского лета, и я скоро уразумел, что надо сменить тактику. Изучив, какие именно места облюбовали тигры, я оборудовал новые засидки. Работал осторожно, шума не производил, тем не менее, как и следовало ожидать, тигры тотчас переходили к другой заводи. Они явно не жаждали быть увековеченными.

Неужели придется снимать со спины слона? Способ, который я сам же категорически осудил! Нет, выход нашелся…

Мы взяли под контроль весь участок реки. Это было довольно изнуряющее занятие — при сорока градусах в тени странствовать весь день под солнцем верхом на слоне сущий ад, но что поделаешь. Зато мы добились своего. В первый раз, когда мы вышли на тигров, они, сердито ворча, бросились наутек и больше в тот день не показывались. На другой день мы остановились в почтительном удалении, а в последующие дни стали сокращать интервал, пока я не получил возможность спокойно фотографировать со спины слона. Дошло до того, что мы останавливались в каких-нибудь пяти метрах от молодого тигра, который купал корму в прохладной воде и был не в силах покинуть ванну.

Я заключил, что тигры признали нас и пора приступать к киносъемкам. Однако все непривычное настораживает тигра, в чем я лишний раз убедился, когда приблизился к месту съемки, защищенный от свирепого солнца черным зонтом. Миг — и храбрые рыцари улетучились! Тигра часто называют джентльменом, потому что он обычно не трогает людей, идущих через джунгли. Простите, но, помоему, тигр скорее трус. Его чрезвычайно легко напугать намеренно или нечаянно.

Я рассказал Панвару о наших успехах в «приручении» тигров и попросил разрешения снимать с земли. Если подогнать слона к большой глыбе, я смогу перебраться на камень, установить малый штатив и работать с твердой опорой вместо подвижной плоти Понмы. И хотя до той поры никому не дозволялось нарушать установленный порядок, Панвар, к моей радости, согласился, зная, что я не стану рисковать через меру. Отлично! Уж теперь-то я своего добьюсь!

Успех сопутствовал нам уже на другой день. Мы прибыли к заводи в ту самую минуту, когда один из самцов с блаженным видом пятился в воду.

Я огляделся кругом, ища подходящую глыбу. Черт возьми — ни одного большого камня поблизости! Тогда я попросил направить Понму к поросшему бамбуком береговому обрыву полутораметровой высоты, установил камеру на малом штативе и занял соответствующую позицию для съемки, после чего слон отошел в сторонку. С каким упоением я наконец-то, после двух лет неудачных попыток, снимал этот эпизод!

Внезапно Пиа тихим свистом привлекла мое внимание и показала пальцем на бамбук. Там что-то шевелилось. Я мигом навел резкость и успел запечатлеть еще одного тигра, который пробирался через заросли, не замечая меня. Как только он исчез, я развернул камеру на первого тигра и увидел, что он, выйдя из воды, направляется ко мне. Видимо, я, сидя за штативом, показался ему скорее чем-то съедобным, чем человекоподобным, ибо тигр крался в точности, как кошки скрадывают добычу. Уж не принял ли он меня за буйвола? За две недели, что эту компанию перестали подкармливать, наверно, изголодался по буйволятине… Картина была на редкость красивая, и я навел резкость, готовясь снимать, но тут Фул Сингх закричал, чтобы я немедленно возвращался к слону! Как-никак он отвечал за меня. Закрепив камеру на плавающей головке, я вскарабкался на Понму — и с удивлением обнаружил, что тигр продолжает медленно подкрадываться. Может быть, приметил какую-то добычу за моей спиной, когда я сидел на земле? Смотрю — нет, сзади никого… Поворачиваюсь обратно и с ужасом вижу, что камера с тяжелым объективом не закрепилась как следует на головке и наклоняется вперед! Это движение убедило тигра, что перед ним нечто живое. Оставшись без подкормки, он теперь был бы рад хорошей трапезе — вот и почудилось ему, что вышел на привязанного буйвола. Камера продолжала наклоняться, и мы ничего не могли поделать. Кончилось тем, что она шлепнулась на землю вместе со штативом. Тигр метнулся к ней, но Фул Сингх быстро подал слона вперед и прикрыл ее. Тигр недовольно зашипел при виде помехи и пошел в обход, однако его вновь остановили. Послушный рукам махоута слон танцевал почти как балерина. Это продолжалось довольно долго, и под конец мы увидели довольно комичную сцену: подойдя к лежащему на речном песке бревну, тигр поднял его зубами, как собака поднимает кость, и уронил с громким стуком. В этом жесте полосатого господина, который почитал себя хозяином всего, что нас окружало, было что-то от человеческого вызова: «Попробуй подними, если посмеешь!».

Сверкающий глазами зверь был чудо как хорош. Но Фул Сингх все же придумал, как выйти из положения. Дотянувшись до ветки бамбука, он подергал ее, так что весь куст рядом с нами зашелестел. Озадаченный тигр перевел взгляд туда, в ту же минуту Фул Сингх двинул слона вперед и заставил полосатого отступить. Это явилось психологическим переломом в пробе сил, и «потерявший лицо» тигр затрусил прочь с таким видом, будто и не помышлял интересоваться камерами, штативами и прочими предположительно съедобными вещами. А я поспешил забрать камеру — к счастью, она не пострадала.

На другой день я применил новую тактику. Нам снова удалось отыскать заводь, у которой лениво простерлись на земле два тигра, и снова поблизости не оказалось подходящего камня. Тогда я примостился на дереве и расставил ноги штатива на ветках. И тигры смирились с моим присутствием!

Теперь надо было приучить их к необычному зрелищу. И тяжело же было подчас балансировать на ветках — зато полезно для дела! Пересадив меня на сук, Пиа и Фул Сингх отправлялись верхом на слоне искать других членов тигриного квартета, а я оставался ждать, не явится ли сюда какой-нибудь любитель купаний. К сожалению, бывало и так, что никто не являлся.

Очень интересной оказалась первая встреча с тигром у этой заводи. Зверь шагал в мою сторону. Услышав жужжание камеры, он остановился, уставился прямо на меня — и не увидел, хотя я сидел без всякой маскировки меньше чем в двух метрах над землей! В моей практике было много случаев, когда наделенные острым зрением птицы и млекопитающие явно не различали человека, пока он оставался неподвижным. Так, однажды в льяносах Венесуэлы серая лисица, очутившись, что называется, лицом к лицу со мной, разпознала меня только чутьем.

Тигр озадаченно замер на месте, а когда я помахал рукой, он так перетрусил, что бросился в кусты. Видимо, хотя глаза тигра обращены вперед, стереоскопическое зрение у него устроено иначе, чем у приматов. Обезьяну так не проведешь. Впрочем, лангуры почти перестали бояться меня и нередко устраивали трапезу на соседнем дереве, так что мне было очень удобно наблюдать за ними. А может быть, в этом ничего особенного и не было: мало ли обезьян в джунглях.