Геннадий Васильев - В Афганистане, в «Черном тюльпане»

• Название: В Афганистане, в «Черном тюльпане»
• Автор: Геннадий Васильев
• Жанр: О войне

Художественная повесть о походе объединенных сил Файзабадского полка и Кундузской дивизии на «Зуб» — укрепрайон с семью этажами обороны. В тяжелых условиях, усугубленных предательством, равнодушием руководства к жизни личного состава, голодом (кончился сухпай), солдаты выполнили свой долг. Укрепрайон был взят.

---

Сидоров подмигнул офицерам. Он гордился взвешенным оперативным планом, разработанным совместно со штабом кундузской дивизии.

Действительно, все прежние попытки штурмов вязли в первых боях на далеких подступах к высоте. Несколько пройденных с боями километров до «Зуба» обескровливали рейдовые роты, лишали их сил и боезапасов. Теперь же операция начиналась стремительным «ферзевым» броском через все поле игры, и это было в духе подполковника Сидорова, чувствующего себя не обставленным фигурами осторожным запуганным королем, а свободно фланирующим, наглым ферзем, которого всегда следует опасаться.

— Ну, что, пионеры, герои афганской революции, — усмехнулся Сидоров, — принимаемся за дело! Сегодня мы идем в гости к самому Басиру — главарю крупнейшей банды горного Бадахшана. И если мы его сделаем этого Басира, — Сидоров крутанул мощным кулаком, — этого некоронованного короля ближайших окрестностей, останется только разная мелочь на закуску…

Сидоров подошел к офицерам вплотную, хлопнул по плечу лейтенанта Орлова:

— Авангардная группа нашего десанта сформирована из лучших солдат передовой роты нашего полка. Эта группа обеспечит надежным прикрытием высадку всего полка. Командует группой лейтенант Алешин.

— Никак нет, — возразил лейтенант Орлов. — Командует группой лейтенант Шульгин.

— В чем дело? — недовольно спросил Сидоров, брови у него угрожающе поползли вниз.

— У лейтенанта Алешина сложные семейные обстоятельства, — пояснил Орлов. — Вместо командира взвода с группой пойдет замполит роты.

— Какие еще семейные обстоятельства? — рассердился Сидоров и рубанул наотмашку рукой, — у офицера на войне не может быть никаких семейных обстоятельств. Повторяю…

Он круто развернулся к строю.

— Чтобы все забыли на войне о любых семейных обстоятельствах. Что там еще случилось у Алешина?..

Орлов покачал головой.

— Разрешите доложить после операции. Я лично принял решение заменить лейтенанта Алешина замполитом роты. Свои доводы готов изложить в рапорте.

Лицо у Сидорова прояснилось.

— Если вы приняли командирское решение, — сказал он, разжимая кулак, — я согласен. Командир имеет право принимать решения. И никто не может их отменить, запомните, никто… Я лично уважаю самостоятельные решения своих командиров.

Сидоров коротко вздохнул, подошел к Шульгину, поправил на его плече свернувшуюся лямку вещевого мешка.

— Ну, давай, Шульгин, давай… Давай, певец наш модульный! Шлепайся на их «огороды». Хватит тебе своей гитарой политотделу нервы трепать, — Сидоров усмехнулся. — Действуй, Шульгин, на нервы душманам! Приказываю… При высадке десантной группы немедленно укрепиться на указанных позициях и в случае неожиданного приближения противника прикрыть огнем выброску основных сил полкового десанта. Хотя, — Сидоров покачал головой, — неожиданного приближения «духов» принципиально не ожидается.

Сидоров самоуверенно вздернул чисто выбритый подбородок и довольно ухмыльнулся:

— На этот раз все просчитано! Буквально все! До мелочей!

Модульным певцом командир назвал Шульгина не случайно. Шульгин в свободное время руководил полковым ансамблем и сочинял собственные песни, тут же разлетавшиеся в многочисленных записях по другим полкам. В полковом жилом модуле, в номерах штабных офицеров и женской половины полка кассеты с Шульгинскими песнями крутились чаще последних модных шлягеров.

Офицеры разошлись по своим ротам.

Выдвинулась шульгинская группа к первой паре вертолетов, которые уже вырулили на начало взлетной полосы. Эта первая пара «вертушек» должна была совершить будто бы обычный утренний облет прилегающей территории и, не привлекая внимания, незаметно сбросить в горах группу прикрытия. Через полчаса после закрепления группы прикрытия в ход запускалась вся грузная полковая машина вкупе с прилетающими соседями, которыми командовал лично сам дивизионный генерал, правда, с территории полка, из сидоровского кабинета по радиостанции и оперативной карте, играя роль «карандашного» командира.

До момента взлета оставались считанные минуты, и Шульгин готов был уже садиться в первый вертолет, как из-за модулей вертолетной эскадрильи вдруг вынырнул медсанбатовский УАЗик. Зеленая машина неслась прямо по взлетной полосе навстречу вертолетам, поднимая густую молочную пыль. УАЗик осадил со скрежетом у первой пары вертолетов, резко хлопнула дверь, и из клуба пыли вынырнула стройная фигурка девушки — медицинской сестры. Она одернула помявшийся в УАЗе халат и подошла к Шульгину напрямую, минуя десятки удивленных взглядов.

— Товарищ лейтенант, — начала она деловито и напряженно, — начальник медслужбы выговаривает вам за то, что вы отказались взять в состав группы санитара из медсанбата. Вы хоть понимаете, что нельзя лишаться такого специалиста в случае оказания первой медицинской помощи?

Шульгин развел руками:

— Елена Сергеевна, поймите, вертолет не резиновый… Лишний человек — обуза, а в первые минуты операции вообще нужны специалисты другого плана, — он кивнул на своих ребят, — мне огненная мощь нужна, стрелки и костоломы, — Шульгин пожал плечами, — а костоправы понадобятся немного после, а то и вовсе не понадобятся.

Шульгин потянул девушку за локоть в сторону от взлетной полосы, подальше от любопытных глаз и ушей.

— Елена, ты сошла с ума, — сказал он потеплевшим голосом. — Успокойся, все будет в порядке, поверь мне… Окопаемся, а всего через полчаса тысяча стволов окажется за спиной. Не переживай, пойми, это обычная операция, почти никакого риска, пустяки… Ну, что ты…

Девушка подняла голову, посмотрела Шульгину прямо в глаза, пытливо, встревожено:

— Андрей, а почему именно ты пошел вместо Алешина? Неужели для этого нет других командиров взводов? Ну, почему? — сдавленный стон застыл у нее на губах. — Почему ты все делаешь по-своему? Мы же договаривались, Андрей… Перед каждой операцией ты заходишь ко мне всего на одну минуту. Ты же мне обещал, — она взяла лейтенанта за руку, — всего на одну минуту… Как ты не понимаешь, бедовая моя голова! Я же все чувствую! И я скажу, что эта операция будет самой страшной из всех! Я ведь старшая операционная сестра нашего полка. На моих руках остывает солдатская кровь… И я очень многое чувствую, Андрей…

Она взяла лейтенанта за вторую руку, и так они и стояли на глазах у всего полка, у всех солдат, скосивших любопытствующие глаза, вытянувших шеи, у штабной группы офицеров, окружающих своего лихого командира и поглядывающих на них с удивленными лицами.

Женщины в Афганистане были на особом положении. Эту необъявленную войну, серьезное мужское дело, немногочисленные женщины — медсестры, машинистки, связистки, официантки — согрели душевным теплом, внесли в нее что-то домашнее, уютное.

— Метель-один, я, Первый, прием, — заскрипели вдруг ожившие микрофоны радиостанции Шульгина.

Первой Метелью был сам Шульгин. Он отнял руки от горячих ладоней девушки и сжал тангенту радиостанции:

— Первый, я, Метель-один…

— Время вышло, Метель-один. Начинай отсчет… Передай Елене Сергеевне, чтобы не волновалась. Передай ей, что все просчитано. Скажи ей, что я, Сидоров, за тебя лично отвечаю, как за родного сына. Так что, вперед, сынок…

Елена вдруг всхлипнула, не удержалась, припала на мгновение к груди лейтенанта. Ее аккуратно уложенные волосы упали тяжелой волной вниз по белоснежным складкам халата, по выгоревшей материи лейтенантского бронежилета.

— Я ничего не могу с собой поделать, Андрей, — зашептала она жалобно, сметая пальцами с ресниц горькую влагу слез, — я пойду к начальнику медслужбы, отпрошусь и буду сидеть у себя в комнате… Одна, перед темными шторами. Страшно как… Дай Бог вам всем вернуться…

Шульгин наклонился, тихо поцеловал ее густые, ароматные волосы, быстро развернулся и побежал к вертолетам. Солдаты замахали руками красивой печальной сестричке, оставленной их любимым лейтенантом.

Нехотя закружились с каким-то животным уханьем винты первого вертолета, у-у-у-у-ух, у-у-у-у-ух. Затем это филинское уханье стало частым, свистящим… И вертолет, рядом с которым стоял Андрей, оглядываясь на оставленную девушку, начал медленно и неудержимо свой разбег. Андрей сделал несколько шагов, держась за выставленный трап, не решаясь на последний рывок в эту дрожащую глубину десантного салона, и тут медицинская сестра решительно замахала рукой. Начавший свое неумолимое движение вертолет оторвался от лейтенанта, пошел вперед, содрогаясь мощью авиационных двигателей, а Шульгин развернулся в обратную сторону и побежал навстречу к медицинской сестре.

— Товарищ лейтенант, — выкрикнула она, — вы забыли это… Вы не взяли санитарную сумку.