Юрий Магалиф - Сказки

• Название: Сказки
• Автор: Юрий Магалиф
• Издательство: Новосибирское книжное издательство
• Жанр: Сказка
• Год: 1991

В книгу вошли известные сказки «Жаконя», «Типтик», «Кот Котькин», «Бибишка — Славный Дружок», а также новая сказка «Успех-трава».

---

«Что я наделал!»

Внезапное падение не причинило Жаконе особенного вреда. Охая и кряхтя, он поднялся на ноги, покрутил головой, хвостом, пошевелил руками и убедился, что всё цело.

Жаконя огляделся по сторонам.

Вокруг стояла суровая, вся засыпанная пушистым снегом сибирская тайга. Приближался вечер, и холодное негреющее солнце спускалось всё ниже и ниже; скоро уже оно коснётся вершин деревьев, а потом и совсем спрячется за ними…

И тогда Жаконя сильно испугался: ведь ночью он здесь замёрзнет! Его занесёт снегом!

«Один, без людей, в лесу! Что делать?»— думал Жаконя, и его проволочный хвост изогнулся, как вопросительный знак.

Вернуться бы сейчас Жаконе в тёплую избу, на мягкую кровать, и чтобы рядом лежал Папа! И даже запах Папиной телогрейки, который раньше Жаконя не любил, показался ему теперь самым прекрасным запахом на свете… Наверное, сейчас Папа ищет Жаконю, советуется со своей телефонной трубкой; глаза у Папы — печальные-печальные…

«Ой, что я наделал! — застонал Жаконя. — Ведь Папе без меня будет очень скучно, он и работать, может быть, станет хуже. Ведь я приносил ему пользу, ведь он очень меня любил, и я был ему нужен! Ну почему я не подумал об этом вовремя, почему не послушал этого доброго чёрного пса! В самом деле, я ещё глупый, ужасно глупый!..»

И в тот момент, когда Жаконя сам сообразил, что сделал глупость, он, незаметно для себя, стал гораздо умнее.

Новое знакомство

Вдруг послышался шелест крыльев, и возле Жакони на дорогу опустилась большая чёрно-белая птица с длинным прямым хвостом.

Птица наклонила голову и с любопытством посмотрела на обезьяну чёрным глазом, потом подскочила поближе и посмотрела другим глазом.

Жаконя растерялся, он не знал, что ему делать: птица была гораздо больше его и драться с нею Жаконе казалось невыгодным — вон какой у неё крепкий клюв! «Кто она такая, что ей от меня надо?» — думал Жаконя. А птица попрыгала вокруг Жакони и громко затараторила:

— Чей ты, деточка? Чей ты, деточка? Чей ты, деточка?

— Папин, — ответил Жаконя и нахмурился — ему не нравилась эта птица.

— Ты — человечек? Ты — человечек? Ты — человечек?

— Я обезьянка, и зовут меня Жаконя.

— Чудесно! Чудесно! Чудесно!

— А тебя как зовут?

— Вот чудак! Вот чудак! Он не знает, как меня зовут…

Я — Сорока-белобока, я — Сорока-белобока! Чудак-чудак-чудак!..

— Перестань, пожалуйста, трещать, Сорока. Лучше помоги мне вернуться в деревню.

— Чепуха-чепуха! Ты будешь жить у меня, в моём гнёздышке! Это чудесно-чудесно-чудесно!

С этими словами Сорока ухватила клювом Жаконю за курточку, подскочила и, взмахнув крыльями, полетела…

В гнезде

На опушке леса, неподалёку от строительства завода, росла высокая берёза, на самом верху её находилось большое гнездо, сделанное из веточек, сухой травы и глины.

Гнездо походило на шар, а залезали в него сбоку, через круглую дырку.

Здесь жила Сорока. Сюда она и прилетела, держа в клюве Жаконю.

Жаконя пролез в дырку и чуть не заплакал — в гнезде было темно и как-то странно пахло… наверное, Сорока не отличалась аккуратностью.

— Подожди меня, деточка, я скоро прилечу, — сказала Сорока Жаконе. — Хочется рассказать о тебе всем знакомым.

И она полетела по опушке, громко крича:

— Чрезвычайно! Чрезвычайно! Наконец-то у меня есть сыночек! Приходите в гости посмотреть на моего сыночка!

— Разор-р-ралась, стар-р-рая дур-р-ра! — крикнул с соседней берёзы чёрный ворон; он был большой грубиян и терпеть не мог хвастливую Сороку, хотя она и приходилась ему какой-то дальней родственницей.

Жаконя же сидел в гнезде, приглядевшись, он увидел, что всё гнездо устлано перышками, пухом, клочками шерсти и тряпочками, которые Сорока неизвестно где раздобыла.

Всё-таки здесь было теплее, чем на открытом воздухе. И поджав под себя озябший хвост, тряпичная обезьянка задремала, утомлённая переживаниями этого дня, и даже не слышала, как вернулась домой Сорока и как наступила ночь…

«Я научу его летать!»

На следующий день разные птицы слетелись к высокой берёзе. Здесь были и Чижи, и Снегири, и Галки, и Воробьи, и даже чёрный Ворон — всем было интересно посмотреть на сыночка болтливой Сороки.

Последним прилетел Дятел; у него сильно болела голова после работы — ведь известно, что он добывает себе пищу головой.

Сорока вылезла из гнезда, уселась на ветку, отряхнулась, поправила клювом перья на хвосте и притворилась, будто она удивлена, видя стольких гостей! (В глубине души Сорока сильно жалела, что сейчас не лето — тогда гостей было бы ещё больше.)

— Чем-чем я заслужила такое уважение? Чем-чем? — трещала Сорока.

— С-сама з-звала, — коротко ответил красногрудый Снегирь.

— Чем-чем мне вас потчевать? Чем-чем мне вас потчевать? — суетилась Сорока.

— Ничем, ничем! — отвечали птицы. — Покажи своего сыночка!

— Деточка! Деточка! — позвала Сорока, обернувшись к гнезду.

И в дырке показалась голова Жакони. Он первый раз в жизни видел такое множество птиц и от удивления быстро-быстро заморгал.

— Пре-кра-сный ребёнок! Пре-кра-сный! — сказала Галка. — Это ваш собственный?

— Я подобрала его на дороге, он совсем замерзал, бедняжка, — вздохнула Сорока.

— Так… Так… — задумчиво стукнул носом Дятел.

— Он будет у вас жить? Будет здесь жить-жить? — спросили Чижи.

— Да, я буду его воспитывать, — важно промолвила Сорока.—

Вы видите, что он — особенный ребёнок, он не похож на ваших детей; у него нет ни перьев, ни крыльев… Но как только наступит весна — я научу его летать так же красиво, как летаю я сама!

— Вр-раки! — каркнул чёрный Ворон. — Ер-р-рун-да! Дятел опять стукнул задумчиво:

— Так… так…

Услышав, что его собираются учить летать, Жаконя спрятался в гнезде.

Птицы ещё немного пощебетали и улетели. Только Ворон и и Дятел задержались.

— Я бы посоветовал вам отнести ребёнка к людям, — сказал Дятел Сороке. — У кого нет крыльев, того летать не научишь.

— Пр-р-равильно! — крикнул Ворон и тяжело поднялся в воздух.

— Ах, я ведь так одинока! Деточка будет для меня утешением и развлечением! — сказала Сорока.

— Так… — с сомнением ответил Дятел и тоже улетел.

В плену

Плохая жизнь пошла у Жакони.

Высокая берёза раскачивалась под ветром, и вместе с ней качалось гнездо. Жаконя боялся вывалиться оттуда и поэтому сидел тихо и смирно.

Он не любил болтливую Сороку. Правда, она ещё не начинала учить его летать, но каждый день воспитывала, всё время приговаривая: «Деточка-деточка-деточка!»

— Я очень-очень хочу, чтобы ты научился беззаботно порхать! — говорила Сорока. — Порхать — это так чудесно-чудесно! Ну что ты сидишь, задумавшись? Мой деточка не должен думать ни о чём! Пусть думают другие, а ты должен жить без всяких мыслей! Понял?

И чтобы Жаконя как следует понял, что хочет Сорока, она пребольно ударяла его твёрдым клювом по макушке…

От таких «уроков» и в самом деле можно перестать думать!

— Я хочу, чтобы скорее наступила весна, чтобы ты научился летать, — продолжала Сорока. — Я хочу, чтобы ты стал в нашем лесу самой важной птицей! Ведь ты — особенный! Ты — исключительный! У тебя наверняка есть способности! Понял?

И она опять ударяла его клювом.

Жаконя ойкал, прикрывал голову руками и мечтал удрать от Сороки… Он совсем не хотел быть важной птицей.

Он хотел жить вместе с людьми — с шестилетним Мальчиком, с Папой, с Гутей, — которые никогда не щёлкали его по голове, а по-настоящему любили и которым он был нужен.

— Ну, пожалуйста, — просил Жаконя Сороку, — отнеси меня в деревню, к моим друзьям!

— Вот чепуха-чепуха! — отвечала птица. — Чем-чем тебе здесь плохо? Я же тебя обожаю!..

И она крепко прижимала тряпичную обезьянку к своим жёстким, неуютным перьям.

Когда Сорока улетала из гнезда, а улетала она часто, — Жаконя просовывал голову в дырку и смотрел вниз.

Он видел, как с каждым днём всё выше вырастали стены завода, как, не обращая внимания на зимнюю стужу, бойко работали каменщики, плотники, как легко поднимали тяжести подъёмные краны, как деловито крутились колёса пробегавших грузовиков…

С восхищением смотрел Жаконя на сиявшие под солнцем ряды окон громадного пятиэтажного дома, в котором будут жить шестилетний Мальчик и его родители. «Только мне уж там не бывать.» — думал Жаконя и тихонько плакал.

Как хорошо было там, на земле, среди людей!

Грачи прилетели