Пол Пауэрс - Властители Шема. Канун Единства

• Название: Властители Шема. Канун Единства
• Автор: Пол Пауэрс
• Издательство: АСТ, Северо-Запад Пресс
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-040666-1, 978-5-93698-369-6

 …и снова Конан-Варвар отправляется в странствия, снова он принимает бой и снова выходит победителем.

«Северо-Запад Пресс», «АСТ», 2007, том 129 «Конан и властители Шема»

Пол Пауэрс. Властители Шема. Канун Единства (роман), стр. 5-130

---

— Ничего это не меняет. — Конан вздохнул, осмотрел взятый со стола кинжал, поморщился. Скверный клинок. Шемиты небольшие мастера в оружейном деле.

— Мне об этом Гленнор докладывал еще несколько лун назад… Закарис, хоть и пришел в этот мир раньше, но этот малый чересчур безрассуден, а старый шемский царь хорошо понимал, что такого сумасброда опасно сажать на трон Пелиштии. Но опасаясь междоусобицы, старый владыка решил даровать отпрыскам власть по разуму и пристрастиям каждого. Зиллах — владыка Пелиштии и занимает трон в Асгалуне, а Закарис соправитель этого славного полиса. В торговые дела и управление Закарис не суется, зато в его ведении стража и войска.

— Чем тогда он отличается от начальника стражи? Закарис должен завидовать младшему брату, ведь у того почет и власть?

— Почет и власть — мишура, на которую падки лишь глупцы. Настоящий правитель не тот, кто сидит во главе пиршественного стола, а тот, кто имеет в руках реальную силу.

— Но если все стражники и воины города подчиняются ему — отчего же тогда Закарису не свергнуть брата и не стать самому королем? Этого доблестного воина поддержали бы многие. Болтают, что старший брат суров, но справедлив. Зиллаха ценят куда меньше.

— Потому, что Закарис хорошо понимает, что захватить власть — это одно, а удержать ее — совсем другое. Что он может сделать, имея в своем распоряжении лишь цепных псов? Разве этот слуга Бела что-то смыслит в ремеслах, или в торговле? Одно дело скакать во главе отряда, преследующего зуагиров, а совсем другое обеспечить каждого подданного лепешкой и бурдюком с вином… Тут меч не помощник. Это все новости?

— Нет. — Квентий осторожно покосился на Конана. — Еще поговаривают, что Асгалун — далеко не самый подходящий город для новой столицы. Он уязвим с моря в отличие от Шушуна. Да и молодой владыка Селиг куда лучшая кандидатура, чем…

— А! — Конан отмахнулся. — Эта вечная свара между полисами. В Шеме нет единой власти, отсюда и проистекают все невзгоды для этой страны. Что еще?

Квентий вздохнул. Откашлялся. Сообщил подчеркнуто нейтральным тоном:

— О тебе тоже слухи ходят… странные. Говорят, что с годами ты… э-э-э, несколько…

— Состарился, поглупел и ослаб? — задумчиво окончил Конан сам фразу, на завершение коей у Квентия духу так и не хватило.

Квентий облегченно перевел дыхание — буря откладывалась, Конан, похоже, не собирался немедленно рвать и метать, круша все вокруг в опровержение обидных слухов. Но в глазах воина мелькнул ревнивый интерес.

— А кто сообщил тебе эту новость, король?

— Сам догадался, — буркнул Конан, сгибая толстое серебряное блюдо из-под баранины. Хорошая дубинка получилась — увесистая и держать удобно. — Еще вчера. Когда они мне в комнату две жаровни приволокли. И это — сейчас, в первую осеннюю луну, когда ночи полны тепла! Даже моим дочерям — и то одну на двоих принесли, да еще и маленькую. А мне — сразу две, и больших. Понятно — у стариков кровь холодная, они вечно мерзнут, вот кто-то и расстарался. И подушечки эти, и карета с носильщиками… вместо вина — подогретое молоко, вместо мяса — бурда, которую даже жевать не надо… Как уж тут не догадаться!

Он продел в серебряную трубу витой шнурок, завязал особым узлом, полюбовался на творение рук своих. Остался доволен. Увесистая серебряная палица вышла длиной больше локтя, но, благодаря сохранившимся на ее поверхности кое-каким украшениям, выглядела при этом достаточно нарядно, чтобы можно было подвесить ее к собственному поясу, не вызывая лишних подозрений, как еще одну драгоценную побрякушку.

Грубоватая, конечно, но чего еще ожидать от короля-варвара, к тому же еще и теряющего разум? Самое же главное достоинство — узел. Такой узел можно распустить одним движением, если дернуть умеючи — и вот тебе готовое оружие.

Квентий смотрел на манипуляции Конана со столовой посудой сначала недоуменно, потом просиял.

— Я понял, почему ты не дал волю гневу еще вчера — ты решил их проучить? Сегодня вечером, на состязании мечников? Выйдешь в самом конце и сшибешься с их лучшим бойцом! То-то потеха будет! Старец одолел их лучшего воина! От такого позора они долго не оправятся…

— Нет. Я не буду участвовать в состязаниях.

— Да-да, конечно, мы не будем объявлять об этом заранее, а потом, когда наступит подходящий момент… Или лучше даже — во время кулачного поединка, это зрелищнее…

— Ты слышишь меня, Квентий? Я не буду участвовать! Совсем!

— Но почему, мой король?! Они же тогда так и будут думать, что ты стар и слаб. Что твоя слава осталась в прошлом.

— Вот именно, — весомо сказал Конан.

Привязал серебряную дубинку, проверил, легко ли будет при необходимости ее выхватить. Оказалось — очень даже легко. С интересом осмотрел остальную посуду — а не найдется ли еще чего-нибудь подходящего. Не нашлось. Но это не беда, ведь еще предстоит обед и ужин…

— Поединки — это забавы молодых. А я со стороны посмотрю. По-стариковски. — При этих словах Конан нехорошо осклабился, с хрустом разминая мощные руки. — Посижу, послушаю, подремлю в тепле. Может, и услышу чего интересного про здешние планы, в которых всем почему-то так не хочется принимать меня в расчет. А ты иди, прогуляйся но дворцу, поболтай с этими сынами Нергала. И всем, кто только захочет слушать тебя, говори, что твой король вздорный старик. Что когда-то, он был героем, но плоть слаба, тело дряхлеет, да и разум давно уже не такой светлый, как был ранее. Ты понял меня?

Квентий кивнул, судорожно сглотнув.

— Я спрашиваю — ты меня понял?

Квентий сузил глаза. Улыбнулся хищно. До него начало доходить.

— Да, мой король!

— Ну так что же ты стоишь? Иди. А я пока подремлю после завтрака… по-стариковски.

Квентий был уже у порога, когда Конан небрежно бросил ему в спину:

— И вот еще что — мой меч. Принесешь сюда. Сегодня же.

* * *

— Прекрасную юную госпожу интересуют лошади?

Вообще-то Атенаис куда больше интересовало изящное седло прекрасной выделки, которое нерадивый конюх не удосужился снять со спины невысокой кобылы после возвращения той в стойло. Или же наоборот — заседлал слишком рано, поскольку кобылка с седлом была готова, а вот никакой собирающейся на верховую прогулку госпожи поблизости от конюшни не наблюдалось. Это седло — тонкой и явно не местной работы, украшенное тисненым серебром и зелененькими камушками по ребру высокой луки — волновало ее воображение куда больше кобылы. Но возражать тому, кто называет тебя прекрасной госпожой, как-то не хочется.

— Очень интересуют!

Атенаис обернулась с улыбкой милой, в меру очаровательной и немножко смущенной, как и подобает хорошо воспитанной девушке.

Стоящая рядом Ингрис сдержанно поклонилась.

— Это властитель Закарис, дитя мое. Старший брат царя Пелиштии Зиллаха.

Атенаис слушала ее вполуха и сквозь скромно приопущенные ресницы разглядывала царского брата.

Стоящий рядом с ее конфиденткой мужчина не произвел на Атенаис особо приятного впечатления. Был он огромен, уродлив, стар и кривоног. Ну, конечно, не настолько огромен и вовсе не так стар, как отец, но крупнее отца вообще людей не бывает, да и связать с отцом понятие о старости попросту невозможно.

Этому же Закарису на первый взгляд было зим сорок, а, может, и больше — кто их, стариков, разберет? К тому же обладал он бочкообразным телом, красным топорно вырубленным лицом, мощной шеей и крупными руками. Голова — словно второпях высечена топором из красно-черного гранита. Причем высечена не только наспех, но еще и не очень умелым каменотесом — глазницы слишком глубокие и расположены асимметрично, подбородок оставлен чересчур большим, челюсть выпирает чуть ли не на три пальца, а нос так и вообще свернут на сторону. Длинная лопатообразная борода, какую носят все шемиты, завита в маленькие колечки и намазана вонючим маслом от запаха которого хочется наморщить нос.

Короче, тот еще, красавчик.

Но Атенаис не была бы самою собой, если бы позволила хотя бы тени какой-нибудь из подобных мыслей проскользнуть на поверхность своего прелестного и мило улыбающегося личика.

— Эти лошади — принадлежат мне, — сказал мужчина гордо. — Я рад, что они нравятся прекрасной юной госпоже.

Атенаис с неудовольствием подумала о том, что слово «юная» применительно к ней мог бы он употреблять и немного пореже.

— А у меня тоже есть лошадь. Мне ее подарили.

— Наверное, какой-нибудь молодой вельможа, очарованный несравненной красотой юной госпожи?

Уроки Ингрис не прошли даром — Атенаис удалось не поморщиться. Только ее улыбка стала слегка холоднее.

— Ее подарил король Аквилонии. Мой отец.

Она отвернулась, продолжая разглядывать седло и ожидая, когда же Закарису надоест разглядывать ее невежливый затылок, и он, наконец, уйдет.