Вера Камша - Герои на все времена

• Название: Герои на все времена
• Автор: Вера Камша
• Издательство: «Эксмо»
• Жанр: Поэзия
• Год: 2010
• ISBN: ISBN 978-5-699-41799-5

Прошлое, далекое и совсем близкое. Настоящее. Будущее. Вымышленные миры и Константинополь, Лондон, Москва, Поволжье, Беларусь, Нью-Йорк… Магия и механика, мистика и наука, пастораль и антиутопия, притча и боевик — все смешалось в этой книге. На любой вкус и герои — генерал и домовой, дворник и князь, самолет и дракон, бог и кот, священники, оборотни, кентавры, артиллеристы, милиционеры, ученые — они такие разные, и все же есть, есть у них общее:

Это на них во веки веков прокладка дорог в жару и в мороз.

Это на них ход рычагов; это на них вращенье колес…

Это на них…

И нынешний сборник — дань чувству справедливости, попытка хоть как-то изменить баланс литературных весов в пользу тех, кто создает и хранит. Нелишних людей. Героев на все времена.

---

Сухости его ответного: «Да, конечно», — она тогда не поняла. Да и как ей было понять скрытую ярость авантюриста, который собирался заполучить приданое и под любым предлогом развестись с женой и вдруг обнаружил, что разгадан ее родителями и совершенно не властен над желанными деньгами!

Роль свою Таэр играл тщательно. Когда за год до рождения Линни он заговорил о возвращении в Ниале с женой, у родных Мален не было ни причин, ни поводов воспрепятствовать. Поводы появились уже в Ниале, и то не сразу. Первое время Таэр держал себя в руках. Зато когда понял, что жаловаться в своих письмах родителям Мален нипочем не станет, осмелел, и удержу ему просто не стало.

Любовь терпит многое — но все-таки не все. Любовь прощает непростимое, и прощает долго — но все-таки не до бесконечности. Любовь закрывает глаза на провинности, особенно если знает за собой вину, — но рано или поздно глаза откроются.

Родители были против ее брака с Таэром не потому, что он ниал, а потому что он сукин кот и мерзавец, — но Томален сопротивлялась этой истине руками и ногами. Себя и только себя она винила в загулах и изменах Таэра, в его попойках и карточной игре. Томален все еще любила — и еще надеялась на что-то. Отрезвление пришло мгновенно — когда Томален обнаружила в камине обгорелый клочок бумаги, на котором Таэр упражнялся в подделке подписей — ее отца и ее собственной.

Мир рухнул и раскололся пополам — многие ли сумеют быстро выбраться из-под обломков? Мален была не растеряна даже, а оглушена. Она не могла понять, что ей теперь делать. Любовь любовью, но… но это уже не шутки. Зачем Таэру понадобились их подписи? Нет, в Мелле ему нипочем не удалось бы выдать свою подделку, даже самую удачную, за подпись ее отца — любой в Мелле отлично знал, что господин Арант не подписывает платежных поручений или векселей, не сопроводив документ еще и подписью жены или сына: раз деньги семейные, то и тратить их должно не в одиночку. В Мелле по такой бумаге Таэр не получил бы ничего — кроме камеры в городской тюрьме. Но это в Мелле, а здесь, далеко от Меллы, где об этом обыкновении отца не знают — зато знают, что получатель предъявит две подписи, самой Мален и ее отца…

Более опасные способы распорядиться этими двумя подписями Мален по тогдашней ее наивности даже в голову не пришли. Но и того, что Таэр собирается обокрасть ее, уже хватало, чтобы прийти в смятение… а потом и начать действовать.

Однако времени собраться с мыслями и хоть что-то предпринять у нее уже не оставалось. Найденный ею обрывок бумаги был последним в череде других таких же, но запечатлевших менее удачные подделки. Этот клочок был последним — потому что Таэр успел набить руку… а значит, ему уже незачем было возвращаться домой. Мален его больше никогда не видела.

Таэр попросту исчез, и деньги исчезли вместе с ним. Зато появились кредиторы. Господин Эссили перед своим исчезновением успел наделать кучу громадных долгов и испарился, прихватив взятое в долг с собой, — но госпожа Эссили осталась. Будь она разведена с ним, будь она хотя бы вдовой… но вдовой она тогда еще не была.

Дом был продан за долги сразу же — но даже это не избавляло Томален от долговой тюрьмы. Написать родителям — и перевалить долг на них? А не слишком ли ты много на них уже взвалила, Томален Эссили? И не просто взвалила, а еще и не сумела сохранить полученное? Взвалить долги Таэра на семью — как раз когда брат собирается жениться? Тебе не откажут, Мален, за тебя заплатят, тебя откупят от тюрьмы — а только вправе ли ты об этом просить? И не в одних деньгах дело. Если в Мелле прознают, на что были потрачены эти деньги — а ведь прознают, — позор ляжет не на одну Томален-вертихвостку, а на всю ее родню. Мало того что дочь убегом замуж выскочила, так еще и за проходимца — наверняка с ним на пару мошенничала, да вот попалась… опозорить семью окончательно, ограбить родителей, поломать жизнь брата… но Линни, малышка Линни…

Мален бралась за письма, рвала их и снова начинала писать. Она совершенно потеряла голову. Трудно сказать, что она бы решила в конце концов, если бы не бывший придворный ювелир, которого на старости лет потянуло в родные места. Ему Таэр задолжал больше всех. Ни житейский опыт, ни здравый смысл ювелиру не помогли — слишком недавно он вернулся, чтобы знать ту часть городских слухов, которая до последней минуты не достигает ушей порядочных людей. О попойках, загулах и мотовстве Таэра знали в городе немногие — и притом не те люди, кто мог бы рассказать о них заимодавцам: Таэр давно уже намеревался набрать денег в долг и исчезнуть, а чтобы кто-то развязал для тебя свой кошелек, волю себе давать следует только тайно и ни в коем разе не афишироваться. Это уже после исчезновения господина Эссили выяснилось толком, сколько всего этот обаятельный господин успел понатворить и сколько кому задолжал — в том числе и ювелиру.

Старик был практичен и добросердечен одновременно. Он хотел вернуть свои деньги, а не бессмысленно гноить в тюрьме несчастную женщину — такую же точно жертву обмана, как и он сам. У него хватило денег и влияния, чтобы склонить суд к неожиданному решению: не взыскивать долг с Томален Эссили, объявить в розыск для взыскания долга Таэра Эссили, а до тех пор, покуда он не сыщется, воспретить Томален покидать город. Мален понимала, что никакой она не залог возвращения Таэра — скорее уж наоборот, живая гарантия того, что он не вернется. Понимала она и то, что не ей спорить с решением суда — для нее оно оказалось сущим милосердием. А еще она понимала, что деваться и некуда. Без дома, без единого гроша, зато с ребенком на руках…

Когда старый ювелир предложил ей место экономки, она согласилась, не раздумывая.

О своей беде она родным так и не написала. Взамен она сочинила жизнерадостное письмо, полное беззаботной болтовни. Мален уверяла, что Таэр получил должность в городском магистрате, но далеко, где-то совсем уж на задворках Ниале, так что писать она теперь будет нечасто и разве что с оказией. Что и сейчас она пишет второпях, потому что уезжать надо немедленно и даже заехать домой попрощаться она уже не успевает. Что у нее все хорошо, просто лучше быть не может. Она бы и не такое выдумала — лишь бы ее семья не удивилась ее долгому отсутствию и не попыталась ее отыскать. И так Мален уже причинила им довольно горя… Старику ювелиру не очень и нужна была экономка — вести дом на широкую ногу он не собирался. Просто, вернувшись, он не застал в живых никого из друзей детства, а дальняя родня давно поразъехалась кто куда. Одиночество томило его, холодное, беспощадное, последнее, самое страшное и непоправимое — одиночество старости. Он принял в дом Томален с малышкой, потому что этот небольшой дом оказался слишком огромным и пустым для него одного и присутствие слуги и кухарки, старательно державшихся, как и положено, подальше от хозяйских глаз, не изгоняло одиночества, а лишь подчеркивало его. В городе, понятное дело, судачили все кому не лень — а уж языки почесать вдоволь никто не поленится. Одни говорили, что ювелира, охальника старого, на молоденьких потянуло, другие полагали, что он от большого ума желает держать жену должника под присмотром, чтобы и она не сбежала. Томален очень быстро поняла, что городские сплетники не правы. Она была нужна старику — не как залог, не как экономка и уж тем более не как предмет вожделения. Она могла бы и вовсе ничего не делать по дому — лишь бы она в этом доме была. Но Мален исполняла все на совесть. Именно в доме старого ювелира она научилась вести хозяйство и приглядывать за слугами — делать любую домашнюю работу своими руками она научилась раньше, Таэр вечно придирался к слугам, отказывая им от места, а потом и вовсе назвал привычку держать слуг барской… и ведь она согласилась с ним тогда, она дала себя убедить в том, что это недопустимое мотовство! Что ж, теперь полученные умения оказались нелишними. Она стряпала вместе с кухаркой, наводила чистоту и порядок вместе со слугой, она успевала решительно все, и малышка Линни была с ней рядом — а вечерами, уложив девочку спать, вела со старым ювелиром долгие беседы, подрубая новое платье для Линни или вывязывая чулок. Она уставала так, что, ложась спать, не видела снов — и это было благословением. О старике ювелире что и говорить — он не раз думал, что стоило и не таких денег лишиться, чтобы обрести утешение на старости лет.

К Линни старик привязался, как к родной внучке. Когда малышка заболела, ее лечили лучшие лекари в городе — вот только и они иной раз бывают бессильны. Когда девочка умерла, старый ювелир оплакивал ее вместе с Томален. Общее горе сроднило старика и Мален.

А спустя несколько лет пришли наконец вести о Таэре. Краденые деньги не пошли ему впрок. Они растаяли быстрее, чем кусок масла на горячей сковородке. Таэр менял города и имена, кружил головы молоденьким дурочкам и улепетывал с их драгоценностями, играл по-крупному, ударялся в загулы и в конце концов был убит на случайной дуэли. Ожидавшим его поимки кредиторам оставалось разве что руками развести, ибо плакали их денежки. Жена Таэра Эссили отвечала за его долги в той же мере, что и он, — до судебного решения. Вдова Таэра Эссили от его долгов была вдвойне свободна. Теперь Томален была вольна уехать куда глаза глядят. Но она и помыслить не могла бросить в одиночестве старика, который и раньше-то ходил с трудом, а сейчас ноги отнялись у него почти полностью. Старика, который спас ее от долговой тюрьмы. Который вместе с ней пережил утрату Линни…