Бернард Вербер - Танатонавты

• Название: Танатонавты
• Автор: Бернард Вербер
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-412-00033-6, 978-5-386-00775-1

«Эти господа — летчики-испытатели, которые отправляются на тот свет… Та-на-то-нав-ты. От греческого «танатос» — смерть и «наутис» — мореплаватель. Танатонавты».

В жизнь Мишеля Пэнсона — врача-реаниматолога и анестезиолога — без предупреждения врывается друг детства Рауль Разорбак: «Кумир моей юности начал воплощать свои фантазии, а я не испытывал ничего, кроме отвращения. Я даже думал, не сдать ли его в полицию…»

Что выберет Мишель — здравый смысл или Рауля и его сумасбродство? Как далеко он сможет зайти? Чем обернется его решение для друзей, любимых, для всего человечества? Этот проект страшен, но это грандиозная авантюра, это приключение!

Эта книга меняет представления о рождении и смерти, любви и мифологии, путешествиях и возвращениях, смешном и печальном.

Роман культового французского писателя, автора мировых бестселлеров «Империя ангелов», «Последний секрет», «Мы, боги», «Дыхание богов», «Тайна богов», «Отец наших отцов», «Звездная бабочка», «Муравьи», «День муравья», «Революция муравьев», «Наши друзья Человеки», «Древо возможного», «Энциклопедия Относительного и Абсолютного знания»…

---

86. После победы

Сомнений больше нет. Научные круги, общественное мнение и пресса восторженно отреагировали на успех проекта «Парадиз». Комиссия экспертов, прибывшая во Дворец конгрессов, чтобы утопить нас, представила в парламент отчет, в котором признавала наши заслуги и серьезные намерения.

Никто больше не осмеливался говорить о «лаборатории запрограммированной смерти» или «президентском склепе».

«Что такое смерть? Что такое смерть? Что такое смерть? Что такое смерть? Что такое смерть? Что такое смерть?..»

Я мог бы исписать этими словами двадцать страниц подряд. Чтобы вспомнить, как отчаянно я хотел это понять.

Когда ничего не знаешь, то и вопросов не задаешь, но стоит ухватить за хвост какую-нибудь идею, как тут же возникает потребность узнать и понять все.

Теперь загадкой, оккупировавшей все мои нейроны, стала смерть, и мозг постоянно требовал новой информации.

То, что мы так близко подошли к ней, едва ли не приручили, должно было вселить в меня уверенность. «Вот что такое смерть — это страна, в которую можно попасть и вернуться обратно!» Наш предшественник Геракл уже спускался в Аид и сразился с Цербером. Почему бы и нам не повторить его подвиг?

Рауль добился того, чего хотел. Теперь меня терзало желание узнать, что происходит с людьми после того, как они расстаются с жизнью. Где окажусь я сам, когда все кончится? Говорят, что жизнь похожа на комикс, и я хочу знать, что происходит в последнем эпизоде.

Я все еще был в шоке. В голове роились вопросы. Может ли человек одной силой воображения и верой покорить другое измерение? Где предел его возможностей? И главное, что такое смерть… смерть… смерть…

Президент Люсиндер пригласил нас на совещание в Елисейский дворец. Он встретил нас в просторной комнате, набитой компьютерной техникой, строгой и совершенно непохожей на роскошный кабинет в стиле Людовика XV, где он обычно принимал официальных гостей.

Глава государства объяснил, что теперь мы должны идти вперед семимильными шагами. Мы одержали победу над скептиками, но нам предстоит бой с новым противником — подражателями. Вдохновившись нашими успехами, почти весь мир начал строить танатодромы.

— Мы не можем допустить, чтобы нас обогнали американцы или японцы. Мы уже уступили им в авиации, — ругался он. — Братья Райт заявили, что построили первый самолет, хотя всем известно, что на самом деле это сделал Клеман Адер[13]! Вы добились успеха при запуске, но будьте начеку — наверняка найдется тот, кто скажет, что опередил вас в продолжительности пребывания на том свете.

После нашего триумфа во Дворце конгрессов я и подумать не мог, что какая-нибудь темная иностранная команда осмелится оспаривать наше первенство.

Я запротестовал.

— Мы знаем точную химическую формулу «ракетоносителя». Эта формула — тот самый «чемпион», которого видел весь свет. Мы даже изобрели новую терминологию для путешествий между тем светом и этим. Наше первенство бесспорно, мы стремительно идем вперед, так что догнать нас будет непросто.

Люсиндер воздел руки к небу:

— Да подумайте же сами! Пока наши депутаты спорят, предоставлять нам средства или нет, американские университеты уже начали щедро финансировать своих ученых. И уверяю вас, они работают не в тюремных подвалах и отправляют танатонавтов на тот свет не из стоматологического кресла, которому место в музее, а не в научной лаборатории! Нет, они купаются в роскоши, в их распоряжении самая современная аппаратура! Поэтому мы должны работать гораздо быстрее. Я вижу только один выход из этой ситуации… Профессор Разорбак, доктор Пэнсон, мадемуазель Баллю и господин Кербоз! Вы поступаете в прямое распоряжение президента. Я объявляю вас государственными служащими высшего эшелона.

Конрад на стену полезет, когда я ему об этом расскажу!

— Отлично. Сможем обновить нашу лабораторию, — обрадовался Рауль.

Люсиндер перебил его:

— О нет, Разорбак, больше никакой кустарщины! Речь идет о международной конкуренции. Наша страна должна держать марку. К тому же нам больше не нужно прятаться. Наоборот, надо работать у всех на виду. Мы построим новый, более современный и просторный танатодром. Нам нужно место, которое войдет в Историю! Станет новой триумфальной аркой, памятником в честь победы над смертью!

Люсиндер, как многие политики, пьянел от собственных слов. Ему нравилось вести за собой войска. Мы стали его элитным подразделением, личными разведчиками, коммандос, готовыми положить все силы, чтобы он вошел в Историю.

У нас же были другие цели. Президент жаждал увековечить свое имя, а мы стремились навстречу приключениям и хотели проникнуть в тайну, древнюю, как само человечество.

Швейцар в расшитой золотом ливрее с шумом распахнул дверь. Аудиенция окончена. Президента ждут другие дела. Нам пора убираться.

— Спецслужбы Республики будут докладывать мне о том, как идут дела у наших конкурентов, — сказал Люсиндер и добавил: — Желаю вам побольше веры в свои силы! За работу!

87. Иудейская философия

Сном жизнь приучает нас к смерти.

Жизнь говорит нам, что в сновидениях есть еще одна жизнь.

Элифас Леви. Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»

88. Дела семейные

После нашего шоу во Дворце конгрессов я неделю просидел дома совершенно один. За это время я узнал, что одиночество легче переносить, когда ты счастлив, но страдал ничуть не меньше, чем в то время, когда все шло из рук вон плохо. А чего я, на самом деле, ждал? Толпы почитателей, осаждающих дом по всему периметру? С какой же стати? Пусть мои фотографии появились в газетах, но сам-то я остался прежним, то есть одиноким.

Я прекрасно представлял себе эпитафию на своей могиле: «Здесь лежит Мишель Пэнсон, простой и одинокий, как любой другой человек».

Я утешался белым портвейном и часами перечитывал старые книги по мифологии.

Устав от этих слишком академичных и сухих текстов, я листал попадавшиеся под руку журналы. Все они были полны статей о счастливых кинозвездах, красивых, белозубых, которым жениться или развестись было не труднее, чем мне щелкнуть пальцами. На каждой странице красовались непристойно помпезные фотографии, на которых широко улыбались молодожены и счастливые родители с новорожденными на руках. Если верить журналистам, все они были гениальны, уникальны, осыпаны премиями, но в то же время скромны и приятны в общении. Они участвовали в борьбе против полиомиелита, усыновляли детей из стран третьего мира, вещали о любви как о единственной истинной ценности, представляли своих новых друзей, таких же гениальных и улыбающихся, как они сами.

Танатонавты тоже были счастливы. Феликс купался в лучах славы, Рауль напал на след отца, президент Люсиндер стал знаменит, Амандина думала, что теперь сможет спасать людей.

А я?

Мне нечем было заняться. Никого, с кем можно поговорить, кому можно поведать о своей боли вперемешку с приступами радости.

Я хотел выть, как волк на луну. А-у-у-у! Соседи начали возмущаться, и пришлось прекратить. Я заставил себя снова усесться с журналами в кресло и бесился, читая об удачливых актерах, художниках и политиках.

Надо взять себя в руки. Я слишком нетерпелив.

Было уже пол-одиннадцатого вечера, но я все никак не мог подавить в себе желания. Желания быть с людьми, поговорить с ними, поспорить о том о сем.

— Приветик!

Не повезло. Мать с братом. Они набросились на меня прямо с порога.

— Мой мальчик, сынок, как я тобой горжусь! Я всегда знала, что у тебя все получится! Мама всегда чувствует такие вещи…

— Браво, брательник, ну ты даешь вообще!..

Они расселись на моем диване, словно у себя дома, и братец тут же завладел остатками портвейна.

Потом Конрад принялся рассуждать о моих финансовых интересах, о том, что настало время поручить ведение дел толковому помощнику. Мать подчеркнула, что теперь, когда я прославился, я наверняка смогу жениться на киноактрисе или какой-нибудь знатной наследнице. Она уже набрала вырезок из журналов с фотографиями красоток, которые могли бы мне подойти.

— Женщины будут у тебя в ногах валяться, — говорила она с горящими глазами.

— Но… У меня уже есть подружка, — попытался я возразить, чтобы избавиться от навязчивых попыток устроить мою судьбу.

Мать тут же оскорбилась.

— Что?! Как?! — вскинулась она. — У тебя есть подружка и ты скрываешь это от матери?!

— Я…

— Ага! Я знаю, кто это! — завопил Конрад. — Это медсестра! Та блондинка, которая была с тобой во Дворце конгрессов! Слышь, ты заметил, что она похожа на Грейс Келли? Только круче. Постой-ка… Странно только, что она так вешалась на вашего танатонавта. Я уж подумал, что он ее оприходовал!