Юн Чжан - Дикие лебеди

• Название: Дикие лебеди
• Автор: Юн Чжан
• Издательство: Изд–во Ивана Лимбаха
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008
• ISBN: 978–5–89059–106–7

Книга Юн Чжан, впервые опубликованная в Великобритании в 1991 году (премия «Британская Книга года»), переведена на 32 языка, но до сих пор не издана по — китайски.

История семьи сквозь призму драматической судьбы Китая, описанная ярко и эмоционально, стала бестселлером. Юн Чжан точна и беспристрастна в оценке общественно — политических событий и предельно честна в раскрытии самоощущения людей, попавших под колеса истории. Книга служит утверждению общечеловеческих ценностей и свободы мыслящей личности. нотация книги1

---

В 1930–е годы, до встречи с Мао, мадам Мао была третьестепенной шанхайской актрисой, которой пренебрегала местная творческая интеллигенция. Некоторые ее представители руководили коммунистическим подпольем, а после 1949 года стали ведущими работниками Центрального отдела пропаганды. Отчасти чтобы отомстить за действительные или мнимые унижения, перенесенные ею в Шанхае тридцать лет тому назад, мадам Мао приложила невероятные усилия для того, чтобы найти в их деятельности мотивы, «направленные против Председателя Мао, против социализма». Когда Мао в период голода ушел в тень, она сумела сблизиться с ним и нашептала ему много ядовитых слов о своих врагах. Ради того, чтобы погубить недругов, она разнесла всю руководимую ими систему, то есть отделы пропаганды по всей стране.

Мстила она и тем актерам и актрисам, которым завидовала в шанхайские времена. Однажды актриса по имени Ван Ин сыграла роль, привлекшую мадам Мао. Тридцать лет спустя, в 1966 году, та добилась для соперницы с мужем пожизненного заключения. В 1974 году Ван Ин покончила с собой в тюрьме.

Другая известная актриса, Сунь Вэйши, за несколько десятков лет до описываемых событий играла перед Мао в поставленной в Яньане пьесе. Видимо, играла она лучше, чем мадам Мао, в связи с чем полюбилась высшему руководству, в том числе и самому Великому Вождю. Вдобавок она была приемной дочерью Чжоу Эньлая и не чувствовала необходимости подлизываться к мадам Мао. В 1968 году по указке последней актрису и ее брата арестовали и замучили насмерть. Ее не защитила даже власть Чжоу Эньлая.

Со временем общественность из слухов узнала о том, как мадам Мао сводит счеты; свой характер она обнаруживала и в речах, воспроизводимых в стенгазетах — дацзыбао. Ее возненавидели почти все, но в начале 1967 года о ее злодеяниях знали еще немногие.

Мадам Мао и Тины принадлежали к одной породе, которая в маоистском Китае имела название — чжэнжэнь, то есть «чиновники, преследующие людей». Неутомимость и целеустремленность, с которой они занимались преследованиями, кровожадные методы, к которым прибегали, достигали поистине чудовищных масштабов. В марте 1967 года Мао подписал документ о том, что Тины реабилитированы и им поручено сформировать сычуаньский революционный комитет.

Был создан переходный орган под названием «Подготовительный революционный комитет Сычуани». Он состоял из двух генералов — главного политического комиссара и командующего военным округом Чэнду (одного из восьми военных округов Китая) — и супругов Тин. Мао постановил, что каждый ревком должен включать в себя три категории членов: местную армию, представителей цзаофаней и «революционных чиновников». Последние избирались из бывших партработников, и в данном случае этот выбор был оставлен на усмотрение Тинам, которые фактически руководили комитетом.

В конце марта 1967 года Тины навестили отца. Они хотели включить его в свой комитет. Отец пользовался среди коллег славой необыкновенно честного и справедливого человека. Даже Тины ценили эти его качества; в частности, они знали, что когда попали в опалу, отец, в отличие от некоторых других, не присоединился к их преследователям. Кроме всего прочего, им требовался работник с его способностями.

Отец встретил их вежливо, а бабушка — с большой теплотой. Она слышала мало историй об их мести, зато знала, что именно товарищ Тин выбила для мамы, когда она вынашивала меня, драгоценное американское лекарство от туберкулеза.

Когда Тины прошли в часть квартиры, занимаемую отцом, бабушка быстро раскатала тесто, и вскоре кухню наполнила музыка мерно стучащего по доске ножа. Она мелко нарезала свинину, покрошила пучок нежного молодого лука — резанца, добавила специи и залила порошок чили горячим рапсовым маслом. Получилось традиционное блюдо, которым приветствуют гостей — пельмени с соусом.

В кабинете Тины рассказали отцу о своей реабилитации и новом статусе. Они зашли к нему в отдел и услышали от цзаофаней о том, до какого печального положения он сам себя довел. Тем не менее, заявили они, в те ранние ибиньские годы он всегда вызывал у них симпатию, они и сейчас уважают и ценят его и хотят опять работать вместе.

Они обещали, что все крамольные слова, которые он произнес, все его опасные поступки будут забыты, если он станет с ними сотрудничать. Более того, он мог сделать новую карьеру в создаваемой структуре власти, например, мог руководить всеми культурными организациями в Сычуани. Они дали понять, что от таких предложений не отказываются.

Отец услышал о назначении супругов Тин от мамы, прочитавшей об этом в дацзыбао. Тогда он заявил маме: «Нельзя верить слухам. Это невозможно!» Он не мог себе представить, что Мао поставит на ключевые позиции таких людей. Сейчас он постарался сдержать отвращение и ответил: «К сожалению, не могу принять вашего предложения».

Товарищ Тин огрызнулась: «Мы делаем тебе большое одолжение. Другие просили бы об этом на коленях. Ты понимаешь, в какой ты передряге и кто мы теперь такие?»

Отец гневался все сильнее. Он воскликнул: «Я сам отвечаю за свои слова и поступки. Я не желаю иметь с вами ничего общего». В ходе последовавшего разгоряченного обмена репликами он сказал, что, по его мнению, их наказали справедливо, им нельзя доверять важные должности. Они оторопели и посоветовали ему думать, что говорит: их реабилитировал и назвал «хорошими работниками» сам Председатель Мао.

Гнев раззадорил отца. «Но Председатель Мао не мог знать про вас все. Какие же вы «хорошие работники»? Вы совершили непростительные ошибки». Он сдержался и не сказал «преступления».

«Да как ты смеешь сомневаться в словах председателя Мао? — воскликнула супруга Тин. — Заместитель командующего Линь Бяо сказал: «Каждое слово Председателя Мао — абсолютная истина, и каждое его слово значит столько же, сколько десять тысяч слов»!»

«Если одно слово значит одно слово, — сказал отец, — это высшее, чего достиг человек. Никто не может сделать так, чтобы одно слово значило столько же, сколько десять тысяч слов. Заместитель командующего Линь Бяо выразился в переносном смысле, и его оценку не следует воспринимать буквально».

Тины, как они потом рассказывали, не могли поверить собственным ушам. Они предупредили отца, что его образ мыслей, речи и поведение противоречат духу «культурной революции», возглавляемой Председателем Мао. На это отец заметил, что был бы рад поспорить с Председателем Мао обо всем происходящем. Эти слова прозвучали настолько самоубийственно, что Тины лишились дара речи. Помолчав, они встали и пошли прочь.

Бабушка услышала сердитые шаги и выбежала из кухни — ее руки были в муке, ведь она готовила пельмени. Она столкнулась с супругой Тин и пригласила их остаться пообедать. Товарищ Тин не обратила на нее ни малейшего внимания, выскочила из квартиры и затопала вниз по лестнице.

На лестничной площадке она остановилась, обернулась и разъяренно крикнула отцу, вышедшему вместе с ними: «Ты сошел с ума? Спрашиваю в последний раз — ты все еще отказываешься от моей помощи? Знай, что теперь я могу сделать с тобой все, что угодно».

«Мне от вас ничего не нужно, — ответил отец. — Мы с вами принадлежим к разным видам».

Оставив смущенную и испуганную бабушку на лестничной клетке, отец прошел в свой кабинет. Почти мгновенно он вышел оттуда с чернильным камнем. В ванной он капнул на него несколько капель и вернулся к себе. Затем он сел за стол и принялся растирать о камень палочку туши; получилась густая черная жидкость. Он положил перед собой чистый лист бумаги. Очень скоро он написал свое второе письмо к Мао. Начиналось оно словами: «Председатель Мао, я обращаюсь к вам, как коммунист к коммунисту с просьбой прекратить культурную революцию». Далее он описывал несчастья, в которые она погрузила Китай. Заканчивалось письмо так: «Я опасаюсь за будущее нашей партии и нашей страны, если таким людям, как Лю Цзетин и Чжан Ситин дается власть над десятками миллионов людей».

Он написал на конверте: «Председателю Мао, Пекин», отнес его на почту, находившуюся в начале улицы, и послал заказным авиаписьмом. Служащий взял конверт и взглянул на него, не изменив пустого выражения лица. Отец вернулся домой — ждать.

19. «Я не продам свою душу»: Арест отца (1967–1968)

На третий день после того, как отец отправил Мао письмо, в дверь нашей квартиры постучали. Мама открыла. Вошли трое мужчин в мешковатой синей одежде, какую носили тогда все в Китае. Отец знал одного из них: он служил в его отделе уборщиком и был воинствующим цзаофанем. Другой, высокий человек с нарывами на худом лице, объявил, что они, цзаофани из полиции, пришли арестовать «активного контрреволюционера, покушающегося на жизнь Председателя Мао и культурную революцию». Затем он и еще один, пониже ростом и поплотнее, схватили отца за руки и подтолкнули к двери.