Идрис Базоркин - Из тьмы веков

• Название: Из тьмы веков
• Автор: Идрис Базоркин
• Жанр: Историческая проза

Действие романа классика ингушской литературы Идриса Базоркина охватывает последнее десятилетие XIX — начало XX века. С большим знанием исторического материала рисует писатель тяжелую жизнь ингушей того времени, страдающих от безысходной нужды и произвола царских властей. На примере судеб героев своего романа он раскрывает во всей полноте историю Ингушетии.

С большим мастерством описаны особенности жизни и быта ингушей, что придает роману своеобразный национальный колорит.

---

Илья очень обрадовался, узнав, что товарищ жив.

Они пошли по обыкновенным улицам, чем-то напоминавшим Калою родной Владикавказ. И от этого на душе стало хорошо, будто он приблизился к дому.

— Вот здесь и квартируем. Четвертый месяц, — сказал Илья Иванович, переходя улицу и направляясь к дому с резным крыльцом. — Сыновья на фронте. Дочь в деревне у бабушки. И Вера была у них. Потом я переехал сюда, и она со мной. Так вдвоем и живем здесь, словно жизнь начинаем сначала. Да, собственно, оно так и есть. Не только у нас — у всей страны должна начаться новая жизнь!

Он постучал в дверь, но никто не ответил. Тогда своим ключом он открыл парадную.

Илья и Вера занимали просторную переднюю и большую комнату, разгороженную на две части платяным и книжным шкафами. В первой половине комнаты стоял стол, диван, несколько стульев и комод. За шкафами — кровать. Мебель и лакированные картинки на стенах, как и все здесь, принадлежали домовладелице.

Калой пристроил в угол шашку, снял черкеску и остался в сатиновом бешмете. Только теперь он почувствовал, как устал за эти последние дни.

Илья Иванович, немного смущенный тем, что дома не оказалось хозяйки, сам разжег керосинку и поставил чайник.

Они сидели на диване, разговаривали, отдыхали.

— Идет! — вдруг воскликнул Илья Иванович, посмотрев в окно. — Давай скорее сюда!

Он завел Калоя за шкафы, спрятал его черкеску и шашку, а сам сел на диван, уткнувшись в газету.

— Ты только не выдавай… — тихо бросил он Калою.

В передней скрипнула дверь, послышался женский голос: «Беглец оказался дома!» — и Вера Владимировна вошла в комнату.

— Где же это ты, Илья Иванович, пропадал?! — воскликнула она. — Небритый, глаза ввалились… И я извелась, не знала, где тебя искать…

— Ну, уж и глаза ввалились, и борода… — засмеялся Илья. — Так сразу и сфотографировала! Ездили на встречу с Туземной дивизией. А от них — к казакам. Самое главное, что беду удалось отвести. Ради такого, думаю, можно и не побриться.

— Илья, а ты никого не встречал в дивизии?.. — спросила Вера Владимировна.

Илья отрицательно покачал головой.

— Не поверишь, — продолжала она. — Идем мы по Невскому, гремит музыка, народ собирается. Глядим — казаки идут с шашками. Не можем понять: чего народ радуется! Сейчас ведь дела начнутся!.. И слышим: «Дикую дивизию» большевики распропагандировали. Идет в гости к гарнизону. Такая радость! Мы стали у Казанского, чтоб хоть издали посмотреть… И действительно, я сразу узнала: наши… горцы идут! Я как вспомнила все, меня аж затрясло… А тут… глянула на первый ряд и закричала при всем народе… Люди оглядываются, а я плачу, не могу… Кого, думаешь, увидела?..

Илья Иванович с едва скрываемой улыбкой слушал жену. Она заметила это… насторожилась, взглянула на шкаф… А там не то кошка черная, не то щенок лохматый притаился… Она забежала за шкаф, ахнула…

— Шамиль!

Кинулась к Калою, обняла его, и тяжко зарыдала… Илья Иванович и Калой не рады были этой затее и всячески старались успокоить ее.

Наконец она взяла себя в руки.

— Вы уж простите, что так распустилась… Я ведь не плакала, и когда сыновья уходили и когда он вернулся… Много лет копилась эта водица… Вот, значит, до какого случая!.. Как они с братом тогда гостинцы твоим сиротам привозили да к себе в горы звали… Ну, ничего… Слава Богу, все позади! Как у вас там? Как Матаска, бедняга, что слышно про Виты?

— Ничего! — воскликнул Калой, про себя отмечая, как поседели виски у Веры. — Виты письмо был. Теперь, наверно, домой приедем! Матас — тоже хорошо! Все хорошо! — Илья Иванович был рад, что Калой скрыл про смерть Матас. — Один мальчишка тоже есть! — хвалился Калой, стараясь говорить только приятное. — Брат живой. Домой поехал…

— Вот тебе и «дивизия»! — не могла успокоиться Вера. — Разве ж Калой мог пойти против нас? Наш Калой? Никогда! Ну, Илья, если уж и горская глухомань тронулась заодно с вами, — значит, правда ваша настоящая!

— Что ж, слава Богу! Только как ни хороша политика, а соловья баснями не кормят! У нас гость! — сказал Илья Иванович, и Вера принялась хлопотать по хозяйству.

Немного погодя пришел Мухтар. Вику не отпустили друзья, которых она разыскала в Петрограде.

Смеркалось, когда снаружи постучали. Илья вышел и вернулся с молодым мужчиной. Открытое лицо. Непослушная копна волос. Он с интересом поглядел на Калоя и, подавая руку, сказал:

— Будем знакомы, земляк. Сергей. Из Владикавказа. С Мухтаром они поздоровались как старые друзья.

— Садитесь, что же вы все встали? Я ведь не старик! — засмеялся гость…

— Не старик. Молодой ты, — сказал Калой. — Но ты гость!

— Да какой же я гость? — воскликнул Сергей Миронович. — Это вы гость! Вы ведь только сегодня в этом доме, а я здесь бывал не раз.

— Нет, — возразил Калой. — Я в этом доме пятнадцать лет! Илья наш брат. Значит, это наш дом. Ты садис. Я хозяин!

— Ну, раз так, я горские законы знаю, — сказал Сергей Миронович, — хозяин даже перед юношей стоит! — И он сел первым.

Всем хотелось узнать, что делается сейчас на Кавказе. Киров много рассказывал о том, как купцы, нефтепромышленники, офицеры пытаются удержать за собой власть, а партийная организация большевиков борется против этого.

— А знаешь, за чье здоровье ты поднял тост в Зимнем дворце? — спросил Калоя Мухтар. Тот не понял его. — Ты пил за его здоровье! — указал он на Кирова. — Это он придумал послать нас к вам.

Калой посмотрел на Илью Ивановича. А когда тот поддержал Мухтара, он торжественно встал, взял Кирова за руку и от всего сердца потряс двумя руками.

— Спасибо! Спасибо! Большой беда был! Большой дело сделал! Это потом все луди узнают! Человек молодой, а башка хороший! Много масла есть![173]

Кирову очень понравилось это выражение.

Зная, что все услышанное здесь Калой передаст своим, Киров повел откровенную беседу. Он говорил, что горцы не должны слепо верить своим местным авторитетам — богачам, офицерству, чтоб они учились судить о людях не по их речам, а по делам и жили в мире со своими соседями.

На это Калой, помрачнев, возразил:

— Ты говоришь, наши луди разная есть. Это правда. Но сосед тоже разная есть… Когда мой сосед мой земля себе брал, мой хлеб кушал, а мне земля нет, хлеб нет — тогда это неправильный сосед!

Киров согласился с ним.

— Надо, чтоб власть стала наша, — сказал он. — А землю поделить сумеем.

Подали ужин. Хозяйка просила извинить, что хлеба на столе маловато.

Ужин прошел весело, по-семейному. Потом пили чай, настоящий, вприкуску. И снова говорили о приближении больших событий. Ведь рабочие и солдаты Петрограда требуют от своих организаций, от Советов немедленно брать всю власть в свои руки.

Киров очень просто рассказывал о программах партии кадетов, меньшевиков, эсеров. Калой слушал его, но в конце концов не выдержал и перебил, заговорив на своем языке.

— Он говорит, — перевел Мухтар, — ты всего этого не рассказывай! Николай был настоящий царь и то обманул! За двести рублей сманил меня на войну на шесть месяцев, а держит вот уже три года. Я пойду за тем человеком, который остановит войну, даст мне землю и право, чтоб среди людей человеком считаться! За такой партией — хоть на смерть! Все остальное — пустые разговоры! Те, о которых ты рассказываешь, не о нас хлопочут, а о себе. Начальниками хотят стать, командовать мною…

Киров улыбнулся, кивнул головой. И только теперь начал рассказывать еще об одной партии — о большевиках. И снова Калой слушал его и думал, как непросто будет этой партии добиться победы. Правда, сейчас все тронулось с места. Но пока у начальников есть сила, да и умение командовать, трудно с ними справиться…

— Скажи, — обратился он к Кирову теперь уже по-русски, — если бедный луде всех прогонит: Керенски гонит, Карнилов гонит, кто наш царь будет?

— Не будет царя, — ответил Киров. — Ты, я, он — мы все будем управлять жизнью, страной!

— Ничего не будет! — решительно возразил Калой. — Я дурной, как баран. Никогда не читал. Свой фамилии писать не могу. Ты, он — два голова. Два голова — два разны язык! Когда один голова нету, это руки ноги не может ходить. Когда дома один отец нету, все дитя туда-сюда бежит. Всем бедны луди тоже один голова надо! Вот я чаво говорю!

Киров понял.

— Нет, друг, ты не дурной, хоть и не учился! В твоей голове тоже много «масла»! — Все засмеялись. — Правильно. У бедных людей во время революции должен быть вождь, «голова»!

Есть такая голова в России. Партия, вот мы все бережем этого человека, скрываем от врагов. Он руководит нами. А когда придет время, он встанет впереди!

— Какой? — спросил Калой, слушавший Кирова с напряженным вниманием. — Мы домой пойдем. Говорить будет. Луди скажит: какой это человек? А я скажу — «не знаю». Тогда наш разговор чепуха будет. Ты видел?