Анатолий Нейтак - Путь наверх

• Название: Путь наверх
• Автор: Анатолий Нейтак
• Жанр: Фэнтези

---

Перспективная мысль. Но не ко времени. Я повертела в руках бокал.

— Эльи Эннелия, входите! Один разговор окончен, пора начать другой… — никакого результата. Тогда я слегка повысила голос и отбросила изящную вежливость, как ветошь. — Не заставляй меня прибегать к силе. Мы с твоим мужем знали, что ты подслушивала.

Эльи вплыла в гостиную, словно не шла по собственному особняку, а восходила на эшафот.

…Да. Вот уж чем никогда не отличалась, так это природной красотой. Я стройна (то есть, в недоброжелательных глазах, либо "худа", либо — и это ещё определение из мягких — "жилиста"). Я двигаюсь с грацией не танцовщицы, а бойца. Этакая особая плавно-порывистая мягкость живой пружины, как у существа, в любую секунду (нет, долю секунды!) готового упасть с высоты вдвое большей, чем собственный рост, и скользить дальше, как ни в чём не бывало. Но на этом мои внешние достоинства, увы, исчерпываются. А вот Эннелия… о, Эннелия!

Огромные ореховые глаза. Очень тёплые, очень живые. Волосы вьются по плечам, падают на спину и на грудь — густые, длинные, ухоженные, живо напоминающие своим оттенком о благородном блеске золота. Лицо плавно заостряется книзу; губы полные, но без чрезмерности; нос (а вернее, носик) слегка вздёрнутый, с тонко вылепленными крыльями. Скулы… брови… ресницы… будь хоть трижды недоброжелателен, изъяна не найдёшь! А фигура? Боги, да девять из десяти тральгимских кумушек, не признаваясь о том вслух, вырезали бы полгорода, чтобы заполучить такую фигуру! Я не мужчина, но я знаю о мужских фантазиях достаточно, чтобы распознать воплощённый идеал, равно подходящий как слюнявому подростку, так и более зрелому мужу, уже живущему собственным домом. Гибкая талия… безупречная грудь… точёная шея и нежные плечи в вырезе бального платья… целомудренно скрытые подолом ноги наверняка соответствуют тому, что мода считает возможным демонстрировать открыто.

Можно было бы утешиться, достанься все эти сокровища пустышке, не способной толком распорядиться ими — грубой, нагловатой, примитивной клуше. Но нет! Ни легчайшего намёка на вульгарность. Манеры, осанка, подбор украшений к платью, ненавязчивый аромат дорогих духов…

Общий вердикт может быть только один: десять из десяти. Безупречно.

"Прах и пепел, у моего мужа отличный вкус!"

Меж тем молчание уже ощутимо затянулось. Эннелия, не выдержав моего взгляда (ха!), давно потупила свои очаровательные ореховые глазки и понемногу начинала трепетать. Чему весьма способствовал бокал в моей руке, на треть наполненный кровью.

— Много ли ты поняла из подслушанного, дитя?

Ореховые глазки снова — почти дерзко — поднимаются навстречу чёрным глазам.

— Я действительно была бы дурой, если бы призналась, не так ли?

— Отлично! — Я улыбнулась прекрасной эльи с уверенным безразличием сытой львицы. — И очень скверно. Сильвезий был прав: ему нет прощения.

— Простите?

— Оставь. Хоть ты не проси прощения через две фразы на третью! Тебе это не идёт!

— Я постараюсь.

— Старайся, — сказала я предельно серьёзно. — Это самое главное: стараться. И не бойся ошибок. Бояться надо иного…

— Чего же?

— Слепоты. Ошибиться не страшно, страшно не заметить, что ошибаешься. Так, как не замечал этого Сильвезий.

— Я не стану обсуждать моего мужа!

— И не надо. Мы сейчас обсуждаем не твоего мужа, а моего ученика. Чувствуешь разницу?

Эннелия моргнула.

— При иных обстоятельствах его слепота не имела бы значимых последствий. Но коль скоро ты носишь его ребёнка…

— Что?!

— Могу повторить. Ты беременна, прекрасная эльи. У тебя будет… сын. Да, именно сын.

Эннелия покачнулась.

— Он даже не счёл нужным тебе сообщить, — сказала я с ненаигранным отвращением. — Тебе! Одно слово — мужчина!

— Но… но…

— Я — то, что вы здесь назвали бы лорхом-целителем. Хотя целители из ваших лорхов, скажем прямо, не ахти. Если я говорю, что у тебя будет сын, стоит принять это на веру. Я не стала бы обманывать в таких вещах. Это против кодекса.

Эннелия робко улыбнулась, глядя сквозь меня. Поверила.

А я едва сдержала зубовный скрежет.

Но… девочка ни в чём не виновата. Абсолютно. Спрос — с нашего общего мужчины, внезапно решившего забыть о контрацепции. Беременность — плод его решения.

Общего! Мужчины! Плод!!!

Так. Довольно, Эйрас! Ты некромант или благородная, прах побери, эльи?

Продолжаем общение.

— Теперь понимаешь, почему Сильвезий так сожалел о своей слепоте?

— Ч-что?

— Слушай меня. Слушай. Меня. Вот так. Я понимаю, что тебе сейчас нелегко, но о радостях материнства подумаешь потом. Мы ещё не закончили разговор, дитя.

Она посмотрела на меня почти твёрдо.

— Чего вы хотите от меня, эльи?

— Перемен.

— Перемен? Каких перемен?

Я протянула руку и почти коснулась её лба.

— Вот здесь. — Рука переместилась, указывая на сердце. — И здесь. Думаю, стоит начать с чего-нибудь предельно простого. Ты умеешь читать?

Ответ я знала заранее.

— Нет.

— Исправь этот недостаток — для начала.

— Зачем это мне?

— Настоящего ответа ты не поймёшь. Но у меня найдётся и доступный аргумент. Когда ты станешь обсуждать с Сильвезием прочитанное, вы станете проводить вместе гораздо больше времени, чем раньше. Он винился, что не замечает тебя. Но ведь это и твоя вина.

— Моя?

— А что ты сделала такого, чтобы стать интересной для собственного мужа?

Революционно новая концепция вонзилась в самую душу Эннелии… и начала понемногу расчищать себе место.

— Я не стану сейчас говорить с тобой о заклятиях. Боюсь, если ты и поймёшь, каково это — быть лорхом не для других, а для себя самой, то поймёшь лишь умом, не сердцем. Нельзя всерьёз стремиться к тому, чего не просит твоя суть. Чего она просто не знает. Но даже у самого длинного пути есть начало, порой совсем крохотное… как только-только зачатый младенец. Начни с чтения, дитя — и это, быть может, заведёт тебя гораздо дальше, чем ты способна хотя бы помыслить.

Я не самый лучший менталист. Не самый талантливый и уж подавно не самый опытный. А Эннелия действительно была сущим ребёнком. Но ведь именно дети — самый податливый и гибкий материал. И когда я говорила с ней, полностью убрав привычные щиты, нечто в сознании прекрасной эльи ощутило прикосновение в области, которой ранее ничто не касалось. Нечто слабое и бесформенное, таящееся в непознанных глубинах духа, открыло незрячие ещё глаза.

И не поспешило закрыть их.

— А теперь ступай за мной.

— Куда?

— Недалеко. В кабинет Сильвезия.

— Но…

— Со мной тебе ничто не угрожает. Смелей!

Защиту на своём рабочем месте Устэр поставил знатную. В ход пошло всё: магия крови и магия смерти, щиты воздуха и огня, ментальные ловушки, способные сжечь мозг неосторожного вора чуть ли не в буквальном смысле… короткий, всего десять шагов длиной, коридор был нашпигован дрянью разной степени убийственности с параноидальной плотностью. Впрочем, оно и понятно. За секретами Сильвезия здесь до сих пор идёт нешуточная охота.

Но система защиты, выстроенная Устэром, как всякая система защиты вообще, помогала лишь от чужих. Я же изучила её в буквальном смысле изнутри: сквозь призму мужнина сознания. Я знала её не хуже, чем он сам, и не только прошла коридор смерти, но также без особых трудностей провела по нему Эннелию. Кстати, на неё щиты и ловушки реагировали совершенно не так, как на абстрактных "просто нарушителей". Пожалуй, жена Сильвезия была единственным человеком на весь Риллоан, которому в коридоре грозил всего лишь крепкий неестественный сон. Не планируя водить жену в кабинет, Устэр всё же позаботился о безопасности.

Когда мы зашли внутрь, я, не глядя, ощутила, как расширились глаза эльи.

— Смотри, — усмехнулась я, — смотри! Это даст тебе некоторое представление о том, что по-настоящему интересует блистательного лорха.

Кабинет был велик и светел, несмотря на то, что снаружи царила ночь (впрочем, окна в помещении всё равно отсутствовали: паранойя!). Заточённые в небольших хрустальных колбах магические огни заливали пространство ровным белым светом. Пол был строго горизонтальным благодаря заливке жидким стеклом, а слегка шершавым — не поскользнёшься! — благодаря грубой шлифовке. Стен почти не видно из-за высоких шкафов, в половине которых теснились книги, журналы и снова книги (печатный станок в Риллоане изобрели, насколько смог выяснить Устэр, ещё столетий пять назад). Вторая половина шкафов была забита алхимической посудой, коллекциями минералов, многообразными инструментами, от геодезических до хирургических, и несравненно более многообразными магическими артефактами. В отдельном шкафу, снабжённом усиленным заклятием сохранности, стояли склянки, бутыли и запаянные ампулы с лекарствами.