Кодзи Судзуки - Кольцо (другой перевод)

• Название: Кольцо (другой перевод)
• Автор: Кодзи Судзуки
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

Дальше она просто не могла думать. Страх захлестнул ее. Она вспомнила то, что пыталась забыть — тот самый случай недельной давности. Это Сюити всех подбил.

Остальные не хотели ехать, но с ним не поспоришь — все всегда должны делать так, как ему хочется… Однако после возвращения в город все, что с ними произошло, показалось нереальным, как будто картинка к страшной сказке. Это была просто чья-то дурацкая шутка, вот и все.

Томоко пыталась думать о приятном. Только не об этом, о чем-нибудь другом… Но если это правда оно, то… Нуда, конечно, ведь телефон зазвонил как раз тогда… Где же родители?! Мамочка, папочка, что же вы так долго?

Возвращайтесь же наконец!

Она закричала. Однако зловещая тень не исчезла — продолжает маячить у Томоко за спиной, ждет своего часа.

Семнадцатилетняя Томоко никогда еще в своей жизни не испытывала настоящего страха, но она знает, что некоторые страхи — это просто плод воображения. Мы сами их себе придумываем, и они растут, заполняя собой все наши мысли.

…да-да, так оно и есть — я все придумала, ничего там нет и быть не может. Вот сейчас я обернусь и увижу, что все как обычно и бояться нечего…

Томоко охватило дикое желание обернуться и посмотреть. Она хотела поскорее убедиться в том, что все в порядке, что она просто напугана, что на самом деле ничего страшного нет. А если все-таки оно там? Ее передернуло. По плечам, вниз и дальше — по всему телу прошел озноб, футболка взмокла от холодного пота. Разве тело может так реагировать на обычную выдумку?

…с другой стороны… кто же это сказал, что тело правдивей души?..

Ладно, я сейчас обернусь. С чего я взяла, что там вообще может быть что-то ужасное? Надо скорее допить колу и садиться за учебу, а то я опозорюсь завтра на экзамене!

Лед в стакане звонко треснул. Не в силах больше сдерживаться — как если бы звуковая волна подтолкнула ее — Томоко, не думая ни о чем, обернулась.

Пятое сентября, 22:54 Токио, перекресток у станции «Синагава»

Перед самым его носом светофор сморгнул с зеленого на желтый. Не то чтобы он не успевал проскочить, но куда спешить? Кимура, забрав влево, остановил свое такси так, чтобы быть как можно ближе к тротуару. Неплохо было бы подобрать кого-нибудь до перекрестка Роппонги — отсюда почти все голосующие едут либо туда, либо в Акасаку — глядишь, пока такси стоит на светофоре, найдется кто-нибудь, кто захочет прокатиться до центра. Здесь такое сплошь и рядом случается.

Слева, в щель между тротуаром и стоящим на светофоре Кимурой, протиснулся мотоцикл. Подъехав к переходу, он остановился чуть впереди, так что его заднее колесо оказалось напротив окна. Было видно, что затянутый в джинсу водитель — еще совсем молодой парень. Кимура терпеть не мог этих тарахтящих двухколесных. Особенно его раздражало, когда на перекрестке какой-нибудь молодчик, обогнав чинно ждущие зеленого сигнала машины, въезжал под самый светофор и останавливался чуть ли не вплотную к дверце такси. Сегодня же, как назло, работа не клеилась — настроение и так было отвратительным. Кимура окинул мотоциклиста недобрым взглядом. Тот, похоже, чувствовал себя уверенно в шлеме из дымчатого стекла, полностью скрывавшем лицо, и, опершись левой ногой на край тротуара, небрежно раскачивался из стороны в сторону.

Вот по переходу идет девушка с красивыми ногами. Молодчик загляделся на девушку — провожая ее взглядом, чуть шею себе не свернул, но на полдороге отвлекся. Вдруг уставился в витрину слева. Красивые ножки продолжают свой путь, но молодой человек этого уже не видит. Он застыл, пристально куда-то всматриваясь. Зеленый человечек на светофоре для пешеходов начал мигать, наконец сделался красным. Пешеходы спешат, пробегают по переходу, почти задевая такси. Но голосующих не видно. Ни одного человека. Хоть бы кто-нибудь руку поднял.

Кимура от скуки газовал вхолостую в ожидании, пока нависший над дорогой светофор загорится зеленым.

В этот момент мотоциклист забился как в лихорадке, потом взмахнул обеими руками и упал прямо на такси. Падая, мотоцикл с громким скрежетом проехался по поверхности дверцы и исчез из поля зрения.

…вот идиот!

Дораскачивался — потерял равновесие и рухнул… Кимура включил аварийные фары и вылез из машины с твердым намерением заставить недотепу заплатить за нанесенный ущерб, если, конечно, таковой имеет место быть. Зажегся зеленый свет, и стоявшие сзади машины, медленно огибая такси, въезжают на перекресток. Парень уже успел перевернуться на спину и что есть сил сучил ногами, одновременно пытаясь обеими руками стащить с головы шлем. Кимуру молодой человек не интересовал, он прежде всего осмотрел такси — орудие своего труда, так сказать. Как он и думал, дверцу сверху вниз наискосок пересекала свежая царапина.

От огорчения Кимура даже зацокал языком и повернулся к мотоциклисту. Тот, как будто не обращая внимания на плотно затянутый под подбородком ремешок, пытался сдернуть шлем с головы, да так энергично, что казалось, еще немного, и он вместе со шлемом оторвет себе голову.

…ух ты, плохи дела…

Кимура наконец-то понял, что с молодым человеком действительно не все в порядке, присел подле него на корточки и спросил: «Ты как вообще?» Через дымчатое стекло он не мог разглядеть лица пострадавшего. Парень крепко схватил

Кимуру за руку и силился что-то сказать. Казалось, он просит о чем-то. Беззвучно умоляет. Он даже не попытался открыть забрало. Кимура мгновенно сориентировался:

— Полежи тут немного, я сейчас «скорую» вызову. — Он побежал к телефону-автомату. «Где же это видано, — думал он на бегу, — чтобы человек так изувечился, просто упав с мотоцикла? Он ведь на месте стоял, не ехал никуда. Наверное, головой ударился. — И тут же отвечал сам себе: — Да что ты несешь чепуху? У него же шлем на голове…» У Кимуры засосало под ложечкой от недоброго предчувствия.

«Если он сильно поранился, сделаю ремонт в счет своей страховки. Вот ведь незадача какая, теперь надо заявлять о происшествии, а потом еще эта беготня с полицией…»

Позвонив, Кимура вернулся к машине. Парень лежал неподвижно, схватившись руками за горло. Вокруг уже собралась кучка любопытных. Протолкнувшись сквозь них, Кимура громко объявил о том, что уже вызвал «скорую помощь»: «Эй, разойдитесь. Сейчас „скорая“ подъедет!»

Вот он присел на корточки, расстегивает ремешок у парня под подбородком, чтобы снять шлем. И тут — неужели парень притворялся, когда корчился на мостовой, вцепившись обеими руками в голову? — шлем с легкостью снимается, он и застегнут-то был только для виду…

Кимура вздрогнул, когда из-под шлема показалось искаженное от ужаса — более подходящего слова он не смог найти — лицо. Выпученные глаза широко раскрыты, ярко-красный язык провалился в горло, по краям рта стекает слюна. Теперь уже можно не дожидаться «скорую» — и так все ясно. Во время возни с ремешком он попытался нащупать на шее пульс, но безрезультатно. Кимура содрогнулся от отвращения. Окружающий пейзаж мягко расплывался, теряя какое бы то ни было подобие реальности…

Переднее колесо повалившегося мотоцикла продолжает медленно крутиться, из-под бензобака вытекает и бежит по асфальту тонкая черная струйка машинного масла. Струйка тянется до сточной канавы и медленными каплями падает вниз в воду. На фоне безветренной ясной ночи в который раз зажегся красный сигнал светофора.

Кимура, пошатываясь, встал, оперся об ограждение на краю тротуара и еще раз взглянул на тело мотоциклиста, распростертое на проезжей части. Голова молодого человека покоилась на шлеме, как на подушке, из-за чего его шея неестественно согнулась почти под прямым углом.

…неужели это я ему шлем под голову так подложил? Как подушку… Зачем только, непонятно…

Хоть это и произошло несколько секунд назад, Кимура ровным счетом ничего не мог вспомнить. С мостовой на него глядели два широко раскрытых, вопрошающих глаза. Его передернуло, зазнобило. Казалось, что липкий, горячий воздух на мгновение всей своей тяжестью опустился ему на плечи и прошел стороной. Несмотря на жаркую экваториальную ночь, Кимура не мог унять дрожь и трясся, трясся всем телом…

2

В зеленоватой воде крепостного рва отражались осенние краски раннего утра.

Жаркий сентябрь был уже на исходе. Казуюки Асакава как раз спускался в метро, но вдруг передумал, повернул на выход — ему захотелось пройтись, полюбоваться вблизи отражением, которое он наблюдал с высоты девятого этажа. Глоток свежего воздуха был просто необходим — а то ему уже начало казаться, что вместе с тяжелым, спертым воздухом редакции он, как осадок на дно бутылки, опускается под землю, на платформу метро…

Асакава взбежал по ступенькам. Вот выплыл навстречу императорский парк, и сразу стало легче — можно было смириться даже с клубами выхлопных газов, наплывающих оттуда, где пятая магистраль сливается с объездным шоссе. Едва просветлевшее небо свежо сияло в утренней прохладе.