Павел Яковенко - Первомайский

• Название: Первомайский
• Автор: Павел Яковенко
• Жанр: О войне

---

Солдаты за это время успели развести костры. Топливом служила солярка, слитая из баков, местный сушняк и особо ценный материал — доски от ящиков со снарядами. Пока Витя пробирался к одному из костров, он провалился по щиколотку в ненадежно замерзшую лужу. Поддубный устроился у огня, вытянув к нему мокрую ногу: а что еще оставалось делать? Осматриваясь по сторонам, он отметил, что в их расположение направляется капитан Донецков вместе с семенящим незнакомым солдатом, который держал под мышкой ПУО. Их встретил Зарифуллин; они о чем-то с минуту поговорили, а потом уверенно направились на позицию.

— Витя! — внезапно Поддубный увидел над собой улыбающегося Славика. Вот ты где, старый рейнджер!

Витя поднялся; в ноге неприятно хлюпнуло.

— Пойдём ко мне, — заявил Славик. — Можешь не спрашивать — я знаю, что ты хочешь узнать. Как я провел ночь? Ужасно! Ты просто не можешь себе представить! Я спал в «шишиге». На мне — еще двое. Я их сначала не пускал, закрылся изнутри; так водитель, собака, со своей стороны пустил, гнида. Они улеглись, вроде бы меня не трогают. Уснул. Потом чувствую — по голове удар, в морду — тычок. Я просыпаюсь и — ну ты же меня знаешь! — сразу за автомат. А это два воина разлеглись и своими сапожищами по мне стучат. Я стал их ноги с себя скидывать, а они не просыпаются. Я достал иголку из шапки, спасибо комдиву — приучил носить с собой, и в задницы им: одному, другому. Они завозились, заматерились и опять успокоились. Я снова заснул. Опять чувствую: стучат по моему бедному черепу. Автоматически достаю иголку и втыкаю, куда глаза глядят. Опять вопли, возня и снова тишина. И так всю ночь. К утру скрючило так, что не смог разогнуться и вылезти из машины. Слышу, Куценко орет: «Клюшкин! Пацифист ё…й! Иди сюда!». Я поглубже задвигаюсь в кабину, но он меня все равно нашел. Пришлось сбежать к тебе.

Неожиданно Славик замолчал — он увидел капитана Донецкова.

— Я уже ушёл! — закричал Клюшкин и рванул обратно в свой дивизион, где его наверняка «тепло» ожидал капитан Куценко.

А Витю позвал Рустам:

— Иди, размечай ПУО. К 11.00 надо быть готовым к открытию огня.

Лейтенант подумал, что своего ПУО у них не было, значит, пользоваться надо будет тем, что принес Донецков. Но когда Поддубный подошел к нему, тот уже, насвистывая, сверялся с топографической картой и чертил карандашом по зеленоватой поверхности прибора.

— Так я не понял, товарищ капитан, что Радуева не выпустили?

— Нет, — оторвался на мгновение от работы Доценко. — Их блокировали в Первомайском. Будем штурмовать.

Витя покрутился около ПУО, но делать-то ему все равно было нечего, и он с чистой совестью пошел навестить Клюшкина.

Хотя и потеплело, по сравнению с ночным ужасом, но ледяной ветер по-прежнему пронизывал тело насквозь, отбивая желание заниматься хоть чем-то еще, кроме попыток спрятаться куда-нибудь от этого холода. Поход к Славику хотя бы имитировал деятельность, а движение слегка прибавляло тепла измученному постоянным переохлаждением организму. В то же время очень хотелось пить, а воды во фляжке не было уже давно. Витя надеялся, что запасливый Славик где-нибудь припрятал воды, а может, и чего покрепче. «Но выбить из него это будет очень тяжело», — вздохнув, подумал Поддубный.

По дороге ему попались два знакомых лейтенанта. Ненадолго остановившись, Витя узнал направление возможного поиска — в ближайших «шишигах». Лейтенант подошёл к первой из них — дверь была замкнута. Поддубный настойчиво постучал, но в кабине царила тишина. Может быть, Славика там и вправду не было, а может, он просто затаился. Вите такие поступки всегда казались смешными и глупыми, но позже, после ряда удачных практических применений таких примитивных способов уклонения от выполнения служебных обязанностей, его первоначальное мнение несколько изменилось.

— Открой, придурок! Это я! — зло и негромко прорычал Поддубный.

Из оконца осторожно выглянул нос. Затем он исчез, а дверь слегка приоткрылась:

— Витя! Ну, чего ты пришел? Не видишь что ли, что я от Куценко прячусь!

Витя соврал не раздумывая:

— Слава! Там цистерну с водой подогнали. Ты пить не хочешь случайно?!

Клюшкин пулей вылетел из кабины:

— Чего ж ты сразу-то не сказал?! Тянешь резину…

Самое удивительное, но на дороге действительно стояла цистерна с водой, уже совершенно окруженная «муравьями-добытчиками», потрясающими разнообразной тарой всех видов и размеров. А впрочем, ничего удивительного. Любой психоаналитик вам в пять минут разъяснит, что лейтенант, скорее всего, видел машину, едущую по шоссе, внешним обликом своим напоминавшую водовозку, которую он не раз, наверняка, наблюдал в части, и никогда не спящий мозг, сопоставив факты и смутные подозрения, сделал вывод, в то время как Витина оперативная память еще ничего не знала, но догадывалась. Вот и весь секрет ясновидения.

Пока друзья добрались до вожделенной цистерны, там уже оказались представители всех Витиных расчетов; за них можно было не беспокоиться — эти не пропадут: наверняка, сейчас даже суп сварят (тем более, что был там один бывший повар-недоучка…).

Здесь же, у бочки, Клюшкин все-таки был пойман так нелюбимым им капитаном Куценко, и понуро отправился выполнять какую-то оперативно-тактическую задачу. А Витя отправился «домой»: погулял, пора и честь знать. Солнце стояло уже высоко, а ровным счетом ничего не происходило; даже исчез куда-то капитан Донецков. Честно говоря, Вите он нравился несколько больше, чем все остальные знакомые ему капитаны: он не прикалывался над «пиджаками», не читал нудных нравоучений, не демонстрировал свое кадровое презрение; он был более равнодушен, надо сказать, но, по крайней мере, не действовал на нервы. ПУО он оставил, оно одиноко лежало на снарядном ящике, всеми брошенное и забытое. Расчет сержанта Волкова, как и предполагалось, пытался сварить суп из консервов. Сильные порывы ветра старались задуть костер, но люди были упрямее: они сели так, чтобы своими телами защитить пламя. Ноги у них «горели», а спины «коченели». Сколько будущих радикулитов и остеохондрозов получили здесь свой первый толчок, кто знает?

Витя потолкался около костра, послушал разговоры: ничего интересного. Сам ответил на пару мелких вопросов, а так как пристроиться было не на что, то лейтенанту скоро надоело сидеть на корточках, и он отправился в уже знакомый кузов «Урала». Там было несколько теплее, чем на улице, и хотя под брезентовым тентом свободно гуляли сквозняки, Витя сумел уснуть на той же самой скамейке, что и прошедшей ночью…

Просыпался он долго. Спросонья даже не сразу сообразил, где находится. Потом вспомнил, и сердце защемило: солнце покатилось к закату, а в это время суток Поддубный всегда испытывал упадок сил и депрессию — такова была особенность его психики. Вставать не хотелось, тем более вызывала отвращение мысль о том, что, возможно, надо что-то делать по службе. Но и неизвестность тяготила: проспал он часа два, а за это время могло произойти что-нибудь существенное.

Поддубный превозмог себя, поднялся на ноги и не очень ловко выпрыгнул из машины. Прошёл на позицию, осмотрелся по сторонам: ничего нового не заметил, правда, исчезло ПУО. «Значит, стрелять не будем», — сразу отметил лейтенант. Практически тут же появился Зарифуллин и замахал руками:

— Сворачиваемся!

Солдаты, в надежде, что новое место будет хоть чем-то лучше этого, довольно бодро зашевелились, свернули огневую позицию, без особых проблем рассосались по машинам, а вскоре колонна и тронулась.

По дороге Поддубный отметил, что вся, в общем-то ровная, местность, была густо пересечена оросительными каналами. Большей частью они были пусты, однако попадались и заполненные водой. «Интересно, а можно ли её пить?» сразу подумал дальновидный Витя. Слева и справа от дороги поля заросли мелким кустарником — печальный результат перестройки и радикальных экономических реформ. Как всегда неожиданно для Вити командирская машина свернула с дороги влево — прямо в кусты. Поддубного этот маневр несколько озадачил, и прямо скажем, не воодушевил. И в самом деле, его самые печальные предположения немедленно подтвердились: поступил приказ развернуть огневую позицию прямо на этом месте. Витя выпрыгнул и присвистнул: «Это как же сектор обстрела нужно расчистить!». Он сказал об этом Зарифуллину, но тот только отмахнулся: «Бойцы расчистят» — он всегда считал, что нет безвыходных положений, а есть неприятные решения.

Вторичное оборудование огневой позиции прошло несколько быстрее, чем утром: сказался опыт, приобретённый за сегодняшний день. Но не успели лопаты отзвенеть о твердый грунт, как примчался на «шишиге» начальник артиллерии бригады майор Гришин, высунулся в открытую дверцу и, не выходя из кабины, завопил:

— Сворачивайтесь быстро и за колонной направо!