Роже дю Гар - Семья Тибо (Том 2)

• Название: Семья Тибо (Том 2)
• Автор: Роже дю Гар
• Жанр: Историческая проза

Роман-эпопея классика французской литературы Роже Мартен дю Гара посвящен эпохе великой смены двух миров, связанной с войнами и революцией (XIX - начало XX века). На примере судьбы каждого члена семьи Тибо автор вскрывает сущность человека и показывает жизнь в ее наивысшем выражении жизнь как творчество и человека как творца.

---

Жак продолжал, будто не слыхал его замечания:

- ...Совершенно новая система, которая, в свою очередь, поставит, вероятно, бесконечное множество проблем, недоступных сейчас нашему предвидению, но, по крайней мере, разрешит те, что до сих пор гнетут несчастное человечество, а именно - экономические проблемы... Это не химеры, - еще раз повторил он. - Перед такой перспективой дозволены все чаяния...

Горячность Жака, непоколебимая вера, звучавшая в его голосе, особенно волнующем в полумраке наступившего вечера, вызывала у Антуана желание противоречить и усугубляла скептицизм.

"Вооруженное восстание, - размышлял он. - Покорно благодарю!.. Этого только недоставало! Благородные порывы в целях создания более гармоничной жизни, по правде говоря, обходятся довольно-таки дорого... И никогда не приводят к улучшениям, которые оказались бы прочными! А люди подготовляют события, спешат все разрушить, все заменить, на деле же оказывается, что новый строй создает новые злоупотребления, - и в конечном счете... Получается, как в медицине: всегда слишком спешат применить новые методы лечения..."

Если он менее строго, чем его брат, относился к современному обществу, если он, в сущности, неплохо приспособлялся к нему - отчасти благодаря врожденному умению использовать обстоятельства, отчасти благодаря своему равнодушию (а также потому, что был склонен оказывать доверие специалистам, возглавляющим это общество), - он все же был далек от того, чтобы считать его совершенным.

"Согласен... согласен, - повторял он про себя. - Все может и все должно быть усовершенствовано. Таков закон цивилизации, закон самой жизни... Но только это делается постепенно!"

- Так ты считаешь, - сказал он вслух, - что для достижения этой цели революция необходима?

- Теперь - да!.. теперь я это считаю, - заявил Жак тоном признания. - Я знаю, что ты думаешь. Я сам долго думал так же, как ты. Я долго старался уверить себя, что достаточно было бы некоторых реформ, реформ в рамках существующего строя... Теперь я в это больше не верю.

- Но твой социализм - разве не претворяется он в жизнь постепенно, сам собой, из года в год? Повсеместно! Даже в автократических государствах, как Германия?

- Нет. Именно те опыты, на которые ты намекаешь, очень показательны. Реформы могут лишь ослабить некоторые следствия общего зла, но не могут искоренить его причины. И это вполне естественно: реформисты, какие бы добрые намерения им ни приписывались, по существу, солидарны как раз с той политикой, с той экономикой, которую следует опрокинуть и заменить. Нельзя же требовать от капитализма, чтобы он сам себя уничтожил, подкопавшись под собственные основы! Когда он чувствует себя загнанным в тупик вследствие им же созданных неурядиц, он спешит позаимствовать у социализма идею некоторых реформ, ставших необходимыми. Но это и все!

Антуан стоял на своем.

- Мудрость состоит в том, чтобы принимать любое относительное улучшение! Частичные реформы все же приближают нас к тому общественному идеалу, который ты защищаешь.

- Иллюзорный успех; незначительные уступки, на которые капитализму приходится нехотя соглашаться и которые, в сущности, ничего не изменяют. Какие важные изменения были внесены реформами в тех странах, о которых ты говоришь? Денежные магнаты ничуть не потеряли своей власти: они продолжают распоряжаться трудом и держать массы в своих когтях; продолжают руководить прессой, подкупать или запугивать представителей государственной власти. Ибо, для того чтобы изменить суть дела, надо выкорчевать самые основы строя и целиком осуществить социалистическую программу! Ведь когда надо уничтожить трущобы, градостроители сносят все до основания и строят заново... Да, добавил он со вздохом, - сейчас я глубоко убежден в том, что только революция, всеобщий переворот, исходящий из глубин, полный пересмотр всего общественного устройства могут очистить мир от капиталистической заразы... Гете считал, что следует делать выбор между несправедливостью и беспорядком: он предпочитал несправедливость. Я иного мнения! Я считаю, что без справедливости не может быть настоящего порядка. Я считаю так: лучше все, что угодно, чем несправедливость... Все!.. Даже... - закончил он, внезапно понижая голос, - даже жестокий беспорядок революции...

"Если бы Митгерг меня слышал, - подумал Жак, - он остался бы мной доволен..."

Некоторое время он сидел в задумчивости.

- Во мне только теплится одна надежда: что, может быть, не будет необходимости в кровавой революции повсеместно, во всех странах. Ведь не понадобилось же в девяносто третьем году воздвигать гильотину во всех европейских столицах для того, чтобы республиканские принципы восемьдесят девятого года проникли повсюду и все изменили: Франция пробила брешь, через которую удалось пройти всем народам... Вероятно, будет вполне достаточно, если одна страна - ну, скажем, Германия - заплатит своей кровью за установление нового порядка, а весь остальной мир, увлеченный этим примером, сможет измениться путем медленной эволюции...

- Ничего не имею против переворота, если он произойдет в Германии! насмешливо заявил Антуан. - Но, - продолжал он серьезно, - я хотел бы посмотреть на вас всех, когда дело коснется созидания вашего нового мира. Ибо, как бы вы там ни старались, вам придется перестраивать его на старых основах. А главная основа не изменится: это человеческая природа!

Жак внезапно побледнел. Он отвернулся, чтобы скрыть свое смущение.

Антуан нечаянно коснулся безжалостной рукой самой глубокой раны в душе Жака - раны сокровенной, неизлечимой... Вера в человека грядущего дня, в которой было оправдание революции и стимул всякого революционного порыва, эта вера, увы, появлялась у Жака лишь периодически, вспышками, под влиянием минуты; он никогда не смог проникнуться ею по-настоящему. Его жалость к людям была безгранична; он всем сердцем любил человечество; но, как ни старался переубедить себя, повторяя с пылкой убежденностью заученные формулы, он не мог не относиться скептически к нравственным возможностям человека. И в глубинах своей души таил трагическое сомнение: он не верил, не мог по-настоящему верить в непреложность догмата о духовном прогрессе человечества. Исправить, перестроить, улучшить положение человека путем радикального изменения существующих общественных установлений, путем построения новой системы - это возможно! Но надеяться на то, что новый социальный строй обновит также и самого человека, автоматически создав более совершенный образец человеческой личности, - этого он никак не мог. И каждый раз, когда он осознавал глубоко укоренившееся в нем тяжкое сомнение в основном вопросе, он испытывал острое чувство угрызений совести, стыда и отчаяния.

- Я не строю себе особых иллюзий насчет способности человеческой природы к совершенствованию, - признался он слегка изменившимся голосом. Но я утверждаю, что современный человек представляет собой изуродованное, униженное господствующим социальным строем существо. Угнетая трудящегося, господствующий строй духовно обедняет его, унижает, отдает его во власть самых низких инстинктов, душит естественное стремление возвыситься. Я не отрицаю, что и дурные инстинкты заложены в человеке со дня рождения. Но я думаю, - мне хочется думать, - что эти инстинкты не единственные. Я думаю, что экономический строй нашей цивилизации не дает развиваться хорошим инстинктам настолько, чтобы они заглушили собой дурные, и что мы имеем право надеяться на то, что человек станет иным, когда все, что в нем заложено лучшего, будет иметь возможность свободно расцветать...

Леон приоткрыл дверь. Он подождал, пока Жак кончит свою фразу, и объявил равнодушным тоном:

- Кофе подан в кабинет.

Антуан обернулся.

- Нет, принесите его сюда... И будьте добры зажечь свет... Только верхний...

Электричество вспыхнуло. Белизны потолка оказалось вполне достаточно для того, чтобы по комнате разлился мягкий, приятный для глаз свет.

"Ну вот, - подумал Антуан, далекий от мысли, что на этой почве они с братом могли бы почти что сговориться, - здесь мы касаемся центрального пункта... Для этих наивных людей несовершенство человеческой природы - лишь результат недостатков общества: потому естественно, что они все свои безумные надежды строят на революции. Если бы только они видели вещи такими, каковы они есть... если бы только они захотели понять раз и навсегда, что человек - грязное животное и что тут уж ничего не поделаешь... Всякий социальный строй неизбежно отражает все самое худшее, что только есть в природе человека... В таком случае - зачем же подвергаться риску всеобщего переворота?"

- Невероятная путаница, существующая в современном обществе, не только материального порядка... - начал было Жак глухо.

Появление Леона с подносом, на котором помещался кофейный прибор, прервало Жака на полуслове.