Э. Базна - Я был Цицероном

• Название: Я был Цицероном
• Автор: Э. Базна
• Издательство: Военное издательство
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 1990
• ISBN: 5-203-01056-0

В увлекательной форме и с исторической достоверностью авторы рассказывают о драматических событиях из деятельности немецкой и английской разведок в годы второй мировой войны, в которых авторы принимали личное участие.

Книга предназначена для широкого круга читателей.

---

Айка мешала лед в стакане с виски. Я показал ей Бурсу. Климат там редкостный. Персики, те, что растут в садах, весят каждый около фунта.

Гора Улудаг, которая возвышается за городом, достигает почти двух тысяч метров.

— Это будет рай для лыжников, — заметил я.

Я разложил перед Айкой планы и наброски, подготовленные моими архитекторами.

— Мы построим гостиницу над одним из источников, чтобы наши гости могли пользоваться водой, не выходя из здания. Гостиница будет пятиэтажной. В ней будет сто пятьдесят номеров. В каждом номере — своя ванная, телефон и другие удобства. Великолепный вестибюль. У меня вообще слабость к вестибюлям гостиниц. Приятно сидеть там и смотреть на людей.

Моя мечта, казалось, вот-вот должна была осуществиться. Красивая и невозмутимая Айка гладила мою руку и улыбалась.

Неожиданно банкиров, бизнесменов и государственных чиновников Стамбула охватила тревога. В городе в обращении находились фальшивые английские банкноты. Дело дошло до того, что бизнесмены, которые имели дело с банкнотами банка Англии, стали проверять, не фальшивые ли они.

Некий купец Авадис за проданную купцу Измаилу Караали каустическую соду получил „большую сумму денег в фунтах стерлингов“. Друг Авадиса по имени Буркан, который должен был по своим делам поехать в Швейцарию, взял с собой по просьбе Авадиса несколько банкнот, чтобы их исследовали в швейцарском банке. Банкноты еще раз подверглись всем известным испытаниям, и некоторые из них были посланы на экспертизу в банк Англии. Повторилось то, что было сделано во время войны, когда немцы впервые апробировали свою подделку.

Однако на этот раз результат оказался иным: банкноты были объявлены фальшивыми.

Когда Буркан возвратился в Турцию, его арестовали. Он назвал в полиции фамилию Авадиса, который также был арестован. Авадис, в свою очередь, указал на Измаила Караали как на человека, который платил за соду фальшивыми деньгами.

Караали предстал перед судом. Ему, Авадису и Буркану было предъявлено обвинение в том, что они пустили в обращение фальшивые деньги.

— Где вы взяли эти деньги? — спрашивали их. Измаилу Караали нетрудно было вспомнить. Он достал свои счета и показал их суду. В них упоминалось о строительстве в Бурсе здания гостиницы „Гелик Палас“, которое шло полным ходом.

— Итак, вы заявляете, что получили эти деньги от консорциума, в котором участвует правительство?

Суд предчувствовал скандал. Самая большая гостиница на турецких водах, будущая гордость турецкого туризма, в строительстве которой участвовало само правительство, строилась на фальшивые деньги! Эта мысль вызвала среди государственных чиновников панику.

Я жил в просторном номере гостиницы Бурсы. В тот вечер, когда всему пришел конец, я сидел вместе с двумя архитекторами: мы обсуждали фасад гостиницы „Гелик Палас“. Пол первого этажа должен был быть из красного песчаника, а пол четырех верхних этажей — из серо-зеленого.

Меня позвали к телефону.

Телефон стоял у окна, откуда была видна строительная площадка. Рабочие уже построили какую-то часть первого этажа.

Я взял трубку и услышал взволнованный голос своего компаньона. Он сказал, что был в полиции и что в Стамбуле происходит что-то невообразимое. Я решил, что неправильно понял его, и попросил повторить то, что он только что сказал.

Он сообщил мне, что акции фирмы конфискованы. У меня все поплыло перед глазами.

— Это ты платил Измаилу Караали английскими банкнотами?

— Конечно. Но я не понимаю…

— Банкноты фальшивые.

Голос на другом конце провода стал прерываться. Я не мог разобрать, что он говорил, и положил трубку.

Когда через час Айка пришла ко мне, я лежал на диване. Архитекторы сказали ей, что у меня припадок. Сами они не знали, почему это произошло. Я находился в полуобморочном состоянии.

Айка хладнокровным и сухим голосом задавала мне вопросы. Я отвечал ей, но не помню что.

Когда силы вернулись ко мне, я стал совершенно спокойным. Айка лучше, чем я, поняла значение телефонного звонка. Она покинула меня в тот же вечер. Счастье не улыбнулось никому из тех, кто был вовлечен в операцию „Цицерон“.

После разрыва дипломатических отношений с Турцией сотрудники немецкого посольства были, если так можно выразиться, почетно интернированы. В конце концов всех их посадили па шведское судно „Дротнингхольм“. Война кончилась, когда они еще были в Средиземном море. „Дротнингхольм“ зашел в Ливерпуль, и англичане арестовали тех пассажиров, которые, с их точки зрения, представляли опасность. Среди них был Мойзиш.

Его поместили в лагерь для „специалистов противника“ и без конца допрашивали:

— Кто такой Цицерон?

— Это правда, что он был камердинером английского посла?

— Вы знаете его настоящее имя?

— Вы платили ему фальшивыми банкнотами?

— Вы не можете пе знать, что деньги были фальшивые. Скажите правду. Сколько денег он получил от вас?

— Как он выглядит? Мы не верим, что вы не знаете его настоящего имени. Как его зовут? Скажите его фамилию. Его фамилию, фамилию, фамилию…

Мойзиш не мог сказать того, чего сам пе знал. Через несколько месяцев его освободили.

Морально убитый и измученный, он возвратился к себе домой в Австрию. Через семнадцать лет после всех этих событий я случайно встретил его в Инсбруке. Мы холодно улыбнулись, и каждый из нас с любопытством посмотрел на другого, чтобы увидеть, что сделала жизнь с ним. Особой симпатии друг к другу мы не чувствовали. За все труды ни один из нас не был вознагражден.

А как остальные? В 1949 году я прочел в газете „Филадельфия инкуайрер“ интервью с Джорджем Эрлом и вспомнил, что когда-то слышал о нем. Мистер Джордж Эрл стал личным другом президента Рузвельта. В прошлом он был губернатором штата Пенсильвания и американским послом в Вене, а затем в Софии. Во время войны он был американским экспертом по Балканам. Официально он считался американским военно-морским атташе в Турции, но в действительности являлся специальным представителем секретной службы. Он был тем человеком за сценой, в чьих руках сходились все нити. Это он в интересах американской секретной службы послал Корнелию Капп из Софии в Анкару.

Своевольный, самоуверенный человек, Эрл установил тайный контакт с фон Папеном. Он возражал против политики союзников, требующей безоговорочной капитуляции Германии, и считал, что было бы вполне достаточно, если бы немцы избавились от Гитлера и прекратили войну. Его пугали действия русских в будущем, в случае если они продвинутся слишком далеко в Центральную Европу.

Рузвельт был иного мнения. И Эрл даже грозился разоблачить политику президента как ошибочную и гибельную. Вскоре президент отстранил его от должности.

В „Филадельфия инкуайрер“ я прочел статью Эрла, который в свое время являлся получателем всей информации, собранной Корнелией. Эрл заявил, что президент письменно запретил ему опубликовывать какие-либо сведения, касающиеся информации, полученной им во время его службы в военно-морских силах США. Президент также приказал ему подать в отставку с поста военно-морского атташе в Турции и передал его в распоряжение министерства военно-морского флота, которое направило его на острова Самоа на должность заместителя управляющего территорией, населенной шестнадцатью тысячами туземцев.

Когда я читал обо всем этом, ненависть моя к этому человеку, который провел кампанию против операции „Цицерон“, стала еще сильнее.

Корнелия Капп тоже не могла сказать о нем ничего хорошего.

„Я никогда не видела его в Турции. Слышала, что он любил выпить и что его отозвали в Вашингтон за недостойное поведение, — заявила она. — Из Анкары меня повезли в Вашингтон через Кипр и Англию. Меня поместили в лагерь. Казалось, ничего не было известно о моей работе на американцев. Я очень много пережила. За мной постоянно наблюдали. Обращались со мной как с преступницей. Мне не разрешалось даже самой пойти в туалет, только в сопровождении. Затем меня поместили в обычную тюрьму в Вашингтоне вместе с проститутками. И это после всего того, что я сделала для Америки“, — рассказывала она позже.

Затем я прочитал заявление официантки ресторана в Чикаго Виолет Майл, известной под кличкой Пинки.

„Корнелия пришла к нам из лагеря в Бисмарке, штат Северная Дакота, — писала она. — Она тоже работала официанткой. Мы подружились. Буфетчиком в ресторане был немец по имени Вольфганг, я забыла его фамилию. Он тоже был в лагере. Вольфганг очень любил Корнелию. Он дал ей адрес мистера Кутандин, который происходил из немцев, и Корнелия стала жить у супругов Кутандин. Вольфганга отправили в Германию. Оттуда он писал Корнелии, но она не отвечала на его письма. Корнелия все время находилась под наблюдением агентов ФБР. В ресторане с ней часто случались припадки. Она говорила, что это результат плохого отношения к ней. Корнелия выпивала по двадцать чашек кофе в день и была сгустком нервов. Она часто говорила, что больше всего любила своего отца. Он сильно баловал ее и этим испортил. Когда она была ребенком, ей разрешалось все. У нее никогда не было больших денег, но она всегда покупала вещи в самых дорогих магазинах“.