Игорь Волознев - Дарт на войне

• Название: Дарт на войне
• Автор: Игорь Волознев
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009

Третья повесть о Дарте.

---

"Ведущему" без хорошо тренированной памяти очень трудно долго удерживать в своём сознании визуальный образ места назначения. Как мы уже говорили, мысль устаёт, норовит расплыться, скакнуть в сторону, сфантазировать, поблекнуть. Всё это чревато тем, что звездолёт со всеми людьми навсегда останется в субпространстве. Образ места назначения необходимо цепко держать в голове, думать о нём, страстно желать его — как тому человеку, на которого падала сорвавшаяся кабина. Удерживать картинку целый час и больше (как это вполне может случиться в субпространстве) способен только очень опытный звездолётчик. Не случайно при подготовке к сверхдальним полётам одним из самых важных учебных курсов является курс тренировки памяти, способности как можно дольше удерживать в голове конкретный образ. Всякий астронавт, хоть раз бравший на себя роль "ведущего", знает, что память надо постоянно держать в готовности, тренировать её каждый день. Астронавт, который не тренировал свою память хотя бы пару месяцев, уже не допускается к роли "ведущего" — считается, что память его ненадёжна, то есть недостаточно крепка и при переводе корабля через субпространство может спровоцировать "сдвиг объекта". Соответственно, с чрезвычайной осмотрительностью допускаются к роли "ведущего" слишком молодые или слишком пожилые звездолётчики, поскольку их мозг, даже после тренировок, хуже поддаётся самоконтролю и внутренней дисциплине.

Броберодо же был не просто стар. По сути, он представлял собой очень древний мозг, закупоренный в автономную биокибернетическую камеру. Хотя он мыслил, мог видеть и общаться через сенсоры, трудно было поверить, что он отчётливо помнит события, происшедшие с ним тысячелетия назад. К тому же Броберодо уже много лет не участвовал в космических экспедициях, а значит, вряд ли всё это время тренировал свою память. Кто-то из офицеров пытался уверять, что у абалийцев память одна из самых крепких среди всех гуманоидных рас, населяющих Конфедерацию, но это было слабым утешением. Вручение Броберодо судьбы "Громовержца", и не только его, но и всей эскадры, насчитывающей свыше семисот судов, казалось со стороны командования авантюрой чистой воды. Но можно было понять и командование: эскадра шла в неизученные области Метагалактики, в такие районы, на которые не было ни снимков, ни более-менее чётких карт. А значит, приходилось рисковать. Тем не менее офицеры не роптали — они были людьми военными и понимали, что война есть война. На ней надо в любую минуту быть готовым к неожиданностям, в том числе и к самым худшим.

Надевая гипношлем, Дарт почему-то представил себе неуклюжую цилиндрическую тумбу, расположившуюся перед пультом в рулевом отсеке. И всю эту грозную эскадру, думал он, в которую вбухано столько человеческого труда, поведёт через субпространство одна дряхлая развалина!

Корабли на лету совершали манёвры, выстраиваясь в вереницу, когда нос одного корабля почти приклеивался к нижней части или хвосту другого. Скорость эскадры росла. Движение звезд в иллюминаторах превратилось в светящийся вихрь.

Дарт, со шлемом на голове, откинулся в кресле.

Гипнотизирующее излучение начинало действовать. Тело налилось тяжестью — это несмотря на то, что давление и гравитация на корабле оставались в норме. Мысли ещё какое-то время ворочались, потом исчезли. Глаза продолжали смотреть, но они лишь механически фиксировали зрительные образы, не воздействуя на мозг. Но вот и на них наплыла пелена — верный признак, что звездолёт достиг нужной скорости и приготовился войти в субпространство. Затем наступила темнота.

Дарту, когда он нёс патрульно-полицейскую службу в космосе, много раз приходилось быть в роли "ведущего". Экипаж погружался в гипносон, бодрствовал только он один, держа перед своим мысленным взором "объект". Каждый подобный переход через субпространство он воспринимал так, как будто это с ним происходило впервые. Субпространство неизменно оправдывало свою таинственную, лежащую за пределами человеческого понимания сущность. Дарта сначала окутывала темнота, а потом в ней возникала яркая вспышка, которая, разрастаясь, превращалась в светящееся пятно. Мимо Дарта проплывали какие-то полупрозрачные колеблющиеся световые пятна. Он готов был поклясться, что эти огни, проходившие сквозь стены, — живые существа, и не просто живые, а разумные. Держа в голове "объект", он не мог отвлекаться на них, и они как будто понимали это; они не настаивали на его внимании к себе, наоборот — своими невидимыми флюидами старались влить в него бодрость, морально поддержать, помочь сохранить перед мысленным взором "объект". От огней веяло теплом и участием. Не раз Дарту казалось, что один из огней — его отец, погибший в дальней космической экспедиции ещё когда Дарт был ребёнком. Он даже был уверен, что это его отец, и, не будь он сосредоточен на "объекте", он вступил бы с ним в телепатический контакт. В других светящихся фигурах он готов был признать своих друзей, погибших в космосе, и в нём росло понимание, что когда-нибудь и он уйдёт к ним — в субпространство, которое в те минуты представлялось самым желанным, самым прекрасным местом, которое только можно вообразить, таким прекрасным, что ему хотелось отвлечься от "объекта" и навсегда уйти туда. Но светящиеся фигуры, как будто зная об этом его желании, без слов просили его не делать этого — он пока нужен в мире людей, и комиссар продолжал упорно держать "объект" — до тех пор, пока снова на глаза не наплывала тёмная пелена. Звездолёт, преодолев головокружительное расстояние, оказывался в том месте, куда его вёл Дарт.

При переходе через субпространство "ведущий" часто получал сильнейший заряд положительных эмоций. После этого он, например, переставал бояться смерти. Потрясающие ощущения, которые испытывали "ведущие", заставляют подозревать, что громадное количество пропаж звездолётов в субпространстве произошло именно потому, что "ведущие" сознательно стряхивали со своих мыслей картинку "объекта" и отдавали себя во власть этого необыкновенного мира. Впрочем, тут ничего с достоверностью утверждать нельзя — оттуда ещё никто никогда не возвращался.

Оцепенение и тяжесть, вызванные гипноизлучением, стали отпускать. В глазах Дарта ещё плавала муть, но он уже отчётливо видел и каюту, и своих попутчиков, и иллюминатор, за которым неподвижно стояли звёзды.

Все гипношлемы на корабле управлялись посредством сигналов с центрального компьютера; видимо, компьютер только что послал приказ отключить гипноз. Военные начинали понемногу шевелиться, но окончательно ещё не проснулись — в отличие от Дарта, который, благодаря своему удивительному организму, оказался более устойчив к воздействию гипноизлучения.

Он снял с себя шлем, поднялся с кресла и подошёл к иллюминатору. Кажется, всего минуту назад звездолёт мчался с сумасшедшей скоростью, а теперь он стоял неподвижно. Так бывает всегда при выходе из субпространства.

Судя по характерному звуку, донёсшемуся сквозь переборки, корабль понемногу начал движение. Далеко слева сияла жёлтая звезда — местное солнце, а если посмотреть вниз, то открывался захватывающий вид на огромную планету, окруженную плотным слоем атмосферы. Вокруг планеты радужно сверкало и переливалось множество параллельных друг другу тончайших колец, состоявших, по-видимому, из мириад ледяных осколков. Вместе с кольцами плыло две дюжины разномастных спутников. Планета, скорее всего, была необитаемым газовым гигантом.

Один за другим пробуждались военные, снимали шлемы, отдувались и оглядывались с таким видом, словно им было удивительно, что они ещё живы. Некоторые тоже подошли к иллюминатору.

— Это Эльяхо? — спросил Джимелин, показывая на жёлтую звезду.

— Скоро узнаем, — ответили ему.

Все ждали сообщения по внутрикорабельной радиосети.

— Господа, — ожил, наконец, динамик, — говорит адмирал Стенсес. Позвольте поздравить вас всех и себя в том числе с благополучным переходом через субпространство. Похоже, мы в заданном районе созвездия Деки, но точно это будет установлено после проведения необходимых измерений.

Динамик умолк. Большинство военных тут же покинули каюту, другие уселись в кресла и завели негромкие разговоры, дожидаясь результатов измерений.

Такие измерения обычно проводились центральным компьютером сразу после выхода из субпространства. Сферические координаты местоположения звездолёта вычислялись по пульсарам — этим своеобразным маякам Вселенной, каждый из которых излучал сигналы в характерном только для него одного частотном диапазоне и с характерной только для него одного амплитудой; сориентировавшись по ним, можно было быстро вычертить сферическую сетку пространственных координат и с достаточно высокой точностью определить на ней своё местоположение. Главным во всей этой операции было прощупать локаторами окружающий космос и засечь хотя бы пять — шесть известных пульсаров. Остальное делал компьютер.