Титания Xарди - Лабиринт розы

• Название: Лабиринт розы
• Автор: Титания Xарди
• Издательство: Эксмо; Домино
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-39020-5

Книга-сенсация, признанная одной из лучших в жанре романа-загадки. Ее тайны с азартом и упоением разгадывают читатели более 20 стран, в каждой из которых «Лабиринт розы» Титании Харди произвел фурор.

На протяжении многих поколений в семье Стаффордов от матери к дочери передавались старинный лист пергамента с загадочным текстом и простой серебряный ключик. Но у Дианы Стаффорд не было дочери, и она завещала бесценные вещицы своему младшему сыну со странным напутствием: «Уиллу, когда он станет не таким, какой он сейчас…» Стремясь разгадать тайный смысл наследства, Уилл отправляется в Европу. Невероятным образом эти поиски связывают его с судьбой Люси Кинг, которую ожидает сложная операция на сердце. Но поможет ли девушка разгадать многовековую тайну? И кто, кроме Уилла, стремится постичь истину в самом сердце Лабиринта розы?

---

По французскому времени шел одиннадцатый час. Через открытые в сад двери до Люси доносились голоса Саймона и других прибывших гостей. Судя по разговору, их завтрак подходил к концу. Когда же она наконец спустилась в кухню, то очень обрадовалась и успокоилась, обнаружив там одного Генри.

— Спешить некуда, Люси: у нас в запасе почти час. Вот это доставили для тебя, только недавно принесли.

Он указал ей на цветочную посылку. Люси отклеила и прочла послание. Оно оказалось от отца — свое отсутствие он пытался компенсировать общими пожеланиями удачи и счастья. Люси подала записку Генри и обняла его за шею.

— Мне жаль его,— признался отец Алекса.— Он понятия не имеет, каково бы мне было теперь жить без тебя.

* * *

В западном крыле Шартрского собора в полумраке южного трансепта стоял мальчуган. Он нарочно расположился прямо под «окном святого Аполлинария», так чтобы рядом оказалась прямоугольная напольная плитка, своей белизной выделявшаяся среди серых соседок. В центре ее горела на солнце шляпка позолоченного гвоздя. Приближался полдень накануне солнцестояния — самого длинного дня в году.

Отец мальчика обратился к обступившим его слушателям:

— Друзья мои, мы хотели бы представить вашему вниманию сценку из семнадцатого века, в своем роде настоящее чудо. Как им такое удавалось? Мой сын сейчас разыграет перед вами «Non angli, sed angeli».

Горстка туристов с изумлением взирала на Макса, взошедшего на кафедру.

— Всего через несколько минут солнечный луч проникнет сквозь малюсенькую дырочку вон в том окне,— он показал пальцем, где именно,— и упадет на пол вот тут. Так бывает каждое летнее солнцестояние.

Кивнув на белую плитку, Макс продолжил:

— Мы установили здесь вогнутое зеркало — оно направит свет на штатив с кристаллом.

Он присел на корточки, демонстрируя названные объекты со всем пылом начинающей телезвезды. Люси с Грейс, улыбаясь, переглянулись: Максу начинало нравиться его задание. Тем временем тот с воодушевлением пояснял:

— Кристалл доктора Ди расщепит солнечный луч, одна часть которого отразится от этого зеркала и подсветит белую карточку — вы видите ее здесь. Вторую часть луча отразит другое зеркало, вон там, и направит его на эту гравюру, которую мог собственноручно изготовить несколько сотен лет назад знаменитый художник Дюрер. Она называется просто — «Три». Если нам повезет,— хихикнул Макс,— и если мы не ошиблись в вычислениях, то перед карточкой должно появиться изображение ангела. Оно повиснет прямо в воздухе.

Его объяснения так ошеломили Люси, что она не выдержала и рассмеялась: научные познания Макса едва ли не превосходили ее собственные. Она тут же задумалась, не лишен ли мальчик обычных детских радостей из-за вечной занятости отца, и пообещала себе, что при любой возможности будет заниматься с ним стряпней и гонять на велосипедах.

— Оборудование, взятое нами для опыта, было лишь недавно обнаружено среди собрания реликвий шестнадцатого и семнадцатого веков. Современный лазерный луч, конечно же, лучше солнечного — он дает возможность создать фотоголографию. Но нам сейчас важно проверить, какой будет результат при использовании солнечного света. Смотрите же! Может, осталось всего несколько секундочек!

Солнечный зайчик медленно пробирался по полу в густых сумерках церковного придела, пока не отскочил от вогнутого зеркала, и взглядам зачарованных зрителей на мгновение — буквально на несколько секунд — предстало полупрозрачное видение. Ангел был тот же самый, что появился двумя месяцами ранее, в ночь накануне Дня святого Георгия, на постоялом дворе «Белого оленя», в бывшем пиршественном зале. В отличие от предыдущей инкарнации, ему недоставало четкости, поскольку тогда Алекс использовал лазерный луч, освещавший призмы в полной темноте. Тем не менее эффект получился необычайный. «Ангелоподобная Люси» возникла и снова исчезла в южном трансепте Шартрского собора, а солнце, пройдя меридиан, продолжило свой путь — сотни лет один и тот же. Каждый год оно миновало эту точку, пусть и без ангела.

Чудо вызвало негромкие аплодисменты: религиозный антураж препятствовал бурному выражению восторга.

— «Не англы, но ангелы»,— напомнил зрителям Алекс.

Когда все посторонние ушли, Амаль Аззиз, нарочно прибывший на представление «Евростаром» вместе с Зариной Анвар, дружески подмигнул Максу. Бесспорно, Алекс до мелочей отрепетировал с сыном все действо, но оно тем не менее произвело на Амаля неизгладимое впечатление. Ему даже пришлось вступить в шутливую перепалку с Грейс, которая, не сходя с места, предложила юному дарованию работу на телевидении. Аззиз выдвинул для мальчика встречное предложение: как-нибудь явиться в операционную и вместе попрактиковаться в кардиохирургии. Алекс, услышав их спор, только рассмеялся.

Следующим пожать руку Максу подошел Генри, вместе с каким-то рослым человеком.

— Макс, Алекс! «Какое величавое виденье!»[143] — как заявил Фердинанд шекспировскому Просперо.

Это был Ричард Проктор, крестный Алекса, добившийся согласия на постановку опыта у своего старинного друга, монсеньора Жерома. Алекс очень обрадовался похвале.

— Несмотря на помехи — избыток света и целые сутки до настоящего солнцестояния — нам все же удалось в буквальном смысле поднять дух хотя бы одного из присутствующих. Думаю, сам Просперо санкционировал бы наш показ. Помните: «Ты с духами своими разыграл отлично пьеску, потешив нас образчиком искусства моего»?[144]

— Неужели они смогли до такого додуматься? И в шестнадцатом веке изобрели голограмму?

— Откуда нам знать? — покачал головой Алекс, сунув руки в карманы.— Мы обнаружили части этой установки в одном из сундуков. Может, они еще только собирались поставить опыт… Дело в том, что Ди был и математиком, и изобретателем; он запросто мог вычислить нужные угловые величины и много экспериментировал с зеркалами, подаренными ему Меркатором[145]. Солнечный свет привлекал и Бруно, и, мне кажется, его интерес многократно возрос после долгого нахождения во тьме тюремной камеры, куда инквизиция засадила его, не предоставив ни бумаги, ни чернил. Он разгадал множество загадок Солнечной системы, причем скорее философским, чем научным способом. Оба этих ученых заново открыли способ создания говорящих статуй, которым пользовались еще древние греки и египтяне. Можно предположить, что Ди создавал подобные трюки и для театра. Думаю, эта гравюра как раз иллюстрирует мою догадку. Конечно, у нас есть преимущество в виде ретроспекции, но все же это очень вероятно. Другой вопрос: получилось ли это нарочно, случайно или при вмешательстве ангелов…

— И пробовали ли они сами провести подобный эксперимент? — договорил за него крестный.

— Очень сомнительно. Для управления источником света им потребовалось бы дополнительное оснащение. Однако гравировка на стекле просто поразительна. «Меланхолия I» Дюрера посвящена сатурническим магическим опытам, а «Меланхолия II», вероятнее всего, изображает святого Джерома, покровителя алхимиков. До сих пор не утихают слухи, что существовала и третья гравюра, но она утрачена. На нашей стеклянной пластинке проставлена только римская цифра III. Но что, если она создана рукой Дюрера? Тогда вот вам и недостающая часть всей головоломки! Умение вызвать ангела на любом из трех уровней инициации является наилучшим свидетельством высочайшего мастерства и учености, а Дюрер, без сомнения, был приверженцем герметической философии. Словом, вам решать, подлинник это или подделка.

Люси в душе чувствовала себя обманутым ребенком. Чтобы сохранить естественность ее реакции, Алекс в тот день не предупредил ее заранее о том, что должно произойти в «Белом олене», а только попросил быть готовой ко всему. Да и в своих последующих объяснениях он явно многое намеренно упускал. Люси была убеждена, что игра еще не кончена.

— То есть в ту ночь не было ничего этакого, если не считать появления ангела?

Алекс кивнул.

— Значит, по-твоему, доктор Ди никогда не вызывал ангелов? И знал, что это просто фокус?

— Я смотрю на это иначе, Люси. Язычникам, проходящим обряд посвящения, была обещана «эпоптея» — способность узреть богов во время инициации. Они действительно обретали такую способность, но сообщал им ее, как описано в многочисленных романах, искусный маг, он же гипнотизер. Ди тоже славился подобными умениями. И Просперо прибегает к тому же средству, чтобы благословить союз Миранды и Фердинанда. Ди назвал бы это «алхимической свадьбой».

— Иными словами, он мошенничал,— перебила его Люси.

— Я бы не сказал. Наука для Ди являлась магическим средством или даже частью самой магии. Искусство творить чудеса при помощи математики доказывало богоподобность человека и его потенциальное превосходство над ангелами — то, что Пико принимал за абсолютную истину и что очень близко взглядам нашего Амаля. В рукотворных чудесах тогда видели отражение божественной реальности. Даже Шекспир называл своих персонажей «призраками» — тенями изображаемых ими людей.