Лоуренс Норфолк - В обличье вепря

• Название: В обличье вепря
• Автор: Лоуренс Норфолк
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-36409-1

Впервые на русском — новый роман от автора постмодернистского шедевра «Словарь Ламприера». Теперь действие происходит не в век Просвещения, но начинается в сотканной из преданий Древней Греции и заканчивается в Париже, на съемочной площадке. Охотников на вепря — красавицу Аталанту и могучего Мелеагра, всемирно известного поэта и друзей его юности — объединяет неповторимая норфолковская многоплановость и символическая насыщенность каждого поступка. Вепрь же принимает множество обличий: то он грозный зверь из мифа о Калидонской охоте, то полковник СС — гроза партизан, то символ литературного соперничества, а то и сама История.

---

Они обогнули подножие Аракинфа, и ненавязчивый поначалу подъем начал понемногу становиться круче. Полоса корявой дубовой поросли, которая с самого утра тянулась параллельно их маршруту, сделалась плотнее, спустилась вниз по склону и заставила их прижаться к берегу. Солнце рассеяло собравшиеся у вершины облака и обрушилось им на головы в полную силу. Лагуна, которая лежала от них по левую руку, чуть впереди сужалась до протоки, а потом снова делалась шире и превращалась в тихое озеро; дальше воды не было. Собаки вдалеке остановились на берегу быстрого горного потока, который по дороге к лагуне прорыл себе в почве глубокую ложбину. Они обнюхивали берег ручья, перемещаясь то вверх, то вниз по течению, пытаясь поймать след. Выше по склону русло исчезало в непроходимых дубовых зарослях. Сбитые с толку собаки двинулись вниз, к воде.

Там, где лагуна сходила на нет, поверхность воды прорезали небольшие песчаные отмели. Герои спустились с откоса и собрались на берегу, где между сушей и водой стеной стоял тростник. Ид и Линкей, то и дело запинаясь, шли вниз, первый вел второго, который двигался теперь совсем как слепой и как-то нелепо размахивал здоровой рукой — как будто отгонял назойливых насекомых. Терсит и его помощники приближались еще того медленнее. Охотники сидели и смотрели на отстающих, которые дошли до ложбины и заковыляли вдоль нее, пока не выбрались на ровное место у самой кромки воды, где поток разбежался десятком маленьких ручейков. Между этими ручьями с виноватым видом суетились собаки. Сыновья Фестия как будто на крыльях улетели. След был потерян.

Мелеагр ударил в землю комлем копья. Аталанта увидела, как встал Анкей: лоб наморщен, он явно думает о чем-то, а о чем — не ясно. Аркадянин забросил на плечо секиру и огляделся вокруг, потом опять нахмурился. Она попыталась перехватить его взгляд, но вместо того, чтобы встретиться с ней глазами, он вперился в основную группу мужчин, которые тоже начали подниматься на ноги. Собаки тявкнули пару раз. Аура заворчала в ответ. Дальше придется идти через тростник.

Молочай — его пушистые стебли там и сям торчали между тростниками. Передние двинулись напролом, ломая стебли, и вскоре млечный сок сплошь покрыл голени и бедра тех, кто шел сзади. Они почувствовали, как кожа начала чесаться и гореть. Молочай густо рос по всему краю лагуны, скрываясь среди тростника, перемежаясь с дикорастущим льном и мальвой, чьи голубые и розовые цветы манили их обещанием краткой передышки от жгучего сока. Они слышали, как в голос кричит от боли Терсит, пока его носильщики окончательно не выбились из с ил и не отстали. Дальше тростник стал еще выше, скрыв их с головой, а влажная земля сменилась настоящей топью. Они потеряли друг друга из виду и шли теперь по одному, бредя по тошнотворной солоноватой воде и раздвигая высящиеся со всех сторон волокнистые стебли. Солнце висело прямо над головой, а они, лишенные теней, все шли и шли сквозь высокий тростник, и единственным ориентиром служила глубина воды, нараставшая по мере удаления от берега.

Тростник вокруг Аталанты легонько покачивался: конвекция заставляла воздух двигаться, и над поверхностью лагуны то и дело пробегали мимолетные сквознячки. По эту сторону от Аракинфа ветров, которые заслуживали бы называться ветрами, не существовало. Люди ломились сквозь тростник, но шорох и мягкие согласные движения стеблей застили и взгляд, и слух. Люди были со всех сторон, россыпью: их выдавал плеск воды под ногами. Над головой бесшумно скользнула тень: белоснежный, с темной окаемкой взмах крыльев, сложенная зигзагом шея под желтоклювой головой цапли. Исчезла. Все знают, что вепрь обожает болота, мутная вода которых холодит ему брюхо. Призрачный след улетевшей птицы запутался в верхушках камышей, подрагивая в такт движениям ее зрачков. Аура хватала воздух пастью. Звук бредущих по колено в воде мужчин стал тише. Аталанта почувствовала, как кожурой опадает с нее ощущение мужского присутствия и как его вытесняет привычное — роскошное — чувство одиночества. Потом вернулась мысль о двоих мужчинах. Они все равно ее отыщут, голова к голове, как два молодых бычка. Она — та стрела, которой суждено пронзить их обоих и скрепить между собой. Мысль была мимолетная и ушла в никуда, стоило только Аталанте попробовать на ней сосредоточиться.

Вода под ногами начала перемежаться отмелями. Головы, плечи, а потом и торсы поднялись над зыбкой поверхностью тростниковых зарослей: герои выбрели на береговую полосу, к подножию небольшого утеса. За камень цеплялись жаждущие влаги деревья, прошив корнями темные зигзаги глубоких расселин. Самая широкая прорезала скалу сверху донизу: вход в узкое ущелье. Устье густо заросло чахлыми олеандрами и терпентинами; судя по всему, когда-то уровень воды в лагуне поднимался, и вода плескалась возле самых корней, а потом отступила, оставив деревья сохнуть на твердом белом камне. Время от времени ветер, набегавший на тыльную сторону горы, отыскивал этот проход и выдувал из расщелины облако желтой пыли. Сверху сыпались мелкие камушки и дробью рассыпали эхо от звонких при падении щелчков.

Солнце выплеснуло в небо весь свой послеполуденный зной. Ид и Линкей, а за ними спутники Терсита раздвинули последний тростниковый занавес и ступили на твердую землю. Тени вокруг не было, и потому герои повернулись к солнцу спиной и стали смотреть на белую пасть расщелины. Собаки вывалили языки. Пот ручьем тек по изборожденному морщинами лбу Анкея, а взгляд перескакивал с одной головы на другую. Он считает, поняла Аталанта. Мелеагр ходил среди упавших наземь людей: руки и ноги у них были сплошь покрыты красной сыпью. Когда он дошел до аркадянина, между ними проскочила пара слов, после чего Мелеагр тоже обвел внимательным взглядом площадку, на которой они собрались. Потом оба обернулись и оглядели длинную кайму тростника, вытянувшуюся вдоль края лагуны. Зеленые заросли продергивало то чуть более светлым, то чуть более темным тоном — по мере движения ветра. И сверх того — ни движения. Она осмотрела поврежденную руку; рана не открылась. Анкей указывал рукой куда-то по ту сторону зарослей. И сейчас его явно потревожило то же самое, что и в прошлый раз. Ее это не касается. Интересно, подумала она, а вода в этой, дальней части лагуны такая же отвратная, как везде? Аура пить ее не стала. Аталанте казалось, что судьбы их должны решиться далеко от берега, в горах, где реки кипят и пенятся, мчась по каменистым руслам. Ей хотелось ледяной воды, знакомого пейзажа. Анкей и Мелеагр отступили на шаг друг от друга. Те, что оказались поблизости, уже успели обратить внимание на этот странный альянс: Тесей и Пирифой, Ясон, сидевший чуть поодаль, и еще четыре или пять человек, собравшиеся вокруг Пелея и Теламона. Терсит и Линкей что-то бормотали себе под нос, с головой уйдя каждый в свой личный мир боли. Нестор, судя по всему, заснул. Кто еще? Кастор и Полидевк подошли ко входу в ущелье и осматривали верхнюю часть стен. Акаст правил наконечник копья, скрежеща о железо плоским осколком камня. Прочие ничем не были заняты. Скоро они опять тронутся с места, подумала она, а потом ей в голову пришла еще одна мысль. С места тронутся все, кроме одного. Она огляделась вокруг, чтобы проверить свою догадку, а потом обернулась на Анкея и Мелеагра, которые по-прежнему вглядывались в береговую линию: тростник, вода, склон Аракинфа. И ни единого движения. Ни единого знака. Мелеагр встретился с ней взглядом, и она опять почувствовала себя стоящей там, на невысоком холме возле места их высадки, и как двигалось его тело, чтобы скрыть под собой ее тело, и как он смотрел на нее, пока не появился другой, более молодой мужчина и не прервал эту молчаливую сцену. Но здесь уже никто их прервать не сможет — и факт сей явственно читался на его лице, — и Анкей понял это раньше, чем кто бы то ни было другой. Ну что ж, подумала она. Меланион исчез.

* * *

Некая тень набухает на самом краешке его души. Но только потянись, она исчезнет. Ночной охотник должен понимать такие вещи: собака мыслит носом, дичь пахнет сильнее, когда за ней гонятся, вода не переносит никаких других запахов, кроме своего собственного. Бестолковая суета собак возле ручья, бегущего вниз по склону Аракинфа, дала ему еще один намек на то, чья именно фигура маячит на периферии его поля видения. Ложбина шла как вниз, так и вверх, поднималась в гору и исчезала под непроходимой порослью, густо покрывшей нижнюю часть склонов Аракинфа. Сыновья Фестия, сбежав, ступили в сей поток, который пробивал дорогу к некой невидимой точке где-то в верхней части склона. А дальше?

Меланион окинул взглядом охотников: неприметное движение головой. Ложбина представляла собой крутую траншею в половину человеческого роста глубиной, прорытую бурным током воды, и по ходу течения она все время изгибалась и меняла направление. Один-единственный миг, одно-единственное мгновенное движение, и никто ничего не заметит. Все смотрят вниз, на лагуну; их отчет об охоте, записанный следами по земле, оборвется у кромки воды и возобновится там, где им заблагорассудится вернуться на берег. Его собственный вообще не оставит следа, но успешным будет именно его собственный. Потери в покинутом жителями городе, отсутствие Энея, безумное жертвоприношение, при котором грядущее поражение охотников явственно слышалось в стонах жертвенных животных, когда они сгорали заживо. Отныне в легендах, которые сложат про эту охоту, обо всем этом не будет ни слова. И эта лишенная троп территория — его собственность, она принадлежит ночному охотнику — ему.