Георгий Гуревич - Под угрозой

• Название: Под угрозой
• Автор: Георгий Гуревич
• Жанр: Научная Фантастика

---

Покупай, девочка, но только освободи телефон!

Наконец переговоры закончены, девушка настояла на своем. Грибов врывается в будку, пропахшую духами, прижимает к уху еще теплую трубку.

- Алло, алло, Мэт? Хорошо, что я застал тебя. Слушай, есть идея...

Глава 13

Катастрофа через неделю!

Довольно обманывать народ!

Компания Мэтью - Грибов все еще пытается что-то колдовать. Не пора ли честно признать свое банкротство?

Ваша земля больна, ваши города в опасности, ваши дома могут рухнуть. Вам решать, выбирайте!

Калифорния голосует вторично!!!

Да или нет?

ДА ИЛИ НЕТ?

Да или нет?

Из калифорнийских газет от 6 ноября 19... года

- Это же гениально! - воскликнул Мэтью. Но добавил тут же:

- А ты можешь поручиться за успех?

И Грибов ответил:

- Как директор бюро подземной погоды, я предсказал сорок семь больших и сотни малых землетрясений. Если мы не примем никаких мер, землетрясение будет пятнадцатого ноября. За это я ручаюсь...

Мэтью сказал еще:

- Ал, спроси себя честно, если бы такая обстановка сложилась под Москвой, что ты посоветовал бы?..

- Я посоветовал бы то же, - сказал Грибов с напряжением.

Час спустя разговор повторился. Консул Степан Иванович приехал в бюро. Он отвел Грибова в сторонку, спросил доверительно:

- Сознайся честно, ты убежден в успехе?

Грибов ответил с некоторым раздражением:

- Я никогда не верил хирургам, говорящим, что они гарантируют жизнь больному. Как можно давать гарантию, если имеешь дело с природой? Люди строят дома с первобытных времен и все-таки не совсем уверены в материале, на всякий случай прибавляют про запас тридцать, шестьдесят, а то и сто процентов. У Калифорнии нет такого запаса прочности, он был двести лет назад. Землетрясение назревало тысячелетиями, а мы принимаем меры в последние дни. У нас все на пределе - и прочность, и время. Ничтожные доли процента в запасе...

- Да-м-мм! - протянул консул. - Трудное у нас с тобой положение. Но ты подумай и взвесь еще раз. Ведь ты для американцев не только Александр Грибов, ты - советская наука. Если ошибешься, в нас будут грязью кидать...

Грибов забегал по комнате с несвойственной ему нервностью:

- Нет, так нельзя, Степан Иванович: "Ты взвесь, ты подумай". Я только специалист, я подземный хирург. Как специалист, я сделал расчет и пришел к выводу, что операция нужна. Положение такое, что хуже не будет. А теперь решайте вопрос вы, как политик, как представитель Советского государства и партии. Я говорю: есть опасность, что больной умрет в операционной. Как вы посоветуете? Браться за операцию или не браться? Пусть умирает, спросу меньше?

Голубые глаза консула стали темными, сердитыми.

- Нет, так будет не по-пар-тий-но-му, - проскандировал он. - По-партийному надо так решать: правду сказать в глаза. Земля эта американская, города американские, дома американские. Спроси американцев, как они сами хотят? Расскажи им честно - про запас прочности и про риск. Мэтью своему предложи: пусть соберет ученых, пусть организует дискуссию на телевидении...

И в тот же день вечером, приблизив губы к черному диску микрофона, Грибов говорил:

- Я приехал к вам как специалист, как врач, призванный на консилиум. Я взял за основу наблюдения ваших глубинометристов - их могут проверить другие глубинометристы, приглашайте любых. Я сделал расчет - расчет можно проверить, присылайте своих математиков - и получил вывод: пятнадцатого ноября будет землетрясение. Вывод тоже можно проверить.

Грибов знал, что его слышат миллионы, но в студии сидели немногие: специалисты-геологи, инженеры, корреспонденты. Не все были настроены благожелательно, на иных лицах читалось упрямое недоверие, хитрость, глумление. Неприятно было смотреть на ехидные улыбочки, трудно с чувством убеждать диск микрофона. И, полузакрыв глаза, Грибов старался думать об улице, о школьнике Бобе, о девушке, уже купившей нарядную шляпку, о парне, обещавшем Нель обеспеченную жизнь. Им решать, им выбирать. Какими словами им объяснить?

- Ваша земля больна, ваши города в опасности, ваши дома могут рухнуть. Я только приезжий доктор, и мнение свое я высказал. Не хотите лечиться, ваше дело. Я сложу свой чемоданчик и до свидания. Быть может, мне лично даже спокойнее так. Ничего не делать всегда легче. Спасибо за внимание, и решайте.

Потом были вопросы, в том числе и ехидные. Были здесь и такие люди, для которых советский человек был страшнее землетрясения. Эти старались запутать Грибова, сбить его, высмеять и опорочить. Но Грибов отводил ненужные дебаты.

- К землетрясению ваш вопрос не имеет отношения. Я не предлагаю верить мне, я предлагаю проверить. Проверьте наблюдения, проверьте расчет, проверьте вывод. Затем решайте: лечить или не лечить? Но я предупреждаю: если не лечить, землетрясение будет обязательно. Тогда забирайте ваших детей и уезжайте до пятнадцатого.

Вопросам не было конца. У Грибова голова кружилась от усталости. Уже за полночь в студии появился Мэтью.

- Леди и джентльмены! Я приехал с заседания сената. Принято решение провести поголовный опрос. Выборы только что прошли, машина голосования на ходу, новые списки составлять не будем. Завтра с утра, по пути на работу, зайдите в избирательные участки и проголосуйте: "Да или нет?" А мы будем работать пока, потому что время дорого.

Спать было некогда. Прямо с телестанции они поехали в штаб. Грибов заварил черный кофе, горький, как хина. Мэтью предпочел джин...

Расчет, проект, обсуждение, поправки, письмо президенту, переговоры, план организации взрыва, инструктаж. Работы хватило на всю ночь и на весь день. К вечеру 6-го числа начали поступать сведения с избирательных округов. У телефона сидел Джек Торроу, он и сообщал:

- Солано - "за", Сакраменто - "за", Мерсед - "против", Санта-Барбара "за", Беркли - "против".

- Ученые дубы в этом Беркли, - ворчал Мэтью. - Как можно голосовать "против"? Землетрясение им необходимо? Но, между прочим, Беркли весь целиком может провалиться к чертям.

В 1755 г. при страшном землетрясении, постигшем Португалию, в Лиссабоне моментально опустилась набережная с множеством людей, искавших на ней спасения от рушившихся зданий города. Глубина моря на месте набережной достигла 200 м.

В 1819 г. в низовьях р.Инд площадь в 15000 кв.км погрузилась, превратившись в лагуну, а поперек древнего устья реки поднялся вал в 3 м вышины и 50 км длины.

В 1862 г. 1 января... в дельте р. Селенги на оз.Байкал вся Цаганская степь в 262 кв.км в короткое время погрузилась в воду; бурятское население спасалось на крышах юрт, пока не подоспела помощь, но весь скот погиб. Теперь на месте степи залив озера глубиной до 3 м.

В 1868 г. возле Арики в Чили провалился город Катакаче, и на его месте образовалось озеро.

В 1869 г. в Малой Азии провалился город Онлаг, на месте которого также образовалось озеро...

И в свете этих фактов мы имеем право с доверием отнестись к сказаниям о более крупных катастрофах подобного рода более далекого прошлого, каковы гибель Атлантиды, Содома и Гоморры, провал Мраморного и Эгейского морей...

В.Обручев "Возможен ли провал Крыма?"

А Грибов сказал:

- Снимите трубку, Джек, не будем отвлекаться. Если Калифорния скажет "да", мы должны быть готовы к утру.

И они делали расчеты, рассылали сотрудников, инструктировали их, как будто штат уже сказал "да".

Наутро стало известно, что калифорнийцы предпочли борьбу и риск.

Глава 14

Восемь дней до катастрофы

Нарушая традиционный зачин, на этот раз мы не цитируем газетные заголовки. Для этой главы есть возможность использовать художественную литературу произведение известного американского новеллиста конца XX века, уроженца Калифорнии, Финея Финчли. Мэри, крабы и землетрясение

В детстве больше всего я любил крабов. Мы с соседским Диком ловили их руками в полосе отлива. Крабы проворно бегали боком - от лужи к луже, угрожали нам клешнями, но мы не боялись клешней. Хватали крабов за панцирь двумя пальцами и кидали в ведро. Там они копошились, невежливо тыкая друг другу ногами в глаза, там же они варились, крутясь в крутом кипятке, меняя свой серо-зеленый рабочий костюм на кардинальского цвета саван. Мы наедались так, что болели животы и ногти. Ногти - от обламывания скорлупы. Но съесть вдвоем целое ведро было немыслимо. И мы относили добрую половину Мэри - рыженькой Мэри Конолли - десятилетней девочке, моей ровеснице.

Не первый раз берусь я за перо, чтобы рассказать о Мэри. У нее были рыжие волосы и веснушки на скулах... нет, так вы ее не представите. Она была очень смешлива, робко хихикала в кулачок... не то опять. У нее были худенькие пальчики, слишком слабые, чтобы ломать скорлупу, они вызывали щемящую жалость... Кажется, "то"! Мэри - это щемящая жалость, снисходительная нежность, горящие уши и краска в лице, сердцебиение, комок в горле и замирание в груди. Она была волшебницей: бойкого десятилетнего мальчишку могла заставить проглотить язык. Могла его заставить отказаться от цирка, даже от лучших крабов, ради удовольствия принести к ее ногам ведро, сказать: "Вот крабы для тебя, Мэри", услышать спасибо в ответ. Впрочем, спасибо говорилось Дику. Потому что это он произносил: "Вот крабы для тебя, Мэри". Я же стоял рядом с проглоченным языком.