Борис Сапожников - Звезда и шпага

• Название: Звезда и шпага
• Автор: Борис Сапожников
• Издательство: Ленинградское издательство
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9942-0641-6

Красные комиссары, коммунисты 1930-х получают важнейшее задание: перенестись в XVIII век и примкнуть к восстанию Емельяна Пугачева. Удастся ли им, используя все свои знания, одолеть самого Суворова, привести пугачевское войско к победе, свергнуть самодержавие, заразить бедноту екатерининской эпохи идеями марксизма-ленинизма и начать строительство «новой жизни»? Никому не известно, чем закончится эта авантюра. Между героической армией Российской империи и огромным войском казаков и крестьян, распевающих «Интернационал», разгорается поистине страшная война. Силы, казалось бы, равны, и у каждой из сторон своя правда…

Этот роман нельзя считать продолжением романа «Наука побеждать». Несмотря на общую тему и схожесть жанров.

---

Я ничего не ответил на это и разговор как-то сам собою сошёл на нет.

На следующий же день авангардные пикеты вступили в короткую схватку с пугачёвскими кавалеристами. Закончилась она полной победой наших гусар. Лихие усатые всадники, почти все, как на подбор, из венгров, бывших австрийских подданных, не стали размениваться на стрельбу, а сразу ударили в сабли. Противниками их оказались не бывалые казаки, а некие рабочие кавалеристы, некто вроде лёгких драгун, даже непонятно, почему их в разведку отправили. Они не выдержали жестокой атаки гусар и погибли почти все, лишь двоим удалось скрыться.

После этой стычки Бракенгейм приказал ещё ускорить марш, сократив к тому же время привалов на час. Мы сходу вошли в Осташков, откуда успел бежать даже пугачёвский гарнизон. Видимо, узнав результаты разведки, солдаты и офицеры повстанцев решили удрать с нашего пути, так сказать, от греха подальше. В Осташкове даже гарнизона оставлять не стали, лишь отправили гонца с эстафетой в Старую Руссу, премьер-майору Сладкову, командиру того новоприборного полка, что остался в городе, и теперь именовался Тверским мушкетёрским. Прежний полк с этим именем был почти полностью уничтожен в битве под Арзамасом.

Это, конечно, была не гонка к Сакмарскому городку, армия, при всём желании, не может двигаться с той же скоростью, что кавалерийский полк. Спустя два дня такого марша, Бракенгейм приказал прекратить днёвки, а солдат посменно сажать на телеги и фуры. Ночёвки же сократили до шести часов, почти два из которых уходило на постановку и сборку лагеря. В общем, солдаты к концу недели просто валились с ног, а кавалеристы — из сёдел, даже кони начали спотыкаться. Только это и смогло убедить Бракенгейма немного замедлить марш. Конечно, тяжело на марше — легко в бою, но уставший солдат будет драться скверно, а уставший конь — в сражении не товарищ. Как сражаться, когда у скакуна ноги подламываются.

Тогда генерал-майор вызвал к себе Михельсона и командира конно-артиллерийской батареи поручика Баневича. Они долго о чём-то совещались в палатке, в которой почти до самого подъёма горел свет, а на утро премьер-майор собрал нас, командиров эскадронов полка.

— Армии нужен отдых, — сообщил он. — Бракенгейм понимает, что и дальше гнать её таким темпом невозможно. А потому мы должны задержать авангард преследующих нас пугачёвцев. Для этого нам придана батарея из шести орудий конной артиллерии поручика Баневича.

— Как останавливать будем? — уточнил поручик Ваньшин. — И где?

— Вот тут, — провёл пальцем по трёхвёрстной карте, лежащей перед нами на складном столе, Михельсон. — На одном фланге у нас будет Волга, по ней и ставим пушки во Ржев, а сами уйдём её берегом. Надеюсь, успеем уйти, когда совсем прижмёт.

— И как долго надо будет сдерживать бунтовщиков? — спросил я.

— Нескольких часов вполне хватит, — ответил Михельсон. — Это смутит их и, как предполагает командующий, задержит на день-два.

— Сомнительно, — покачал головой Коренин. — Скорее всего, подерёмся зазря.

— Оставьте, Коренин, — отмахнулся премьер-майор. — На войне зазря никто не дерётся. Не для того войны устраивают, в конце концов. Кровь лить наше дело, остальное — не так и важно.

— Важно за что её лить, — сказал ротмистр.

— Именно потому мы и будем лить её за то, чтобы остальные солдаты и офицеры нашей армии могли отдохнуть, — ответил ему Михельсон. — После другие встанут заслоном на пути врага, чтобы дать нам передышку.

Возражать ему никто не стал.

Мы прошли с армией до выбранного Михельсоном для баталии места, после чего нам оставалось только проводить её взглядом.

Полк расположился между берегом Волги и высоким холмом с крутыми склонами. Для того, чтобы врагу было сложнее взять его, ведь именно на вершине расположилась батарея Баневича, Михельсон отрядил два десятка человек, которые активно заливали обращённый к фронту склон водой из Волги, превращая его в настоящую ледяную горку, с каких все мы любили кататься в детстве. На наше счастье, великая река не замёрзла и у берега её стояла небольшая баржа. Именно на ней должна была сплавиться в Ржев батарея Баневича. Экипаж баржи, как и сама она, был мобилизован проходящей мимо Добровольческой армией, а чтобы речники не сбежали, точнее не уплыли, на ней остался дежурить взвод солдат под предводительством сурового поручика Стукова. Это был человек жёсткий и бескомпромиссный, такой мог легко приказать заколоть пару речников в назидание остальным, чтоб покладистее были. На той же барже помещались и огнеприпасы для нас и пушек Баневича.

Ждать пугачёвцев нам пришлось недолго. Не прошло и двух часов, солнце только поднималось к полудню, когда на горизонте замаячили тёмные фигурки вражеской разведки.

— Стоять смирно, — скомандовал Михельсон. — Пускай разглядят нас получше, прощупать попробуют. Тут по ним и Баневич ударит.

Так оно и вышло. Разведчики быстро пропали из виду, а четверть часа спустя их сменили пугачёвские драгуны числом до эскадрона. Они потоптались какое-то время, однако подвоха, видимо, не заметили, и командир их приказал идти в атаку. Строго по уставу в сотне шагов, не давая залпа по нам из своих ружей, выхватили палаши, и перешли с быстрой рыси на галоп. Только снег из-под копыт полетел.

— Карабины к бою, — скомандовал Михельсон.

Мы, все как один, быстро зарядили карабины и положили поперёк седла.

Но прежде нас, конечно же, заговорили пушки Баневича. Шесть пороховых ядер врезались в землю и взорвались, пугая людей и лошадей. Пугачёвцы сбились, потеряли темп и превратились из атакующего эскадрона в толпу всадников на взбесившихся конях. А ядра продолжали лететь, били наши канониры не столько на меткость, но на скорость. И пугачёвцы не выдержали, до нас не доскакал ни один. Те, кто успел развернуть коней, бежали с поля боя, трусливо сутулясь в сёдлах, старались вжаться в лошадиные шеи, как будто это могло защитить их от ядер.

— Карабины убрать, — спокойно скомандовал Михельсон. — Ждём второй атаки.

— Господин премьер-майор, — подъехал к нему ротмистр Коренин, — они ведь могут обойти холм и ударить нам во фланг и тыл.

— Для этого я попросил поручика Баневича, ротмистр, — ответил ему Михельсон, — чтобы он поставил самого глазастого из своих солдат следить за возможными путями обхода нашей позиции.

— Вас понял, — кивнул Коренин и вернулся на своё место в эскадронном строю.

Противник не объявлялся довольно долго. Бомбардиры даже успели наскоро почистить стволы своих орудий, и перенести некоторое количество пороха и ядер с баржи. Теперь можно принимать бой, не сказать, что никакой враг нам больше нестрашен — армии одним полком не остановить, — но повоевать, повоюем, и ещё как.

Часам, наверное, к трём пополудни пугачёвцы появились снова. Теперь уже шли они, как говорят в былинах и сказках, «в силах тяжких». Это был весь авангард армии бунтовщиков. Солдаты шагали длинной колонной, похоже на змею из-за серых шинелей и шапок на меху. Над ним реяли знамёна кроваво-красного цвета с чёрным двуглавым орлом, как удалось мне разглядеть в позаимствованную у Ваньшина зрительную трубу, сжимающим в лапах серп и молот, под которым красовались разорванные цепи. Весьма символично. Полковые же знамёна были просто красными, на многих красовались девизы, прочесть которые я, конечно же, не смог даже в зрительную трубу. Рядом с пехотой гарцевали драгуны и казаки, последних, к слову, было очень мало, а уж лихих запорожских чубов не было видно вовсе. Артиллерия катилась где-то в самом тылу, похоже, обстреливать нас из пушек пугачёвцы не собирались.

Такой же плотной колонной пошли они и в атаку. Под барабанный бой и пение труб. Они ничем не напоминали былую толпу в крашенных кафтанах, с которой схватился бездарный и трусливый генерал Кар. Нет, это была настоящая современная армия, а, может быть, и немного опережающая наше время. Но пускай их пушки бьют дальше, а мушкеты — мощней и точней наших, но главного они заменить не смогут. А именно, выучки и боевого опыта. Пугачёвская армия только училась воевать, мы же — успели вдоволь накушаться военной соли, которую ели порой именно что пудами. Теперь же пришло время накормить ею врага.

— Полк, к бою! — скомандовал Михельсон, обнажая палаш. — Карабины не трогать! В рукопашную! Вперёд!

Он пришпорил коня, заставляя его перейти на размашистую рысь, и мы, все как один, пошли за ним. Как будто и не было никакой безрезультатно погони за ненужным, в сущности, обозом, письменных приказов и штурма вагенбурга. С нами снова был наш Иван Иваныч, вождь и лидер, за которым хоть в пекло. И мы пошли. В атаку одним полком на дивизию вражеского авангарда. Захлопали пушки с вершины холма, но теперь ядра их не несли столь серьёзного ущерба, хоть и убивали, наверное, больше солдат, чем в первый раз. Они стреляли даже шрапнелью, отправляя ядра по более пологой траектории, куда-то в центр вражеской колонны, осыпая головы бунтовщиков мушкетными пулями, от которых не спасали ни картузы офицеров, ни солдатские шапки.