Майкл Муркок - Черный коридор

• Название: Черный коридор
• Автор: Майкл Муркок
• Жанр: Научная Фантастика

На борту космического корабля под названием «Надежда Демпси», летевшего теперь к планете звездной системы Бернарда со скоростью чуть ниже скорости света капитан и двенадцать членов экипажа. Капитан корабля пишет в бортовом журнале: «Я безмерно страдаю от одиночества и постоянно борюсь с почти непреодолимым желанием… Но я не имею права… и поэтому мечтаю о какой-нибудь экстремальной ситуации, чтобы вернуть к жизни хотя бы одного из спящих». Капитан Райн медленно сходит с ума, затем справляется с безумием.

---

— Надо немедленно что-то предпринять, Фред. Понимаешь? Немедленно! Сделай же что-нибудь.

Подчеркнуто удивленно приподняв одну бровь, Мастерсон взглянул на Фреда и, выдержав паузу, холодно поинтересовался:

— Что, например?

Судорожно стиснув ладони, Генри страстно заговорил:

— Не знаю. Но, согласись, мир загрязнен — и физически, и нравственно. Прежде всего, вокруг повышенная радиоактивность, а нас убаюкивают россказнями, что она на допустимом уровне. Но ведь это далеко от истины — примеров сколько угодно. Мы не можем позволить себе такую роскошь, как дети, хотя Ида и Фелисити мечтают о малышах. И это еще не все! Взгляни, что творится с человеком, — разврат и разложение сделали из людей чудовищ, кичащихся безмерностью своего падения. Посмотри, как поступают они с теми, кто придерживается норм морали, пытается соблюдать приличия. Они развращают их, а если не удается — применяют насилие. Мир катится в бездну безумия, а ты предлагаешь терпеть…

Бледно-голубые глаза обеих его жен, не отрываясь, смотрели в лицо оратора: казалось, он высказывал их сокровенные мысли. Но даже явная заинтересованность не вызвала на их исхудалых лицах хотя бы отблеск румянца: похоже, объема жизненных сил, заложенных при их рождении, не хватило на двух детей одновременно.

А вот на лице Мастерсона проглядывала лишь скука утомленного бессмысленным спором человека. Он смотрел по сторонам, не обращая внимания на Джеймса Генри.

Подобные дискуссии проходили в гостиной Райнов каждую неделю, и, готовясь к очередному сборищу, хозяева постарались переставить мебель таким образом, чтобы каждый мог найти местечко по вкусу.

Для создания более интимной обстановки они опустили шторы и включили свет.

Присутствующие разместились вдоль стен, и только дядя Райна, Сидней, словно стараясь подчеркнуть конфронтацию по отношению к другим, устроился возле окна. Это был худой жилистый старый упрямец, характер которого, казалось, подчеркивали остатки когда-то каштановой шевелюры, лихо торчащие вокруг лысины.

Возле левой — от двери — стены устроилось на софе семейство Мастерсонов: Фредерик и Трейси. Модница Трейси щеголяла в прекрасно сшитом черном платье до полу, мрачный шик которого подчеркивался черной же губной помадой.

В креслах возле софы разместились Джон Райн и обе его жены: по правую руку узколицая несимпатичная Изабель, по левую — очаровательная Джанет.

Напротив этой компании — у противоположной стены — как-то неловко примостились на стульях дамы Генри, робко жавшиеся друг к дружке. Их повелитель основательно расположился в кресле, готовый в любой момент продолжить словесный бой.

Словно подчеркивая свой нейтралитет, Райн и Джозефина заняли позицию между этими группировками: их кресла стояли у стены напротив окон.

Цветовая гамма одежды и женщин и мужчин ограничивалась черным и коричневым цветами, что не оживляло и без того мрачноватую гостиную.

Воспользовавшись паузой в дебатах, Райн — не очень-то внимательно слушавший их, поскольку его мысли занимали дела фирмы, — внес свою лепту в обсуждаемую проблему:

— У нас нет ни средств, ни сил, чтобы что-то изменить: ведь мы всего-навсего лишь дискуссионная группа.

Возмущенный такой позицией, Генри перевел взгляд зеленых глаз с Мастерсона на Райна.

— Неужели ты не понимаешь, что теперь уже не до дискуссий? Нас захлестывает хаос, а мы занимаемся болтовней! В программу на следующий месяц надо включить вопрос…

Его тираду перебил ледяной голос Мастерсона:

— Даже речи не было о следующем собрании.

— Значит, надо договориться о нем! — чуть ли не закричал Джеймс. — Мы должны постараться воздействовать …

Но теперь его перебила Трейси Мастерсон, проговорив тоном мученицы:

— Я хочу домой, Фред.

Несколько растерявшись от неожиданности, Мастерсон постарался успокоить ее:

— Да-да, скоро поедем.

Страдальчески сдвинув брови, Трейси продолжила:

— Здесь так много людей… Конечно, это друзья… Вряд ли они хотят причинить мне боль… Но…

— Ну потерпи еще немного, — попросил Фредерик. Но Трейси уже не могла остановиться:

— Мне душно! Не хватает воздуха! Крышка захлопнулась… — И ее голова без сил опустилась на грудь.

К ней поспешила Джозефина.

— Пойдем, милая, ты примешь лекарство, и все пройдет. — Она взяла Трейси за руку и бережно вывела беспомощную женщину из комнаты.

В глазах Генри сверкнула искорка торжества, когда он обратился к Мастерсону:

И что же ты теперь скажешь? Твоя жена не в себе с тех пор, как попала в давку на злополучной демонстрации против НЛО — той, что фанатики устроили в Пауэлл-сквере, верно? Никто из нас не защищен от чего-нибудь подобного.

В этот момент на улице раздалось нестройное пение, сопровождаемое звоном бьющегося стекла. Похоже, что неподалеку били окна.

Как отклик на наружный шум, из глубины квартиры послышался какой-то птичий вскрик Трейси. Фред Мастерсон тут же устремился прочь из гостиной.

Оставшиеся в комнате с замиранием сердца прислушивались к уличной кутерьме, а Трейси все громче и громче выкрикивала одно лишь слово — «Нет!».

Вернувшаяся в гостиную Джозефина в изнеможении оперлась о косяк и тихо проговорила:

— Не беспокойтесь о Трейси — как только таблетки подействуют, она заснет. А что творится на улице? — Она обвела всех взглядом и, поскольку никто не ответил, повторила вопрос — снова с тем же результатом.

Вскрикнув еще раз, Трейси затихла.

Оторвавшись от косяка, Джозефина прошла в комнату.

— Что надо этой толпе? Кто они? — Но в гостиной по-прежнему царило молчание.

А за окном между тем пение набирало силу, и вот уже мощный хор торжественно выводил устрашающие слова, напоминавшие гимн торжествующего зла:

«Землю хотят захватить чужаки.
Чувствуем хватку враждебной руки.
Небо закроем и Землю запрем,
Всех чужаков уничтожим, сотрем!
Так зажигайте же мщенья огни —
Нашей Землей мы владеем одни!
Слышите истины радостный глас:
Наша Земля — только для нас!»

Теперь Джозефина Райн ответила сама себе: — Это Патриоты. — И снова никто не сказал ни слова.

Оглушительное пение громыхало прямо под окнами.

Внезапно погасший свет погрузил гостиную в непроглядный мрак. И тем невыносимее были вновь возобновившиеся крики Трейси. Вскоре их сменили слабые всхлипы, а затем смолкли и они: похоже, несчастная все-таки уснула.

Молчание в комнате нарушил хриплый голос Сиднея Райна:

— Мерзкие вирши и омерзительное исполнение. Гадость какая. — Он прокашлялся, словно слова царапали горло.

Казалось, от рева множества глоток трясутся стены. И вдруг пение внезапно оборвалось, его сменил топот бегущих ног, какие-то выкрики — и душераздирающий вопль боли.

— Ну-ка, что это там? — невозмутимо проговорил дядя Сидней, вставая со своего места и протягивая руку к управляющей шторами кнопке.

— Нет! — в ужасе взвизгнул Джеймс Генри.

Желая остановить старика, Райн стремительно кинулся к окну.

Но их совместные старания не увенчались успехом: шторы уже разъехались в стороны.

Исчезла хрупкая преграда, создававшая иллюзию защищенности, и безумная ночь влилась в комнату.

Темную гостиную озарило мерцавшее пламя тысяч факелов. Оно выхватило из мрака привставшего с кресла Генри, замершего посреди комнаты Райна, темные фигуры неподвижно застывших у стены сестер и окаменевшую Джозефину.

Только дядя Сидней, продолжив начатое, выглянул наружу. Райн непроизвольно отметил, что дом напротив словно бы вымер: за стеклами окон — ни огонька.

А страшные вопли одинокого голоса становились все невыносимее.

И снова молчание людей в гостиной нарушил дядя Сидней, но на этот раз в его словах слышался неподдельный ужас:

— Господи, Боже мой! Святая Дева!

Вытянув шею, Джозефина Райан шепотом спросила:

— Дядя Сидней, что случилось? Тот молча смотрел вниз.

Тогда женщина шагнула к окну и, словно перед прыжком в воду, сделав глубокий вдох, тоже выглянула наружу.

Казалось, то, что она увидела, не раз происходило в фильмах ужасов. Но здесь действие разворачивалось по-настоящему. И в нем участвовали не актеры.

Беснующаяся толпа выволокла из дома напротив юношу никак не старше двадцати лет. Мерзавцы распяли его на деревянной двери, прислоненной к вышке линии электропередачи, облили бензином и подожгли.

И теперь, образовав кольцо вокруг испускавшего предсмертные вопли человека, толпа заворожено глядела на дергавшееся в муках тело. Задние, также жаждавшие насладиться небывалым зрелищем, напирали на передних, выталкивая их к самому огню, те сопротивлялись, упираясь ногами в мостовую, и на какое-то время замирали — опустившийся на корточки первый ряд зевак и привставшие на цыпочки остальные.